Как ни странно, но НТВ было совершенно не готово к захвату. Наоборот, в последние дни напряжение стало спадать, страсти — утихать.
Всем вдруг показалось, что все же будет найден какой-то компромисс. Вероятно, что-то уступит новое начальство (к примеру, главным редактором останется Григорий Кричевский). На какие-то уступки, соответственно, пойдет и журналистский коллектив. Ведь все хотят работать, и никому по большому счету не хочется рвать на груди тельняшку, жечь мосты, бросать компанию, ставшую родным домом, и уходить неизвестно куда, чтоб опять начинать все с самого начала... Так что разрешение конфликта виделось уже вполне мирным. К тому же и новое начальство клялось и божилось, что брать приступом компанию не собирается. И президент высказался в том смысле, что все должно быть решено в судебном порядке. А до заседания суда оставалось две недели, и коллектив НТВ уже объявил, что согласится и примет любое решение...
Так что сорок человек в черных костюмах из газпромовского ЧОПа свалились в три часа ночи на НТВ как снег на голову. Никакого сопротивления им оказано не было. Охрана сдала посты. Кто-то обзвонил журналистов, к четырем утра они стали съезжаться в “Останкино”. Однако пропускали не всех. Были списки, заранее составленные. Видимо, новое руководство в результате частных переговоров выявило тех сотрудников, которые готовы продолжать работу на НТВ, и включило их в эти списки. “Не готовых” не включили. Тем не менее они как-то проходили, прорывались — со скандалом, возмущением, криками.
Несколько совершенно трагических сцен удалось снять на камеру — для истории. Например, спины Добродеева и Кулистикова, идущих ранним утром по пустому коридору НТВ. “Олег Борисович, вы же председатель компании ВГТРК! Что же вы здесь делаете, а? В четыре часа ночи?” — кричит Владимир Кара-Мурза. “Я подал в отставку”, — не оборачиваясь, отвечал Добродеев.
Впечатление такое, будто Добродеев только в тот момент сообразил, что председателю государственной телерадиокомпании действительно нельзя посреди ночи вваливаться в частную фирму. Но дело даже не в этом, а в том, к а к они оба говорят, с каким надрывом в голосе... Они ведь очень старые, близкие друзья. Более того, как рассказал мне кто-то из энтэвэшников, почти родственники — крестные отцы детей друг друга.* * *...Около восьми утра сотрудники НТВ, написав заявления об уходе, покинули здание и, перейдя через улицу, переместились в помещение ТНТ, представляющее собой короткий коридор и несколько комнат-кабинетов. Сразу встал вопрос: что делать? Что делать вообще — с работой, с жизнью, куда устраиваться, где получать зарплату, на что кормить детей? И что делать сейчас, в данный день, в данный момент времени?
Насчет “вообще” каждый думал про себя, вслух об этом не говорили. А насчет “сейчас” сразу ясно стало, что надо работать. Надо выходить в эфир с новостями, чтобы люди видели — мы существуем, нас не смяли, не сломали, мы работаем, мы будем работать.
Информационная служба занялась подготовкой выпуска новостей. Остальные рассредоточились по комнатам — ошарашенные, потрясенные, еще до конца не понимающие, что же с ними произошло.
Постепенно коридор начал заполняться сотрудниками НТВ, которых не стали будить в три часа ночи. Они просыпались, узнавали ужасное и скорее ехали в “Останкино” — к своим, чтобы быть вместе. Корреспонденты, операторы, редакторы, режиссеры...
В помещение НТВ их уже не пускали, хотя там у каждого оставались и личные вещи, и то, что необходимо для работы. Записные книжки, картотеки, записи, компьютеры с файлами, дискеты, справочники... Редактор “Итогов” сказала, что к завтрашней передаче готовы двадцать пять сюжетов, но все кассеты остались там, на НТВ. Вообще все материальное — архив, камеры, техника — все осталось. Забрать нельзя — это собственность владельцев канала. Вот только люди — не собственность. Поэтому люди ушли, но как им теперь работать, как и с чем выходить в эфир — непонятно.
...К полудню ТНТ уже битком набилось не только сотрудниками НТВ, но и журналистами иностранных компаний. Все искали более-менее уединенное местечко, чтоб отснять там свой stand-up. У Сергея Адамовича Ковалева немецкий журналист попросил ненадолго пиджак и исчез. Спустя примерно час Сергей Адамович пошел по коридору на поиски. “Вы не видели мой пиджак? — спрашивал он. — А то у меня там все документы”. — “Вы хоть помните, как выглядел этот человек?” — спросила я. — “Лица не помню. Только помню немецкий акцент.” Спустя двадцать минут бесплодных поисков пиджак, слава богу, нашелся. Пришел сам с извинениями и благодарностью.
...После обеда прошел слух, что можно пойти в помещение НТВ за вещами. Туда стали пускать.
Пошли немногие. Страшно было — будто идешь в квартиру, где только что человек умер. Страшно было увидеть глаза тех, кто остался... “Я пойду, у меня там три пары туфель, — сказала женщина-редактор. — Но только не сегодня. Потом когда-нибудь”.
Возвращавшихся обступали в коридоре, выспрашивали: “Ну что там?” Светловолосая девушка сказала: “Там Хиросима. Там как будто ядерный взрыв был. Все разрушено... Пустота. И кругом эта черная масса. По всем коридорам, по углам люди в черных костюмах. Все черное, черное”.
Еще обязательно спрашивали, кто остался? Там, в коридорной толкотне, так и непонятно было, сколько же их в конечном счете — оставшихся.
Каждое имя встречали с изумлением. “Кольцов остался? Да ты что!” — “Он сказал, что стареет. Что устал”. Пожимали плечами. “Марченко? Ну да, ему надо семью кормить...” — “А нам не надо?” — взвился чей-то голос и тут же погас, стушевался.
Никого не осуждали. Удивлялись — это да. Но не осуждали. * * *Общее собрание на ТНТ было назначено на семь вечера. Ждали собрания, ждали Киселева. А через дорогу, в помещении НТВ, в это время тоже шло собрание с новым руководством.
Кох сказал, что у журналистов впервые появилась возможность создать действительно негосударственную телекомпанию.
Йордан пообещал, что в понедельник — как только откроются банки — будут погашены все долги НТВ, накопившиеся за последние месяцы. И долги по зарплате сотрудникам, разумеется, тоже будут выплачены. Парфенов отпускал шуточки на счет тех, кто ушел с НТВ. Зал смеялся. Хотя им, оставшимся, на самом деле тоже было совсем не весело. Вечером в усталом, переполненном людьми и впечатлениями коридоре ТНТ рассказывали, что на НТВ кто-то даже плакал в тот день...