Если бы все это не было так грустно, можно было бы посмеяться. Ну где еще такое возможно? Внаглую остановить самолет, взять под белы рученьки генерал-майора милиции (!!!), вывести его на летное поле, посадить в машину, увезти за несколько километров и запихнуть там в подвал без тепла и света. И все это — на вверенной самому же генералу территории России, не встречая никакого сопротивления, несмотря на то, что охранников генералу полагается приблизительно взвод, да и сам он имеет все права "хранить и носить табельное оружие" — хоть пистолет Макарова, хоть автомат Калашникова... Эх, такие меры безопасности были предприняты для охраны высшего милицейского чина, такие меры... Все предусмотрели! Не помогло. А как пыхтели, щеки надували, гордились успехами: у МВД налажены надежные контакты, сотрудничество с чеченскими правоохранительными структурами, проводим совместные операции... А чеченцы опять обвели их вокруг пальца. Как детей. Раз, два, три — и нет генерала. Гениально просто. Когда генерал остается без охраны? Когда летит в Москву — значит, вот подходящий момент для захвата. В воздухе самолет не остановишь — значит, надо остановить, пока он не оторвался от земли. Где будет в это время охрана и провожающие лица? По протоколу им полагается стоять на летном поле и махать вслед ручкой, пока он не блеснет последний раз крылом. Но в аэропорту шейха Мансура процедуры сокращены до минимума. Самолет задраил люк, тронулся на взлетную полосу — провожающие сели в "уазики" и стремительно отбыли в расположение, поскольку в городе Джохар-гала у российских военных не принято торчать без крайней необходимости посреди чистого поля. Значит, вот как раз и получается минут пять чистого времени, когда генерал еще в Чечне, но уже без охраны. Тормози самолет и бери родимого голыми руками.
* * *
Чеченцам надо было захватить милицейского генерала. Они последили, подумали, нашли лазеечку, просчитали, подготовились и все четко выполнили. Но почему же наши эту лазеечку проглядели? Почему решили, что, если генерал уже сел в самолет, значит — все, можно расслабиться? Потому что наши, как не раз уже отмечалось в ходе российско-чеченских столкновений, думают каким-то не тем местом. Вернее, местом они думают, наверно, все-таки тем же — но как-то не так. Не как устремленный человек с блеском в глазах, который хочет чего-то добиться, а как безнадежно протухший чиновник, у которого в жизни одна задача — не вылететь из своего кресла. А чтобы не вылететь, надо не принимать самостоятельных решений, тупо выполнять любые приказы начальства и ни в коем случае не брать на себя ответственности. Продержаться свой срок в этом кресле, потом пересесть в другое, а после меня — хоть потоп, пускай разбираются те, кто придет на смену. Но на смену приходят такие же, и в результате абсолютно никто ни с чем не разбирается, а только прячет голову в песок и тянет время. И со всей Чечней в целом — та же самая история. Два с половиной года назад прекратились боевые действия. Казалось бы, сейчас надо что есть сил работать с мятежным субъектом Федерации, исправлять ситуацию, приручать пряниками, грозить кнутами, обыгрывать складывающиеся обстоятельства себе на пользу и заманивать, заманивать чеченцев в рамки сильнейшей зависимости от России — по крайней мере, экономической. Но никто ничем подобным не занимался. Это же очень трудно. Ни в каком уставе, законе, программном документе не написано, как и что делать, — значит, надо думать самостоятельно, каждую минуту принимать решения, а что из этого выйдет — неизвестно, можно рухнуть с таким треском, что никогда уже не поднимешься. Какой же государственный чиновник станет так собой рисковать? Никто и не рисковал. В результате к настоящему моменту ситуация дошла до откровенного абсурда и позора. Взяли в заложники генерал-майора милиции, чтоб менять его на осужденных чеченок-террористок, взорвавших целый вокзал! Это вам не лайковая перчаточка, брошенная Министерству внутренних дел России. Это хороший такой удар настоящей боксерской перчаткой. Хук слева. Считаем до десяти — поднимется МВД или не поднимется? Трудно им будет. Зарываться дальше некуда, песка уже не осталось, твердая порода пошла.
* * *
Два года чеченцы брали заложников. Российские власти не боролись с этим явлением. Они либо выкупали заложников за огромные деньги, либо выменивали на уголовников, отбывающих срок наказания. Почему же теперь не обменять генерала на террористок? Они повинны в гибели людей, но Басаев уже сказал, что у генерала, который принимал участие в ходе боевых действий, руки по локоть в крови. Значит, чеченцы и это предусмотрели: захватили равноценную добычу. Министр Степашин теперь пообещал перейти к жестким силовым действиям, экономическим санкциям и транспортной блокаде Чечни. Наверняка подвергнется репрессиям чеченская диаспора — по крайней мере, та ее часть, которая хоть в малой степени связана с полевыми командирами (а это, надо сказать, подавляющее большинство предпринимателей-чеченцев). Да, собственно, и сами первые лица Ичкерии имеют собственные фирмы, компании, зарегистрированные и действующие на территории России, — и это не секрет для спецслужб, все давно и хорошо известно. Очевидно, чеченский бизнес в России ожидают тяжелые дни. Наверно, все эти меры следует признать верными и адекватными. Российским властям надо наконец как-то реагировать на беспредел. Но почему они спохватились именно сейчас? Почему не полгода назад, когда в снегу нашли отрезанные головы англичан? Почему не год назад, когда был захвачен в заложники полномочный представитель президента? Почему не два года назад, когда все еще только начиналось с захватов журналистов и новосибирских омоновцев? Руководители Министерства внутренних дел, по-видимому, дожидались, чтоб захватили непосредственно одного из них — вот тогда их проняло. А иначе до них не доходило, что прятаться в песок и терпеть подобное положение дел нельзя ни при каких обстоятельствах. Теперь дошло наконец, но вот обстоятельства уж очень неблагоприятные... Конечно, можно предпринимать силовые действия, закрывать чеченские фирмы и даже бомбить базы боевиков, но ведь у захваченного генерала тоже есть голова, которая теперь в любой момент может оказаться в снегу. А это, знаете ли, очень дорогая голова. Ее цена — слово офицера, министра Степашина, поклявшегося, что генерал Шпигун вернется домой. Так что это еще очень большой вопрос, на какие меры из вышеперечисленных действительно решатся пойти власти и как далеко они зайдут. Потому что по-хорошему им, конечно, все это надо было начинать делать гораздо раньше — когда на кону стояли еще не такие "близкие", высокопоставленные и дорогостоящие головы.