На первый взгляд, не оправдан. По той причине, что государство потратило из казны больше денег в начале года, а не в конце. Ранее Минфин придерживался «сезонности» в распределении расходов: основная их часть осуществлялась в декабре. Кроме того, в январе был реализован переход на обновленную систему уплаты налогов через ЕНС (единый налоговый счет).
Но в стратегическом, долгосрочном плане все крайне зыбко и тревожно. Мало кто ожидал, что сырьевые доходы в первые месяцы 2023 года рухнут в годовом измерении так резко — почти наполовину, до 946,7 млрд рублей. И теперь понятно, что санкции против нашего энергетического сектора, вступившие в силу в декабре и феврале (потолок цен на российскую нефть в $60 за баррель и эмбарго на поставки нефти и нефтепродуктов морским транспортом), делают свое дело, создавая для бюджета РФ слоеный пирог проблем. По данным официального портала «Электронный бюджет», расходы на 28 марта составили 7,50 трлн рублей, доходы — 3,49 трлн. А текущий показатель дефицита в 4 трлн весьма прилично превысил запланированные на год 2,92 трлн. В российских реалиях такая недостача сравнима с обильной кровопотерей у человека в результате травмы или ранения. Стране потенциально не хватает «донорской крови», а именно — денег, необходимых для восполнения ресурса.
В ожидании бюджетной катастрофы
Дефицит не так страшен, когда государство располагает источниками его финансирования. В странах с развитой экономикой он покрывается за счет внутренних и внешних займов. В России, находящейся под санкциями, ситуация в корне другая. Поскольку рынки внешних заимствований для нас закрыты на 100%, остается искать деньги внутри себя. Но и тут возникает целый комплекс преград. Например, можно обложить экспортеров дополнительным налогом на добычу полезных ископаемых. Но тогда эти компании, во-первых, лишатся средств для инвестиций в развитие, во-вторых, заработают меньше прибыли, если не уйдут в минус. В таком случае бюджет одновременно недосчитается налога на прибыль и дивидендов.
Или можно пропорционально сократить расходы казны. Но это затормозит экономический рост и ударит по социальной сфере, по зарплатам бюджетников, соцпособиям, здравоохранению и образованию. Наконец, можно девальвировать рубль, прибегнув к эмиссии (запуску «печатного станка»), которая вызовет резкий скачок инфляции.
И все же какова степень угрозы на самом деле, не слишком ли категоричны те, кто предрекает России бюджетную катастрофу? Опрошенные «МК» эксперты разошлись в оценках происходящего.
Аналитик TeleTrade Алексей Федоров не намерен отметать сходу определение «бюджетная катастрофа», предлагая для начала уточнить это понятие. Если это будет ремейк одного из кризисов в новейшей истории страны (1998-го, 2008-го или 2016 годов), тогда «бюджетной катастрофой», видимо, можно считать дефицит в 4–7% ВВП, или около 6–10,7 трлн рублей в текущих условиях. Для реализации подобного сценария должны найтись очень веские основания в виде, прежде всего, обвала нефтяных котировок до $40–45 за баррель Brent. Цена отечественного сорта Urals может уйти к $30 при зафиксированном в бюджете плановом уровне в $70,2.
«Циклический кризис 2008–2009 годов привел к устойчивому, на 6–8%, сокращению спроса на энергоносители и подлинно разрушительным последствиям для мирового ВВП, — напоминает Федоров. — Для России повторение этих событий стало бы самым опасным вариантом. К сожалению, судя по огромному количеству совпадений (банкротства банков в США и ЕС, усиление геополитического противостояния, рост мировых цен на продовольствие) именно такой сценарий видится сегодня наиболее вероятным, а не относительно благоприятный инерционный. Экономические последствия для России могут выглядеть примерно следующим образом: спад ВВП на 4–6%, инфляция выше 15% из-за ослабления курса рубля до 90–100 за доллар, падение реальных доходов граждан на 1–2%, наконец, дефицит бюджета в 5–6% от ВВП, или 7,5–9 трлн рублей».
