Петр КАРПОВ: “Я — НЕ ГРАФ МОНТЕ-КРИСТО”

История первого замруководителя Федеральной службы РФ по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению Петра Карпова напоминает анекдот о поручике Ржевском. Каждый ребенок знает, что добрая половина чиновников в стране коррупционеры и взяточники, обвинения высших должностных лиц в причастности к громким преступлениям звучат регулярно. А в это время прокуратура всеми силами роет под Карпова. Обвиняли его в том, что в 1994 году сановник получил от саратовского завода "СЭПО" пять с лишним миллионов рублей за финансовую консультацию. Причем — за взятку (так прокурорские пытались квалифицировать консультации Карпова) замминистра расписался в бухгалтерской ведомости. Взяточник, который платит налоги со взятки, — о таком я лично не слышал. Но прокуратуру это не удивляло. Дважды (!) Карпов задерживался, в общей сложности провел в СИЗО 4 месяца. Оба раза его выпускали, и онѕ вновь возвращался в кабинет. В конце концов это надоело даже следствию. На этой неделе было официально объявлено, что Карпов попал под декабрьскую амнистию как лицо, имеющее государственные награды. Думал ли Карпов, получая много лет назад медаль "За преобразование Нечерноземья", какую роль сыграет она в его судьбе?.. Что же было на самом деле? Очевидно, что 5-миллионная "взятка" — лишь повод. Версии звучат разные. Говорят, что Карпов как председатель Межведомственной балансовой комиссии перешел кому-то дорогу. Что он попытался скрыть аферу с КНО и т.д. Этот вопрос я задал Петру Анатольевичу. — Есть такая поговорка: "Скрипач не нужен". Видимо, в какой-то момент решили, что скрипача нужно убирать. — Почему? — Может быть, посчитали, что я возможный враг. На самом деле это ошибочное мнение. Я человек миролюбивый. Без меня не сел никто. Но — грешен — люблю шутки. — ? — Ну, бывает, говорю: такой-то "слил" миллиард долларов. А люди принимают всерьез. — Вы знаете этого "кого-то"? — Нет. Хотя примерный круг людей представляю. Думаю, что речь идет не о миллиарде, а о нескольких сотнях тысяч долларов. — То есть "заказ" исходил не от самых влиятельных людей страны? — По крайней мере, не от олигархов. Но я — не граф Монте-Кристо. Особенно рыться во всех этих подоплеках не хочу. Бог дал — Бог взял. Ни о какой мести и речи не идет. — Как! Вы не хотите знать врага в лицо? — Самое смешное — я не могу назвать человека, засадившего меня в тюрьму. Отчасти я ему даже благодарен. Реклама, которую мне сделали, стоит минимум миллион долларов. К тому же в тюрьме мне сильно "починили" мозги. За решеткой становишься иным человеком. — То есть? — Происходит некая перестройка. Начинаешь понимать, что деньги, власть — не самое главное. Настоящее счастье — это когда ты можешь упасть лицом в траву. Почувствовать, как дует ветер. — В тюрьме было тяжело? — Не очень. Они сделали большую ошибку, сказав, что я помощник Чубайса и украл полмиллиона долларов. В тюрьме ценят масштабы. Так что относились ко мне с уважением. — Кстати, к вопросу о Чубайсе. Вы же — член команды. Достаточно было Чубайсу поднять трубку и сказать Скуратову: "Прекращай", все бы закончилось. — Все не так поверхностно. Даже если Чубайс позвонил бы Скуратову, ситуация бы не изменилась. Чубайс не мог ничего сделать. — Не мог или не хотел? — Не могѕ — А другие? Вы убедились, кто настоящий друг? — Я уже не молод — мне 53. В этом возрасте искренних друзей остается немного. Конечно, были люди, которые пытались извлечь из всего свою выгоду. Но были и те, кто действительно помогал. Причем от некоторых я и не ждал помощи. — Интересная метаморфоза. Вас дважды сажали — и вы из простого зама превратились в первого. А в это время ваше руководство — "чистое" и "непорочное" — было с треском уволено. Нет Мостового, Казакова, Коха, Бойко. Канул в политическую Лету Беляев. О Чубайсе я не говорю. — Это только лишний раз показывает, что у каждого свой крест. — Прецедентов, когда человек, находящийся под следствием, занимает высокий пост, я не помню. Правительство спокойно отнеслось к этому? Не пыталось вас уволить? — За что? Тоже мне русская беда — от сумы да от тюрьмыѕ Дело в том, что в эти годы я очень много вкалывал, и иногда — правда, редко — такие люди, как я, оказываются нужны. — А репутация? — Моя репутация не зависит от того, кто что подумал или сказал. Главное — сухой остаток, результат работы. Никто не смотрел на меня как на взяточника. Да и не похож я на взяточника. — Интересно, когда закрутилось "книжное дело", Чубайс и его команда приходили к вам за советами? Вы ведь человек, умудренный уголовным опытом. — Нет, конечно. Никто не примеряет на себя чужой опыт. Каждый человек думает, что он никогда не умрет, никогда не сядет. А навязываться с советами — это не в моих правилах. — Вы верили в то, что дело закончится? — По-разному. Когда меня взяли во второй раз, я почувствовал, что это все. Конец. По второму разу берут надолго. Не верил, что освобожусь, даже когда привезли в суд. — И когда вас все-таки выпустили? Что сделали первым делом? — Такой же вопрос задавали мне сокамерники. Ночью меня подняли, объявили, что повезут в суд. "Что ты сделаешь, если вдруг освободишься?" — спросили они. Я ответил: "Упаду лицом в одуванчики". Обещание сдержал. — Я заранее знаю ответ. И тем не менее. Вы убедились, что в нашей стране можно посадить любого? — Все тоньше. У нас можно не только посадить любого: любого можно уничтожить. Это чувство не понятно ни французу, ни чеху, ни швейцарцу. Только русскому. Так было всегда. И в средние века, и сегодня.