Они называют себя сталкерами. Каждый день, в защитной одежде, по спецпропускам, эти люди проходят за высокий забор на территорию единственного на всю страну Института защиты животных Минсельхоза РФ — и оказываются среди... оспы, сальмонеллеза, чумы, ящура... Группы животных подвергаются здесь контрольным заражениям. Рядом, в цехах, в трехтонных биореакторах “зреют” всевозможные вирусы. А в лаборатории малоизученных болезней исследуют пробы со всей России на самую, пожалуй, знаменитую в последнее время болезнь — коровье бешенство...
Мозги в дырочку
Про коровье бешенство слышали уже все — но кто из нас видел зараженное мясо?.. Инфицированная ткань лежит у меня на ладони. Кусочек мозга, вырезанный у больного коровьим бешенством животного, пока еще упакован в ярко-оранжевую кассету. Меня просят вдобавок к плотным перчаткам и белому облачению надеть прозрачную маску: “Брызги могут попасть в глаза...”
Из пластикового пакета аспирант тянет серые переплетенные жгуты. “Спинной мозг крупного рогатого скота”, — комментируют у меня за спиной. На столе, где начинают резать необычный материал, под колпаком непрерывно поддерживается вакуум. Перчатками здесь касаются только рабочей поверхности. Все, что стекает со стола, попадает в специальный стерилизатор. А необычные краны на мойке в лаборатории — с длинными ручками — предназначены не для рук, а для локтей ученых.
Образец между тем помещают в специальный аппарат для обезвоживания. “Отжиматься” он будет сутки. Лаборант достает другой маркированный образец, который уже лишился излишней влаги. Его заливают в специальной кассете горячим парафином, охлаждают, вставляют в специальный прибор — микротом, который снимает с образца тончайшую стружку. Пластинку в 5 микрон помещают на стекло, красят и рассматривают в микроскоп. Перед нами на экране компьютера появляются два цветных изображения.
— Видите, — показывает мне на правую картинку профессор, — с нашим исследуемым образцом из Приморского края все в порядке. А слева — мозг больного животного, привезенный мною по специальному разрешению из Ирландии, — мы его помещаем рядом с исследуемыми образцами для сравнения.
В ткани заморской коровы на месте погибших нейронов отчетливо просматриваются пустые места. Мозг весь испещрен дырками. Теперь мне понятно официальное название этой страшной болезни — губчатая энцефалопатия...
— Страшно работать с материалом, зараженным коровьим бешенством? — спрашиваю я у заведующего лабораторией малоизученных болезней, доктора биологических наук Сергея Сергеевича Рыбакова.
— Человек привыкает ко всему... Оборудование устроено так, чтобы специалисты контактировали с материалом как можно меньше. Вы же видели: вакуумная очистка воздуха, автоматическое отмывание рабочей поверхности столов... Ну не следовать же действительно совету одного из министерских чиновников, который настойчиво рекомендовал контактирующим с зараженным материалом надевать... космические скафандры!
Родина коровьего бешенства уже точно установлена. Большинство ученых всего мира пришло к выводу, что заболевание возникло в 1986 году в Англии. Причиной стало добавление в корм коровам мясо-костной муки, приготовленной из туш овец, пораженных болезнью под названием “скрепи”.
— Скрепи никогда не было опасно для человека, — рассказывает Рыбаков. — Это заболевание известно уже более двух веков. От овец возбудитель скрепи человеку не передавался. Но когда мясо-костную муку, приготовленную из туш больных животных, стали скармливать коровам, возбудитель настолько изменил свои свойства, что стал смертелен для человека...
“В Ирландии мы ездили к фермеру, где видели больное животное, — продолжает рассказывать профессор. — Корова боялась проходить через ворота, у нее была нарушена координация движений, она пыталась прыгать через несуществующие препятствия, с земли пыталась встать по-лошадиному — поднимая сначала передние ноги; наблюдалась у буренки и некая агрессивность. Проявлялись симптомы классического бешенства... Но возбудителем губчатой энцефалопатии является не вирус, а белок, который ученые назвали прионом. Прионный белок в норме содержится в любом организме. Он выполняет определенные функции: регулирует обмен меди, процессы окисления и старения. Но к человеку вместе с мясом, зараженным коровьим бешенством, попадает прион измененный. При этом начинается процесс превращения нормального белка в аномальный”.
Жарить и варить мясо, зараженное коровьим бешенством, — бесполезно: возбудитель при тепловой обработке не погибает. В ходе экспериментов инфицированную ткань нагревали до 150, 300, 500 и 1000 градусов. Полная инактивация приона (когда он становился неинфекционным) происходила только в последнем случае. Не действует на прион и большинство препаратов.
Смертельной может оказаться даже губная помада
— Мясо “бешеных” буренок грозит человечеству прогрессирующим слабоумием. Но ведь болезнь Крейцфельда—Якоба (БКЯ) была описана еще в 1920 году...
