Эффект переноса
Вообще, официальные показатели, тем более на столь коротких временных отрезках, не должны вводить в заблуждение. У них своя жизнь, у магазинных ценников — своя. Накануне ЦБ сообщил в своем обзоре, что в июле в связи с ослаблением рубля заметно подорожали зависимые от импорта категории: техника и электроника, автомобили, зарубежный туризм, фрукты, мясная продукция и бензин. По оценкам экспертов, то, что происходит, — это классический эффект переноса, вызванный обвалом рублевого курса. Ситуацию усугубляет кредитный бум в экономике, вместе с девальвацией создающий поистине адскую смесь. По данным ЦБ, только в июне банки увеличили выдачу розничных займов на 17,3%, ипотечных — на 23%, автокредитов — на 13% год к году.
В июле нетипично резко для этого месяца подорожала плодоовощная продукция — на 12,9% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Впрочем, тогда наблюдалась дефляция: только за июль 2022-го ценники на фрукты и овощи снизились сразу на 11,5%. Сегодня картина иная. В частности, апельсины подорожали на 22,6% (к июню), капуста белокочанная — на 12,5%, яблоки — на 9,5%, лимоны — на 7,9%, сахар-песок — на 4,4%, куриное мясо — на 2,2%. В целом инфляция по продовольственным товарам по итогам июля составила 2,23% в годовом выражении и 0,49% в помесячном.
Основной вклад в общую инфляцию внесло удорожание непродовольственных товаров — на 2,36% год к году и на 0,91% по сравнению с июнем. Телевизоры прибавили в цене 4,9% (к предыдущему месяцу), металлочерепица — 4,8%, цемент — 3,3%, бензин автомобильный — 2,2%, легковые автомобили — 1,5%. Что касается услуг, они подорожали на 9,95% в годовом выражении и 0,48% в помесячном. В частности, отдых в ОАЭ — на 10% (к июню), поездки в Белоруссию — на 5,9%, проживание в хостеле — на 4%, проезд на такси — на 3,8%. «Неприятной особенностью последних недель стало довольно широкое по диапазону удорожание лекарств и смежных видов гигиенической продукции», — отмечают экономисты ЦМАКП.
Отдельной темой является репрезентативность цифр из государственных источников, хотя углубляться в нее совершенно не хочется. Во-первых, в нагромождении этих статистических показателей легко увязнуть. Во-вторых, есть подозрение, что они зачастую не вполне адекватно отражают те или иные экономические явления и тенденции, поскольку основаны на неоднозначной, скажем так, методологии. Например, корзина Росстата для расчета инфляции включает в себя около 700 позиций, в том числе — предметы явно не первой необходимости, типа пластиковых цветов. Кроме того, ведомство не учитывает цены в сельской местности, рынок аренды жилья и не принимает во внимание скидки. Независимый исследовательский холдинг Romir оперирует куда более узким кругом «товаров широкого потребления», к его индексу-дефлятору FMCG (сокращенно от англ. Fast Moving Consumer Goods) доверия больше даже чисто интуитивно. Аналитики сравнивают чеки более 40 тысяч россиян в 220 городах страны. По их подсчетам, с середины лета прошлого года цены на товары повседневного спроса выросли на 17%, а за период с июня 2021-го по июнь 2023-го — со 117% до 192%.
Грань стабилизации
Само по себе понятие «инфляция» бесконечно многогранно и относится скорее к субъективно-личностным ощущениям каждого отдельно взятого человека, к важнейшим составляющим бытовой жизни. По сути, это ведь не что иное как косвенное изъятие части материальных благ из наших карманов. Мы ощущаем инфляцию не столько через повышение цен, сколько через падение покупательной способности своих доходов. И наш личный опыт хождения по магазинам слабо коррелируется с данными, регулярно публикуемыми государственными ведомствами. Собственно, поэтому 17% от Romir обывателю ближе и понятнее: цифра не нуждается в расшифровке, в отличие от 4,4% от Росстата. Кстати, на фоне резкого ослабления курса рубля прогноз по итоговой годовой инфляции ухудшил Центробанк: ранее финансовый регулятор называл диапазон в 4,5–6,5%, теперь — 5–6,5%. Выглядит скромно, но тоже штрих в общей картине. По словам зампреда ЦБ Алексея Заботкина, недельное значение инфляции по-прежнему выше сезонной нормы для начала августа: в этот период (в среднем за предыдущие годы) общий индекс цен либо не менялся, либо был даже немного отрицательным.
«Тенденции в экономике порой значат гораздо больше, чем абсолютные величины, — говорит главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев. — Самое печальное, что сегодня инфляция явно ускоряется, тогда как в прошлом году — снижалась, начиная с марта, когда она превысила 17%. И абсолютно непонятно, где находится та грань, на которой она может стабилизироваться. С учетом того, что происходит с валютным курсом, едва ли это произойдет скоро. В условиях, когда у нас доллар уже около сотни, в экономике усиливается общая неопределенность, а продавцы и производители страхуются от нее очень просто — повышают цены. Кто им помешает поступить иначе? Конкуренты, которых нет? То есть проблема заключается не столько в прямом, сколько в опосредованном влиянии слабого рубля на инфляцию — в виде возросшей неопределенности».
В марте прошлого года, когда российская валюта обвалилась до исторического максимума в 121 рубль за доллар, ценники в магазинах отреагировали практически мгновенно — взрывным ростом. А потом, когда рубль окреп до уровня в 55–60, откат произошел, но далеко не всех сегментах розничной торговли. Скажем, стройматериалы так и остались подорожавшими в полтора-два раза по сравнению с ценовой конъюнктурой до февраля 2022-го. Соответственно, рассуждает финансовый аналитик Сергей Дроздов, сегодня продавцы располагают определенным материальным заделом, который позволяет им сохранять текущие цены еще какое-то время. Они прекрасно понимают, что в противном случае пострадает спрос, упадет маржа. Но очевидно также, что осенью товарные запасы на складах закончатся и надо будет планировать новые закупки. Это затрагивает не только категорию непродовольственных товаров, поступающих в Россию по параллельному импорту, — компьютеров, смартфонов, бытовой техники.
