ТЕЛО ИСЧЕЗАЕТ В ПОЛНОЧЬ

Правда, ненаучное. Что ж, тем хуже для науки. Которая после пяти-шести веков бурного торжества над "религиозными предрассудками" сама вынуждена на исходе второго тысячелетия решать оказавшуюся нелегкой проблему: что же такое душа? Где она располагается? Из чего состоит? Кем управляется? Куда девается после того, как физическое тело выработало свой ресурс? Каждый из нас без труда даст ответы на эти вопросы, встав на позицию веры в Единосущного Творца. Но куда в таком случае девать всосанный с молоком партии материализм? КАЖДЫЙ ОБРЕЧЕН ПОГИБНУТЬ В ЯДЕРНОЙ КАТАСТРОФЕ Лет двадцать назад меня пригласили в один из подвалов 1-го Мединститута, где я созерцал жуткий эксперимент. В центре стола лежал кролик со связанными лапками. Вокруг него лаборант расставил стаканы с бледно-желтой жидкостью-индикатором. По команде руководителя эксперимента кролику перерубили шейный позвонок. На ближайшие полчаса участники экзекуции ушли в соседнюю комнату. Во время ожидания мне объяснили: нахождение вблизи умирающего или только что умершего существа сравнимо с пребыванием в зоне работы атомного реактора. В подтверждение этого далеко не очевидного тезиса меня подвели к открытой двери и предложили издали взглянуть на стаканы с индикационной жидкостью. Содержимое многих посудин на глазах розовело, еще несколько минут спустя краснело. Когда через двадцать минут после смерти кролика мы подошли к столу (опасность, по мнению моих "вергилиев", уже миновала), в некоторых стаканах жидкость окрасилась в густо-бордовый цвет. Кстати, самая чернота была перед отрубленной головой и за хвостом. Ученые пояснили: степень покраснения индикатора соответствует количеству протонов, пронзивших стаканы. Выходит, самые мощные пучки протонов умершее тело испускает из так называемого "третьего глаза" (где у индианок коричневое пятно) и копчика. Значит, смерть — это протяженный во времени процесс, а умирающий мозг подобен ядерному реактору направленного действия. Что же выходит в виде пучков протонов из коченеющего тела? — Душа? — задал я ученым-медикам лобовой вопрос. — Думайте сами, — уклончиво ответили мне. Я был на них не в обиде — партком располагался всего двумя этажами выше. КТО УПРАВЛЯЕТ БЛЮДЦЕМ? Красивая сказка о бессмертии души составляет суть всех мировых религий. Каким бы крутолобым кретинизмом ни пришибли нас партия и правительство, в самом пыльном уголке идеологически подкованного сознания все равно теплилась диссидентская надежда: а вдруг? Вдруг вопреки бессмертному учению самого человечного человека попы, дурманящие опиумом трудовой народ, в чем-то правы — и "весь я не умру", нечто легкое и незримое оторвется от остывающего тела и унесет меня к вечной жизни... Веру отняли — хотелось феномена, паранаучного подтверждения того, что анатомический атлас неполон: должно быть во мне еще что-то, помимо кишок, селезенки и мочевого пузыря. Поэтому, когда мне предложили в одной ленинградской квартире стать участником возмутительного антинаучного действа — спиритического сеанса, я, презирая себя за малодушие и мещанскую тягу к чуду, согласился не раздумывая. Одурев от многочасового ожидания и устав держать на весу руки с вытянутыми пальцами, мы — десяток морально неустойчивых выкидышей материалистической цивилизации — наконец-то узрели зигзагообразные метания блюдца между нанесенными фломастером по ватманскому кругу буквами и цифрами. И, что самое невероятное, из этих знаков складывалась не абракадабра, а осмысленные отрывки речи. Чьей-то речи. Когда вызвали дух Есенина и спросили его: "Чего хочет Савелий?", незримый информатор заставил блюдце сложить фразу: "Савелий хочет папу". Соратники по столоверчению дружно рассмеялись — речь-то велась не о младенце, а о мужчине, которому хорошо за тридцать. Не смеялся только я. В тот день, как и в два предыдущих, бессчетное число раз я вертел телефонный диск, пытаясь дозвониться отцу в Кишинев (у него день рождения, и если бы я не позвонил, он бы ужасно беспокоился). Видно, что-то случилось с междугородной связью — я нервничал. Дама-медиум, руководившая спиритическим сеансом, не могла знать моих забот, как, впрочем, никто другой за столом, — мне несвойственно делиться в малознакомом обществе личными проблемами. От спиритизма, заклейменного Менделеевым, Бором и прочими светилами науки, просто так отплеваться после той ленинградской ночи я уже не мог. Стало ясно: кто-то запросто