Война сама по себе — явление чем дальше, тем все больше иррациональное, хотя некоторые политики, и уж точно генералы, могут считать иначе. Сирийская война — пример иррациональности. Признанный эксперт в ближневосточных делах Георгий Мирский уверен, что разворачивающаяся там гражданская война, к тому же идущая между представителями разных ветвей ислама, ведет к афганизации страны.
И в самом деле, стороны этого конфликта — не слишком, мягко говоря, гуманный по отношению к собственному народу правящий режим и боевики той самой «Аль-Каиды» (если она действительно существует) — та еще пара. Помогать кому-то в этом конфликте — значит, действовать вопреки интересам страны и мира в регионе. То есть вопреки здравому смыслу.
В эфире «Эха Москвы» журналистка Юлия Латынина говорила, что Барак Обама активно готовил бомбардировки Сирии только потому, что когда-то сделал заявление: применение Дамаском химического оружия, если таковое случится, не должно остаться без достойного ответа. По ее мнению, США оказались заложниками чистоплюйства своего президента, интересам Штатов удар по Сирии никак не соответствует. Получается, что «план Путина», заменивший немедленное начало военных действий выводом или уничтожением сирийского химического оружия, выручил Обаму. Именно поэтому план и был так быстро принят.
Война иррациональна. Но у любой войны есть причины, в том числе и рациональные. В Сирии все началось, как и в других арабских странах, со студенческих требований больших свобод. Но разве только эти выступления причина развернувшейся гражданской войны?
Есть дополнение. Волна «арабской весны» прокатилась практически по всему региону, но американская интервенция стала реальностью только в Ираке, в Ливии дело ограничилось бомбардировками и активной поддержкой противостоящих режиму сил. Почему Сирия может оказаться в том же ряду? Если вернуться к тезису об афганизации Сирии, то Афганистан пришел в нынешнее плачевное состояние после двух больших войн — с Советским Союзом и с США и войсками НАТО, за которыми последовали непрекращающиеся малые войны. Искать рациональные причины в этих войнах — занятие неблагодарное. Афганистан не входит в цепочку Ирак — Ливия — Сирия.
Что такая цепочка есть, показывает экономика. Хотя на первый взгляд между Сирией, с одной стороны, и Ираком и Ливией — с другой, есть существенная разница. Ирак и Ливия — столпы ОПЕК, и насильственное свержение правивших в этих странах режимов существенно изменило соотношение сил на мировом рынке нефти. Сирия на их фоне выглядит просто бледно. Но она все равно оказывается в этом ряду.
Нефтяная игла
Что атака Сирии скажется на мировой экономике, и в первую очередь на нефтяной конъюнктуре, — общее место всех комментариев. Бывший секретарь российского Совета безопасности, декан факультета мировой политики МГУ Андрей Кокошин, утверждает: «Реализация США военного сценария с высокой степенью вероятности дестабилизировала бы мировую экономику. Этот процесс может принять самые разные формы. Например, вероятен всплеск цены на нефть и на другие энергоносители. В нынешней хрупкой ситуации, когда в странах Евросоюза роста нет, в США он небольшой и противоречивый, когда многое держится на экономическом росте Китая и нескольких крупных развивающихся стран, это могло бы иметь весьма отрицательные последствия».
С Андреем Кокошиным можно спорить относительно роли развивающихся стран (Китай — особая статья) в оживлении мировой экономики, их в качестве локомотива теснят США, но он совершенно прав в том, что прыгающие вверх цены на нефть точно не поддержат робкие признаки начала выздоровления мировой экономики.
Но как высоко могут подпрыгнуть нефтяные цены? 21 августа появилась информация о химической атаке в пригородах Дамаска, после чего США и ряд других западных стран заявили о необходимости военного вмешательства в ситуацию. За август цена нефти марки Brent выросла на 6%. В начале сентября в Москве эксперты оценивали рост цен на нефть в связи с раскручиванием ситуации вокруг Сирии. Был, в частности, выдвинут прогноз, что из-за военного конфликта цена нефти к концу 2013 года может подняться до $125 за баррель.
«Сирия не является ключевым игроком ни на мировом, ни на региональном рынке. Тем более уже сейчас в отношении Сирии действует целый пакет санкций. Поэтому о значительном скачке цен говорить не стоит. Но нужно учитывать, что это возможно, если война распространится на другие государства — Иран, Израиль, Саудовскую Аравию и Катар. Если говорить только о сокращении поставок из Сирии, то изменение цены будет незначительным — с учетом спекулятивного фактора это поднимает цену на 10–15 долларов», — считает директор Центра изучения мировых энергетических рынков Института энергетических исследований РАН Вячеслав Кулагин.
