— В 1989-м на одной из тренировок Тоня получила травму спины, — рассказывает муж Антонины Леонид Кузьмин. — Светило спортивной медицины Лев Марков, который наблюдал и лечил во врачебно-физкультурном диспансере №1 членов сборной СССР, вынес неутешительный вердикт. Сказал Тоне, что сделать ничего нельзя: бросишь спорт, наберешь вес, боль будет не такой сильной.
Из сборной ей пришлось уйти.
— Вскоре мы нашли доктора, который изучал традиционную китайскую медицину, применял в своей практике метод иглоукалывания. Он поставил Антонину на ноги. Но в сборную ей путь уже был закрыт.
В стране бушевала перестройка, которая принесла хаос, безработицу, всеобщее обнищание. Советский Союз — социально ориентированное государство — «приказал долго жить». Экономика, встав на капиталистические рельсы, затрещала по швам.
— Я занимался лыжным ориентированием (Леонид Кузьмин — мастер спорта СССР по биатлону и спортивному ориентированию. — Авт.). У меня был знакомый ориентировщик в Швеции. Он сделал нам приглашения в шведский лыжный клуб. Через некоторое время Тоня осталась в Швеции, а я поехал работать тренером сборной Великобритании по лыжным гонкам. Через год я вернулся в Швецию и устроился на фабрику, которая производила лыжи. А Тоня успешно продолжила спортивную карьеру.
Антонина Ордина выступала под флагом Швеции на Олимпийских играх в Лиллехаммере и Нагано. Завоевала на чемпионате мира в 1995 году две бронзовые награды в составе сборной Швеции в эстафете и в индивидуальной гонке на 30 километров. И только в 2002-м закончила спортивную карьеру.
— Как Антонина попала на работу в шведскую полицию?
— Тоня в свое время окончила юридический факультет, она старший лейтенант милиции. Работала в тверской (тогда калининской) милиции. В Швеции, выдержав огромный конкурс, она поступила в Высшую школу полиции. Ей здорово помогла спортивная закалка. Мы к тому времени обосновались в городе Карлстад. На работу в пограничное подразделение полиции в регионе Бергслаген, которое отвечало за работу с нарушившими закон мигрантами, ее взяли благодаря знанию русского языка. Тогда по количеству преступлений лидировали в Швеции литовцы. Все они, как и украинцы, белорусы, молдаване и другие «советские», которые попадали в поле зрения полиции, прекрасно говорили на русском. В подразделении, где работала Антонина, все были рады, что она знает русский. Потому что каждый раз нанимать переводчика — это довольно значительные деньги. Она экономила государству каждый год около миллиона крон.
Но три года назад, как рассказывает Леонид, у них в подразделении сменился начальник.
— Он стал высказывать подозрения. Мол, Антонина допрашивает правонарушителей, а ее шведские коллеги не знают, «о чем эти русские говорят».
По мнению Леонида, негативное отношение к русским у шведов передается с молоком матери. Здесь постоянно говорят о российской угрозе. В шведском языке есть даже такое слово, как Rysskräck, что означает «напуганность Россией», «русский ужас».
— Они помнят все войны с Россией, не могут простить нам былых побед. Помнят Петра I и быстроходные русские галеры, которые внезапно появлялись у шведских берегов и разбойничали. Но в то же время предпочитают не вспоминать, как шведы, например, оказались в Полтаве или Нарве… Я помню, как у меня возник конфликт с владельцем лыжной фабрики, на которой я работал. Он на повышенных тонах говорил мне: «Вот такие русские, как вы, и приходили раньше грабить шведов». Такой вот аргумент. Мне смешно все это было слышать. Речь шла о выплате мне зарплаты.
Леонид говорит, что, как только у минобороны Швеции появлялась возможность выбить лишние деньги из бюджета, они начинали твердить, что «русские наращивают военные мускулы».
С началом спецоперации на Украине русофобия в Швеции вышла наружу и легализовалась.
— На нас соседи накатали донос. По их мнению, мы плохо обращаемся со своей кошкой. Якобы не уделяем ей должного внимания. Она угольно-черная, без единого светлого пятнышка. У нас свой дом, мы выпускаем кошку на улицу, она гуляет, в туалет ходит снаружи. Потом помяукает у дверей, и мы ее впускаем в дом. Так и должно быть. В Швеции в объявлениях частенько пишут, что отдадут котенка только в свой дом. Потому что кошка — это хищник, она должна ловить мышей, удовлетворять свои потребности.
В этом доме, как говорит Леонид, они живут уже 14 лет.