— Раньше считалось, что это заболевание возникает спонтанно, ввиду мутации генов. Оно встречалось достаточно редко: два заболевших человека на миллион. Притом все больные были пожилого возраста. Новыми формами болезни Крейцфельда—Якоба, полученными от больных губчатой энцефалопатией животных, заражаются совсем молодые люди... Будучи в командировке в Ирландии, я наблюдал больную девушку, которой было всего 22 года. Она не помнила, какой сейчас год, с трудом вспоминала свое имя, плохо передвигалась — у нее наблюдались все признаки преждевременного старения. Врачи оказались не в состоянии ей помочь...
Правительство туманного Альбиона хотело было провести полное обследование населения, но потом по моральным соображениям от этой идеи отказалось. Как инфицированному человеку объявить, что он болен, когда инкубационный период может длиться от 5 до 20 лет?.. Исследование миндалин проходит сейчас лишь при их вынужденном удалении. В России для подобных исследований соответствующей аппаратуры нет. Профессор Рыбаков подсчитал: нужно около 150 тысяч долларов, чтобы закупить оборудование, реактивы и наладить прижизненную диагностику хотя бы в одном медицинском учреждении!
— Заполучить губчатую энцефалопатию можно, лишь съев мясо больного животного?
— Если бы!.. Говядину добавляют в колбасы и сосиски, даже если написано, что они изготовлены из курятины и индюшатины. Субпродукты зараженных коров идут как на производство продуктов, так и на изготовление некоторых лекарственных препаратов; легкоплавкие жиры используются в косметической промышленности, в частности в производстве кремов и помады. Ученые насчитывают до 7 тысяч продуктов и препаратов, которые получают из туши забитого животного! Ясно, что проконтролировать такой объем производства практически невозможно. Что касается больных людей, то они могут заразить своих собратьев губчатой энцефалопатией только при переливании крови. Во всем мире сейчас начинают выявлять людей, которые жили в Англии в период массового заболевания крупного рогатого скота, и исключают их из числа доноров...
— Какие барьеры выставлены в России на пути “бешеных” буренок?
— Во-первых, существует список стран, из которых запрещен ввоз в Россию мяса, “не заслуживающего доверия”. Потом, наша страна является членом Международного эпизоотического бюро, которое находится во Франции. Согласно Международному ветеринарному кодексу, каждая страна у себя обязана проводить мониторинг коровьего бешенства. Количество исследуемых проб зависит от имеющегося поголовья. Мы должны каждый год исследовать около 400 проб. В 1998 году правительство выделило институту деньги на закупку оборудования для посмертной диагностики этого заболевания у животных. Уже два года из 60 регионов в лабораторию малоизученных болезней поступают пробы патологического материала. Через наши руки прошло около тысячи проб — слава Богу, ни одного случая заболевания животных коровьем бешенством выявлено не было. Наших животных мясо-костной мукой не кормят: для российских животноводов это очень дорогое удовольствие...
— Как специалист — не считаете ли вы абсурдным намерение Москвы закупить 100 тысяч тонн говядины в Германии по цене ниже рыночной?
— Считается, что при коровьем бешенстве горизонтальной передачи болезни — от животного к животному — не существует. Вертикальная передача — от коровы к теленку — возможна только в 10—20%. Что касается поставки мяса — важно, что будет при этом записано в контракте. Возможен вариант, когда оговаривается проверка каждой туши из всей поставляемой партии.
— Это реально — проверить каждую тушу?..
— Конечно. Сейчас есть методы, которые в течение 4-6 часов выявляют на конвейере больное животное. В Ирландии, например, каждая туша забитого животного проходит анализ на коровье бешенство. Я был лишь на одной частной фирме, которая проводила анализ более 1000 образцов за один день. Лаборанты работали там в три смены. Одна проба стоит около 20 долларов, туша коровы весит в среднем 300 кг. В партии в 100 тыс. тонн килограммов мяса при комплексном анализе будет стоить на два доллара дороже. Другое дело, кто захочет его купить...
Шотландские ученые обратили внимание на то, что у животных, больных коровьим бешенством, резко снижается содержание в крови протеина. Значит, не за горами разработка методики прижизненной диагностики этого заболевания у животных.
Между тем в Англии зарегистрировано аж 180 тысяч случаев заражения крупного рогатого скота. Далее в списке — Ирландия, Швейцария, Португалия, Франция, Германия... Англичанами уже забито 5 млн. взрослого поголовья скота и миллион телят. Считается, что около 700 тыс. животных в инкубационном периоде было съедено. Предсказывают, что губчатой энцефалопатией заболеют в Англии до 80 тысяч человек. Пессимисты говорят, что заболевание примет в стране характер эпидемии.
Единичные случаи заражения скота коровьим бешенством есть во многих странах: в Канаде, в Кувейте, на Фолклендских островах, в Италии, в Испании. Нет никакой гарантии, что и Россия не пополнит в дальнейшем этот скорбный список. Способами прижизненного диагностирования коровьего бешенства мы не владеем, а инкубационный период у загадочной болезни достаточно длительный...