«Например, мясопереработчики критически зависят от зарубежных поставок не только мяса, но и массы ингредиентов для улучшения вкуса, запаха, сохранности продукции, — отмечает Дроздов. — И сейчас, при экстремальной волатильности курса, все сидят и думают: а как быть с новыми закупками, может, лучше вообще воздержаться от них в обозримой перспективе? Допустим, сегодня мы закажем товар по курсу в 100 за доллар, а завтра будет неизвестно что, вплоть до отката до 85. В итоге мясные изделия не только дорожают, но и ощутимо теряют в качестве: доля той же говядины в них стремится к нулю. Сегодня отчетливо усиливается тренд, наблюдаемый в продуктовом сегменте последние лет десять: ценники растут, а качество, питательная ценность падают. Присутствие пальмового масла в рецептуре кратно выросло с 2018 года».
Что касается регулятивных мер воздействия на инфляцию, собеседник «МК» не верит в их потенциальную эффективность. По словам Дроздова, повышать ключевую ставку при столь слабом рубле и сверхвысокой доле импорта во внешнеторговом обороте — это «дикость и бред, если называть вещи своими именами». Никакого иного результата, кроме как удушение и без того потрепанной экономики, мера не даст. Ведь сегодня инфляция в России подпитывается фундаментальными макроэкономическими факторами. В частности, теми издержками, что несут производители из-за потери рынков сбыта и доступа к западным комплектующим и технологиям, разрыва логистических цепочек, трудностей их построения на востоке, подорожания фрахта, страховки и так далее.
Зона ответственности государства
«Несомненно, баланс рисков смещен в сторону проинфляционных обстоятельств — значительно более долговременных и «системно упакованных» по сравнению с дезинфляционными, — говорит ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников. — По данным ЦБ, в июле, после двух месяцев стабилизации, двинулись вверх ценовые ожидания предприятий, причем не только промышленных, но и всех остальных. Компании (14,5 тысячи, согласно выборке регулятора) указывают на высокое давление издержек, обусловленных подорожанием импортных комплектующих вследствие ослабления рублевого курса. Это зримое предвестие роста отпускных цен, который с лагом в пять-шесть недель будет неминуемо переложен в розничные, что мы с вами увидим на прилавках».
Базовая проблема в том, что спрос устойчиво превышает предложение, а это уже зона ответственности не Центробанка, а государства в целом: речь идет о текущих условиях ведения бизнеса, откровенно неблагоприятных на фоне геополитической неопределенности. Помимо всего прочего, напоминает Масленников, структура производственных издержек связана с установленными по регионам и отраслям тарифами на электричество, газоснабжение, водоотведение, с состоянием производственных линий (которые на 80% нероссийского происхождения), кормовой базы для животноводства и птицеводства и многих других моментов. Например, мощным проинфляционным фактором является давняя системная практика перекрестного субсидирования, когда власти снижают тарифы для населения за счет повышения тарифов в корпоративном секторе.
«А вообще, инфляция не бывает одна-единственная: существуют как минимум два ее вида — инфляция спроса и инфляция издержек, — говорит собеседник «МК. — Плюс ценовая динамика очень сильно различается по товарным группам. Что касается текущей картины, она во многом смазана сезонным снижением цен на сельхозпродукцию нового урожая. Надо дождаться конца сентября — начала октября, когда этот дефляционный «шум» уйдет. Эти полтора месяца становились ключом к годовой инфляции и в предыдущие годы. Пока наиболее вероятным остается сценарий с 6% (верхняя граница прогноза ЦБ), но в реальности может быть всякое. Многое зависит от того, насколько затянется период волатильности рублевого курса».
Есть надежда, что курс удастся стабилизировать в коридоре 90–95, поскольку улучшаются внешнеторговые показатели. За шесть месяцев 2023 года профицит счета текущих операций снизился в 7,2 раза, а за семь месяцев — в 6,6. Плюс сокращаются дисконты на российскую нефть Urals по отношению к эталонной Brent. С другой стороны, отмечает Масленников, 42% оплаты экспорта идет в рублях, что приводит к весомому дефициту валютной ликвидности на рынке. Не случайно ЦБ отказался от закупок валюты (юаней) в рамках бюджетного правила и теперь до конца года будет только продавать ее, одновременно продолжая повышать ставку.
Между тем текущая ситуация неотрывна от общего контекста событий и обстоятельств из относительно недавнего прошлого. Например, в конце 2013 года доллар стоил 32,6 рубля. А накопленная с декабря 2007-го по июль 2023-го инфляция составила 210% (следуя за курсом). При этом устойчивого роста доходов в стране не наблюдается лет десять, кредитов же россияне набрали на 33 трлн рублей. И беда в том, что вся статистика, все разговоры, все умозаключения абсолютно ничего не меняют в жизни маленького человека с месячной зарплатой в 30–40 тысяч рублей, двумя-тремя вечно голодными детьми и кредитным бременем на сотни тысяч. Зачем ему информация из СМИ о том, что с 1 сентября чай и кофе поставщики будут отпускать торговым сетям на 6–9% дороже? Или о том, что кондитерские изделия в сентябре подорожают для магазинов на 15%? Маленькому человеку все давно и так ясно: будет только хуже. Его личная, основанная на горьком опыте картина мира, в том числе и в части инфляции, неизменно будет находиться в разладе с какой бы то ни было реальностью.