— С соседями у нас всегда были добрые отношения, никто нам в лицо открыто ничего не высказывал. Все при встрече улыбались. А тут написали и отправили анонимку. Потому что мы русские. По нашему мнению, это донос. К нам неожиданно нагрянули представители местной администрации. Предупредили, если последует еще одна жалоба, то к нам приедут с инспекцией, оштрафуют, а кошку заберут и… усыпят.
Травля началась и у Антонины на работе.
— От Тони потребовали, чтобы она на собрании полицейского коллектива заклеймила Россию, выступила против политики Путина, встала на сторону Украины, выразила соболезнование ее народу. Антонина отказалась это делать. И пошли домыслы, если она этого не делает, то принимает сторону России и становится небезопасной для Швеции. Потому что она работает с секретными документами. Мол, сейчас хлынут беженцы из России, и она может сливать в консульство информацию о них. Чтобы потом в России репрессировали их родственников. Объявили Тоню чуть ли не шпионом. Такой вот бред. Все это было изложено в либерально-левой шведской газете Expressen. Со ссылкой на Тониных коллег. От работы Антонину отстранили, но тут же опомнились — высказывание симпатий к России не является преступлением.
Потом пришли неожиданные доносы от ее коллег.
— Я думаю, что по «просьбе» ее полицейского руководства. После начала спецоперации как раз задержали трех украинцев. Якобы они обратились с просьбой в получении убежища, а Антонина им отказала. Началось разбирательство, которое изрядно затянулось. Эти украинцы уже были в Литве, где у них был вид на жительство. Их там допрашивали. Исписано было немало бумаги. В результате обнаружилось, что их послала подальше другая женщина-полицейский со шведским именем и фамилией. Но к ней у руководства, естественно, претензий уже не было.
Потом, как говорит Леонид, появился еще один донос.
— Тонины коллеги «вспомнили» какого-то афганца, которому Антонина помогала. И написали, что якобы из сочувствия к афганцу Тоня сказала ему, что с теми документами, которые есть у него на руках, он может искать работу в Швеции. А он не имел на это права. Опять началось разбирательство, ничего из изложенного не подтвердилось. Никаких незаконных действий со стороны Антонины не было.
Но ее отстранили от работы.
— Я не перестаю удивляться, вроде в полиции должны работать люди подкованные, знать законы. По Конституции Швеции человек может иметь любые политические взгляды, хоть кого прославлять. Полная свобода слова. А в случае с Тоней были сплошные нарушения. Когда все это началось, мы обратились в консульский отдел российского посольства в Швеции. Они выразили желание помочь Антонине. Зашел разговор даже о ноте протеста. Но потом нам в консульстве сказали, что это может только навредить. Что надо действовать потихонечку, осторожно. И посоветовали адвоката Андерса. Он родился в Риге, кто-то из его родителей был русским, он хорошо знал русский язык. Генконсульство РФ давно его рекомендует.
Антонина решила отстаивать свои права.
— Сначала на судебных заседаниях присутствовали и руководство полицейского профсоюза, и адвокат Андерс. Я сам в свое время работал оперуполномоченным ГУВД Москвы на Петровке, 38. Стал разбирать все эти протоколы. Там нарушений — просто море. У нас за такие высосанные из пальца дела можно было не то что погон лишиться, но и попасть под уголовную ответственность. На мой взгляд, все там сфабриковано.
Между тем полицейское руководство стало на Антонину давить. Ей сказали: или дальше будем судиться, или пойдем на мировую, выплатим тебе годовую зарплату и распрощаемся.
— Если Тонины начальники готовы идти на мировую — это неспроста. Значит, они не полностью уверены в победе и, если пойти дальше, всем своим мощным аппаратом могут просто проиграть. Нам хочется побороться, потому что все это мерзко. Хотелось дело выиграть не только для Тони, но и для России. Но адвокат Андерс стал нас избегать. Звоним ему, он говорит, то завтра, то послезавтра… Написал я в наше консульство, ответа так и не получил. Чего опасается гражданин Швеции Андерс, понять можно. Защищать русскую в Швеции в 2022 году — это как защищать еврея в Третьем рейхе. Но почему молчит генеральное консульство России — нам непонятно.
Антонина, по словам Леонида, тяжело переживает случившееся.
— Женщины — более эмоциональные, более зависят от мнения коллектива. Тоня всегда считала, что ее ценят. Она хорошо себя зарекомендовала. А сейчас у нее скачет давление, она плохо спит.
Леонид говорит, что вне зависимости от исхода дела они будут продавать свой дом в Карлстаде и закрывать шведскую историю.
— Шведам пора задуматься, на кого нужно обратить пристальное внимание. Русских в Швеции совсем немного — около 28 тысяч человек. А пятая часть населения страны — больше двух миллионов — это мигранты из неблагополучных районов Азии и Африки, среди которых, по данным шведских спецслужб, около 3 тысяч активных исламских экстремистов.