Американский Минфин ввел их 21 ноября в отношении ряда российских кредитных организаций, в которых были сосредоточены сделки по внешнеэкономической деятельности. В частности, через «Газпромбанк» проходила основная доля расчетов за поставки трубопроводного газа из РФ европейским потребителям. Санкции наложились на массу других обстоятельств самого разного свойства – это и снижение экспортных поступлений из-за падения цен на нефть марки Urals, и проблемы с валютной ликвидностью в банковской системе, и растущий к концу года спрос на импорт, и предновогоднее увеличение бюджетных расходов, и глобальное укрепление доллара, и замедление экономики Китая, и усиление геополитической напряженности.
В итоге трехзначный курс российской валюты становится новой, причем долговременной нормой, той реальностью, к которой всем придется привыкать. Ситуацию мы обсудили с главным научным сотрудником Института экономики РАН Игорем Николаевым.
- Очень многие эксперты осторожно предполагали, что к Новому году доллар доберется до сотни, однако уже в ноябре действительность превзошла все ожидания. У этого есть один конкретный триггер или речь идет о совокупности факторов?
- Рубль слабеет, поскольку давно находится под давлением и эту тенденцию определяют фоновые фундаментальные факторы. Но события последних дней вызвал именно триггер– санкции США против «Газпромбанка» и ряда других финансовых институтов. Оставаясь до недавних пор вне санкций, они обеспечивали стабильное поступление в страну твердой валюты, которой зарубежные покупатели рассчитывались, в частности, за поставки российского трубопроводного газа. С притоком валюты у России проблемы, а теперь он будет еще больше затруднен. Соответственно, рубль получил дополнительный и очень мощный стимул к дальнейшей девальвации.
- На этой неделе Центробанк сделал первый шаг по поддержке рубля — отказался покупать иностранную валюту на рынке до конца года. Рубль отреагировал некоторым укреплением, но затем курс опять устремился вниз. Почему?
- Эта мера не настолько сильна, чтобы перебить негативный эффект от санкций и те ажиотажные, полупанические настроения, что уже сформировались на финансовом рынке. Кроме того, сказывается сезонный фактор: поскольку через месяц Новый год, импортеры тратят все больше иностранной валюты на закупку товаров. В декабре традиционно возрастают бюджетные расходы, так как закрываются многие проекты и сделки, под которые были выделены деньги. В общем, спрос на валюту увеличивается в этот пиковый период естественным образом, причем со стороны как компаний, так и граждан, которым такая наличность нужна, например, для путешествий.
- Есть ли у ЦБ другие инструменты воздействия на курс и станет ли он их применять? Насколько велика вероятность, что регулятор проведет внеочередное заседание Совета директоров, чтобы повысить ключевую ставку?
- Денежно-кредитная политика еще очень долго будет оставаться жесткой, о чем не раз заявляли руководители Банка России. Сегодня появилась информация, что ряд экспертов допустил повышение ставки до 25% с нынешнего уровня в 21% на ближайшем заседании ЦБ 20 декабря. Не исключено, что это некий намеренный вброс, цель которого - заранее подготовить общественность и рынок к такому сценарию. То есть, с одной стороны, рубль просел во многом из-за усилившейся нервозности рыночных игроков, а с другой, он вполне может и укрепиться на волне настроений, связанных с ожиданиями ставки в 25%. Дыма без огня не бывает. Что касается внеочередного заседания, оно маловероятно. Тем более что до 20 декабря осталось не так много времени.
- Может ли правительство поднять потолок обязательной продажи валютной выручки, который сейчас составляет 40%, до 60-80%? В прошлом году эта практика хорошо себя зарекомендовала.
- Вполне возможно. Самое важное сейчас – задавить зачатки паники. Но есть одна проблема: когда Россия перешла на торговлю с дружественными странами в нацвалютах, отказавшись от универсального и казалось бы безальтернативного доллара, у этой «медали» выявилась обратная сторона – в виде разного рода диспропорций, дисбалансов и непреодолимых барьеров во взаимоотношениях с контрагентами.
- Чем нынешняя ситуация с рублем опасна для экономики?
- У нас цены и так разгоняются, а тут мы получили дополнительный, очень мощный проинфляционный фактор. Катимся под горку, а тут еще пинок сзади. Как этому противостоять, непонятно. Для властей неприятность ситуации состоит ещё и в необходимости корректировать бюджет. Заложенный в него среднегодовой прогноз предусматривает инфляцию в 7,3%, а реальный уровень по итогам года очевидно будет значительно выше. В самом лучшем случае – на полтора-два процентных пункта. Это означает значительные дополнительные расходы казны, увеличение её дефицита. Одно тянет за собой другое, происходит разбалансировка, которую никто не предполагал. Но самое плохое – это, конечно, ускорение инфляции.
- Слабый рубль увеличивает экспортные доходы. Может, нет худа без добра?
- Правительство это прекрасно понимает. Выполнить бюджетные обязательства при курсе 110 будет значительно удобнее и комфортнее. Власти не станут пытаться любой ценой довести его до сотни, если удастся стабилизировать на уровне 110, это уже будет достижение. Сейчас у нас нет таких возможностей как весной 2022 года, которые бы позволили резко укрепить рубль. Ключевая ставка как инструмент воздействия на инфляцию сегодня малоэффективна, и Центробанк это признает.
- Ситуация труднопрогнозируемая, но всё же каким вы видите курс доллара к Новому году?
- Скажу лишь, что он будет существенно выше 100. Хотя я не верю в какой-то катастрофический сценарий, в доллар по 150–180, поскольку объективных экономических предпосылок к этому нет. Сейчас ситуацию в значительной степени подогревают полупанические настроения. Думаю, в итоге её удастся стабилизировать в интервале от 110 до 120 рублей за доллар. Определенным запасом прочности рубль всё-таки обладает.