считывает информацию, заполняющую наше сознание. Назовите этот глобальный компьютер ноосферой, единым информационным полем Земли — как угодно. Но ясно, что депо душ помещается именно в нем. Бестелесные, невесомые, незримые, они не ведают материальных преград. Готов согласиться со скептиками: пусть спиритизм — бяка, один из буржуазных предрассудков. Но в таком случае дайте разумное толкование происшедшего. ЭМИЛЬ ЗОЛЯ И СЕГОДНЯ ХРИПИТ ОТ УДУШЬЯ Владимир Иванович Сафонов, ныне здравствующий один из первых отечественных экстрасенсов, придирчивый к себе и другим добросовестный экспериментатор, материалист, по его собственному признанию, провел серию опытов, доказывающих наличие у человека и животных того, что мы условно обозначаем как душа. Будучи в Эрмитаже, он попросил гравюры, масляные или скульптурные портреты людей, причина смерти которых известна и документально подтверждена. Проводя ладонями над изображением давно умершего человека, Владимир Иванович диагностировал — порой спустя много веков — смертельную болезнь. А сотрудник музея сверял его диагноз с исторической записью. Подтасовка была исключена: ничьей эрудиции не хватит, чтобы знать, что Карла VI Безумного свела в могилу пневмония, Франциска I — сифилис, а маркиза де Сада — туберкулез желудка. Опыт был повторен в лаборатории скульптора-антрополога М.Герасимова. На сей раз заключения о последнем недуге Сафонов делал по черепу или восстановленному на его основе облику. В Московском зоопарке Владимиру Ивановичу предоставили фотографии погибших животных. Причины гибели, по его просьбе, не называли — он их выявлял сам. Сотрудникам же зоопарка оставалось лишь изумленно кивать. Фотография — всего лишь бумажка, череп — костяшка. Говорить они не умеют. Если человек, пусть даже обладающий феноменальными способностями, достоверно считывает по этим предметам информацию об их владельцах, значит, со смертью живых существ не все исчезает бесследно. Остается нечто, как бы продолжающее земную жизнь организмов. Нечто, с чем можно взаимодействовать. Что мы пока ненаучно, условно называем душой. БАБОЧКА ГНЕЗДИТСЯ ЗА УШАМИ Знаменитая целительница Людмила Ким, хранящая многие секреты корейской и других восточных школ народной медицины, сильный сенситив (кстати, кандидат химических наук, а не полоумная бабка), знает, где именно расположена душа. В эпифизе, или, по-другому, шишковидной железе. Найдите две точки за ушами, вверху. Мысленно соедините их прямой. На самой середине этого отрезка — эпифиз. Вот там и душа. "А в сердце?" — возмущенно спросите вы. В сердце — тоже, но как бы отросток, филиал. А также в печени и почках. Такая она странная, эта душа, так прихотливо разбрызгана по всему телу. — Невидимая? — переспрашивает Людмила Бенсуевна. — Ну что вы, я прекрасно вижу душу. Она похожа на бабочку, только прозрачная и контуры размыты. Душа человека зачастую видна через его глаза (зеркало души — вовсе не гипербола). Нужно лишь поймать определенный угол и сощурить глаза, делится опытом целительница. В многодетной семье ее родителей часто умирали младенцы. Будучи девочкой, Люда всегда видела отлетающую душу братика или сестренки. А потом долго еще наблюдала, как душа возвращается к тем, кого любит. То, что в мистическом фольклоре называется привидениями, не что иное как души — неприкаянные, тоскующие по прошлому, привязанные к местам земной жизни, приходящие на помощь близким. — Когда я находилась на Филиппинах, — рассказывает Людмила Бенсуевна, — однажды вечером дверь в помещении, где я сидела, вдруг резко отворилась, как от пинка, и погас свет. Меня охватила тревога. Я включила свет, но он вновь погас. Так продолжалось несколько раз. Когда, измучившись, я заснула, во сне увидела, как мать протягивает мне листок, на котором ее характерным корявым почерком написано: папа умер. Наутро я кинулась звонить домой. Лишь на третий день дозвонилась. Совпал день и час трагедии. Когда знаешь, что душа — хоть и тонкая, но совершенно материальная реальность, не видишь ничего невозможного в том, чтобы запечатлеть ее на пленке. Это удалось сделать Владимиру Михайлову, товарищу Людмилы Ким: он сфотографировал душу своего соседа через час после его смерти. По словам Людмилы Бенсуевны, слегка размытая, но определенная сущность в виде порхающей бабочки и есть душа. Она как сенситив готова подтвердить: о фотомонтаже здесь не может быть и речи. Полную версию читайте в "МК-ЗДОРОВЬЕ".