Участники рынка ожидали худшего — стопроцентной реализации. Но вышло, что продать по конечному счету необходимо не более 72%. Однако в последнем обзоре ЦБ рисков финансовых рынков подчеркивается, что отношение чистых продаж к валютной выручке (без учета рублевой составляющей) уже в августе составило искомые 72%.
Овчинка, получается, выделки не стоила. Сомнения в необходимости этой контрольной меры от правительства вначале высказывала глава Банка России Эльвира Набиуллина. Она предупреждала: воздействовать на потоки капитала, влияющие на курс, нужно через экономические меры, административные ограничения на валютном рынке оказывают лишь ограниченный эффект.
Набиуллина также подчеркивала, что доля рубля в выручке экспортеров дошла до 42%. И будет только расти в будущем. А зачем они нужны на внутреннем валютном рынке?
Однако 11 октября, выступая в Госдуме, она все же поддержала указ президента, признав, что волатильность курса можно сдержать за счет обязательной продажи валютной выручки. Многие эксперты отметили ее аппаратное поражение в противостоянии с министром финансов Антоном Силуановым и первым вице-премьером Андреем Белоусовым, требовавшим ужесточить валютное законодательство еще с середины августа.
Но суть дела не в аппаратных играх сильных мира сего. Важнее — укрепится ли курс хотя бы до 90 за доллар в будущем году. Искомый эффект уже пробивается. Пока рубль укрепился примерно на 3%. История современной России также свидетельствует о том, что обязательные репатриация и реализация валюты дают определенный позитивный эффект.
Напомним, что впервые после отказа от госмонополии на внешнюю торговлю обязательную продажу экспортной валютной выручки в размере 40% ввели еще с 7 января 1991 года. То есть еще в советскую эпоху. 50% появились в июле 1992 года. В ноябре 1994 года правительство Виктора Черномырдина попыталось объявить 100-процентную продажу валюты на внутреннем рынке.
Месяцем ранее, как известно, случился «черный вторник». В один день рубль обрушился сразу на 1000 пунктов. Президент Борис Ельцин был вне себя от возмущения. В отставку ушли тогдашний председатель ЦБ Виктор Геращенко, а также вице-премьер и министр экономики Александр Шохин (сейчас глава РСПП). Для стабилизации курса на одном из закрытых правительственных совещаний решили заставить экспортеров полностью возвращать выручку в уполномоченные банки и также в полном объеме реализовывать ее на внутреннем рынке. Проработать вопрос поручили тогдашнему главе Министерства внешних экономических связей (в 2000 году включено в состав Минэкономразвития) Олегу Давыдову.
На закрытом заседании коллегии МВЭС составили проект постановления кабмина о 100-процентной продаже валюты с 1 января 1995 года. Однако засекреченный документ «утек» и оказался в редакции ведущей деловой газеты. Постарался один из замов Давыдова. Случился скандал, активно раздутый банковским сообществом. Вмешался помощник президента по экономике Александр Лившиц. Черномырдин был вынужден сдать назад.
Тем не менее в дефолтном 1998 году пришлось увеличить размер обязательных валютных продаж до 75%. В 1990-е годы, когда бал правили гиперинфляция и низкие цены на нефть, сверхжесткое валютное регулирование способствовало, безусловно, стабилизации курса рубля. Когда нефтецены пошли вверх, валютный режим власти стали последовательно смягчать. В 2001 году вернули 50%, а в 2006-м вообще отказались от обязательной репатриации и продажи экспортной выручки.
Вновь применить валютную дубинку пришлось 28 февраля 2022 года. Санкции обрушили рубль и раскрутили инфляцию. Поэтому экспортеров обязали продавать на внутреннем рынке 80% полученной валюты. Параллельно ЦБ поднял ставку рефинансирования до 20%. Но уже в июне обязательные продажи валюты отменили. Соответственно, уменьшили и ставку.
Сыграют ли в нужном ключе последние валютные ограничения, до конца не ясно. Трудно не согласиться с Набиуллиной, которая до 11 октября выступала против обязательной репатриации и продажи экспортной выручки. Курс рубля будет стабилен только тогда, когда увеличатся товарный баланс и счет текущих операций. Для чего нужно стимулировать экспорт и сдерживать импорт. Что сейчас является непростой задачей.
Однако пока, видимо, придется использовать для подавления излишней курсовой волатильности и административные рычаги. С ужесточением валютного регулирования все участники процесса вроде бы согласны. В отличие, например, от недавнего предложения министра экономического развития Максима Решетникова о введении своего рода «мембраны» по китайскому образцу между внутренним и внешним рынками рубля.
При этом он подчеркивал, что вводить два курса рубля нет необходимости. Главное — отследить все рублевые потоки, прежде всего заграничные, чтобы рубли, переведенные за рубеж, не давили на внутренний валютный рынок. Набиуллина отвергла эту идею с порога, пояснив, что рублевые средства в любом случае не оказывают влияния на валютные торги. Крупный госбанкир Андрей Костин, наоборот, частично согласился с Решетниковым, предложив ограничить рублевые переводы за границу хотя бы 100 млн в месяц.
Вряд ли Решетникова еще кто-нибудь поддержит. Между тем финансовая система Китая весьма оригинальна. В стране обращается не одна, а сразу четыре валюты: внутренний юань, или оншорный (биржевой тикер CNY), внешний, или офшорный (CNH), гонконгский доллар и патака Макао. Поэтому действуют сразу несколько режимов регулирования — от централизованного валютно-экспортного контроля до currency board (внешнего финансового управления).
CNY обращаются на территории только материкового Китая, их обменный курс контролируется Народным банком Китая и может колебаться лишь в пределах 2%. CNH (были введены в 2010 году) регулируются Управлением денежного обращения Гонконга. Используются там же, а также в ряде других мировых финансовых центров, и имеют плавающий курс.
За пределами континентальной части КНР все юани офшорные. Использовать их при операциях с материковым Китаем можно только при наличии экспортно-импортного контракта. При данной оплате в континентальном Китае валюта поступит на счет в CNY. Кстати, валютная выручка в уполномоченные банки на материковом Китае репатриируется в 100-процентном размере.
При операциях за пределами Китая валюта поступит на счет CNH. При этом внутренний юань дороже офшорного. CNH конвертируются без ограничений, так как находятся за пределами китайского законодательства. CNY разрешается конвертировать в иностранную валюту только в рамках импортно-экспортных контрактов, на остальные операции требуются соответствующие разрешения и лицензии регуляторов.
Гонконгский доллар эмитировался британскими колониальными властями с 1895 года и сохранил обращение после возвращения в Китай в рамках концепции «одна страна — две экономические системы». В Гонконге функционирует режим currency board, или валютного совета (независимого Управления денежного обращения Гонконга), который регулирует колебания курса местного доллара в коридоре 7,75–7,85 за $1. Эмиссию валюты осуществляют правительство специального административного района и три специально уполномоченных частных банка, которые, как правило, признают все западные санкции.
Патака, денежная единица другого специального административного района Китая — бывшего португальского Макао, привязана к гонконгскому доллару.
Из этого краткого описания китайской финансовой системы наглядно видно, что денежных мембран в Поднебесной минимум четыре, а не одна, как говорит Решетников. С их регулированием китайские финансовые власти в основном справляются, хотя в последнее время его все-таки либерализируют. Экономика Китая и, соответственно, валютный экспорт в разы больше российских, что держит, по крайней мере пока, на плаву переусложненную финансовую систему страны.
Россия с такими вызовами явно не справится. Осталось надеяться все же на обязательную репатриацию валюты и выверенную ставку ЦБ.