Профессор факультета международного энергетического бизнеса РГУ нефти и газа имени И.М.Губкина Дмитрий Александров уточнил:
«Все началось с заявления французских аналитиков, которые объявили о росте цен до 150 долларов за баррель в случае, если война распространится на соседние государства. Если же этого не произойдет, рост цен на нефть, конечно, будет, но он не будет значительным. Другие страны могут воспользоваться ситуацией и немного увеличить экспорт, но это станет временным явлением. Что касается доли России в мировом экспорте, то она вряд ли изменится».
Пока нефтяной рынок спокойно реагирует на сирийские подвижки. 16 сентября, когда американцы согласились с «планом Путина», цена октябрьских и ноябрьских фьючерсов на нефть снизилась, но снижение составило меньше 1%. Незначительность колебаний означает, что рынок уже отыграл все варианты, кроме начала собственно боевых действий.
Эксперты подчеркивают: по влиянию на цены на нефть конфликт вокруг Сирии не идет ни в какое сравнение с событиями в Ираке и Ливии.
Средиземноморский ресурс
В последние пять лет в Восточном Средиземноморье были обнаружены крупные месторождения углеводородов, и прежде всего газа. По данным предварительных геологических исследований, Левантийский бассейн, расположенный вдоль берегов Сирии, Ливана, Израиля, Газы и Кипра, и Нильский бассейн на севере Египта содержат 3,5 триллиона кубометров (ткм) газа и 1,7 миллиарда баррелей (мб) нефти. В Нильском бассейне заключено 6 ткм газа и 1,8 мб нефти. Это значит, что, во-первых, сирийские кладовые могут оказаться богаче, чем они оцениваются сейчас. Во-вторых, новые месторождения уже становятся объектами напряженной конкурентной борьбы, в которой уже готов участвовать «Газпром», а возможно, и «Роснефть». В-третьих, они же еще больше обостряют борьбу за пути их доставки потребителям, а это, конечно, европейские страны.
Переплетение существующих, а еще больше проектируемых газопроводов представляет собой особый интерес. 25 июня 2011 года в иранском портовом городе Бушер был подписан Меморандум о взаимопонимании, посвященный строительству газопровода с иранского газового месторождения «Ассалуе» через Ирак и Сирию. Газопровод стоимостью строительства $10 млрд был ориентировочно распределен между Ираком, Сирией и Ливаном. Через подводную ветку было предложено протянуть его до Греции, а оттуда — на рынки Европы. Названный «Исламским газопроводом», он должен был дополняться экспортом сжиженного природного газа (СПГ) из сирийских портов на Средиземном море. Латакия и Тартус — два основных сирийских порта.
Понятно, что в сложившихся условиях этот проект дальше протокола о намерениях не уйдет: и Иран, и Сирия находятся под режимом санкций. Но проект все-таки заявлен. Не стоит забывать и о том, что Россия взяла порт Тартус в аренду и построила там военно-морскую базу.
На рынке газа есть и другой игрок, по мощности сопоставимый с Ираном, но находящийся с ним в политическом и даже идеологическом противостоянии — это Катар. Он уже представлен в Европе в качестве поставщика сжиженного газа, но готов существенно расширить свои поставки.
Проект трубопровода «Набукко» из восточной части Турции в Австрию застопорился по причине недостаточности имеющегося для него газа. Именно в этом контексте был выдвинут проект нового трубопровода для катарского газа. В 2009 году, во время визита эмира Катара шейха Хамада Аль Тани в Турцию, была достигнута договоренность о строительстве трубопровода и его присоединении к «Набукко» в Турции. Он должен начаться в Катаре и пройти через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирию, дойдя до Турции, откуда ему открывается дорога в Европу.
Сирия — это важный элемент обоих газопроводов, как из Ирана, так и из Катара. Для катарского сегодня она является пробкой, иранский остается в проекте. Факт состоит в том, что от позиции Сирии во многом зависит конфигурация поставок газа в Европу, а это, на мой взгляд, вполне оправдывает помещение ее в цепочку Ирак — Ливия — Сирия.
Стоит специально остановиться на интересах сторон. От «катарского» газопровода выигрывают сам Катар, Турция, Сирия (если она отходит от союза с Ираном, что пока вряд ли возможно в силу как политических, так и религиозно-идеологических причин), Европа. В проигрыше оказывается Россия.
Любопытна позиция США. Формально они в проигрыше: катарский газ на рынках Европы будет конкурировать в том числе и с американским. Но ситуация выглядит несколько иной, если ее оценить в динамике. Дело в том, что США и Европа далеко продвинулись в формировании общей зоны свободной торговли. А это меняет угол зрения. Американский газ, продолжая конкурировать в Европе с катарским, российским и алжирским, за счет зоны свободной торговли практически может быть приравнен к европейскому, то есть получить преимущества перед конкурентами.
Рациональная экономическая подоплека конфликта в Сирии, который уже принял иррациональные формы и балансирует на грани военного вмешательства со стороны США, таким образом, состоит в том, что это борьба за новый расклад сил на европейском и мировом рынке газа.