И тогда Минфину придется пойти на несколько малоприятных шагов одновременно — занимать по высоким процентным ставкам, использовать средства Фонда национального благосостояния (ФНБ), наконец, секвестировать бюджет, урезая индексацию социальных выплат и вместе с тем ослабляя рубль. В совокупности изъятие денег из экономики, сокращение госрасходов, снижение курса национальной валюты и неизбежное повышение процентных ставок образуют очень плохую комбинацию. Тем более в условиях экономического спада, рассуждает Федоров. Если же исходить из инерционного сценария, при котором конъюнктура на рынке энергоносителей останется вблизи текущих значений в $75–85 за баррель Brent, то темпы роста дефицита будут неуклонно снижаться, и к концу года он составит 4–4,5 трлн рублей, или 3% от ВВП. При таком «мягком» развитии событий российская экономика постепенно выйдет из санкционного кризиса 2022 года с достаточно высоким, но не катастрофичным дефицитом бюджета.
По предварительным оценкам, по итогам года бюджетная дыра разрастется минимум до 5–6 трлн, отмечает финансовый аналитик и частный инвестор Федор Сидоров. По его словам, все происходящее не вызывало бы тревоги, если бы были понятны источники компенсации дефицита. Например, ожидался бы рост цен и спроса на нефть. Но ничего такого нет: при текущем дисконте на российскую нефть и сложностях с экспортом казна будет недобирать очень много. Расходы, связанные с военно-промышленным комплексом, тоже наверняка останутся высокими.
«Ликвидная часть ФНБ — всего 6,4 трлн рублей, за счет этих объемов можно лишь в малой степени и очень недолго компенсировать выпадение доходов, — утверждает Сидоров. — Минфин намерен использовать для покрытия дефицита в основном ОФЗ, предлагая по ним повышенные ставки. С внешними инвестициями все сложно, учитывая санкции и уход западного бизнеса из страны. Остается не так много инструментов — это, прежде всего, наращивание налоговой нагрузки и ослабление рубля. Налоги с Нового года для нефтегазового сектора уже увеличены (НДПИ, например), акцизы растут ежегодно, девальвации тоже не избежать: при текущих ценах на российскую нефть Urals доллар должен стоить больше 80 рублей, чтобы балансировать бюджет. Последствия всего этого очевидны: рост цен (главным образом на импортную продукцию), падение покупательной способности и реальных доходов населения, сжатие платежеспособного спроса, сокращение ВВП в целом».
События развиваются по откровенно кризисному сценарию, вторит коллегам главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев. Бюджет надо непременно выравнивать, однако непонятно, каким образом. От внешних источников заимствований Россия отрезана, доходы от сырьевого экспорта обвалились почти наполовину. Занимать на внутреннем рынке — значит еще больше обескровливать экономику, реальный сектор. Очевидно, что доходы и предприятий, и населения, и государственной казны будут сокращаться. И хотя страна далека от состояния дефолта, как в 1998 году, не нужно забывать о том печальном опыте.
«Деньги — далеко на самое важное»
Однако далеко не все эксперты прогнозируют катастрофическое развитие событий. По словам директора Центра исследований постиндустриального общества Владислава Иноземцева, дефицит бюджета явно не заслуживает статуса «проблемы №1» для современной России. По его мнению, деньги — далеко не самое важное в стране, чья промышленность лишилась почти всех иностранных комплектующих, а рабочая сила — значительной части квалифицированных кадров. Связанные с состоянием казны панические настроения формируются на основании данных по первым месяцам 2023 года, а они не показательны. Прежде всего потому, что в январе-феврале прошло авансирование немалой доли гособоронзаказа, считает Иноземцев. Соответственно, по его прогнозу, до конца года динамика улучшится: за 2–4-й кварталы суммарно дефицит будет меньше, чем за один 1-й, в результате он сложится по итогам 2023-го в сумме 5,5–6,5 трлн рублей против плановых 2,9 трлн. «Но и эта сумма не катастрофична: ее можно на 2–2,5 трлн покрыть из ФНБ (его власти не будут тратить «в ноль» ни в этом, ни в следующем году), на 1,5–2 трлн — внутренними заимствованиями и на оставшиеся 2 трлн — эмиссией. Именно для этого ЦБ вводит с 1 апреля «цифровой рубль», выпуск и обращение которого практически нельзя контролировать, — рассуждает наш собеседник. — Покрытие дефицита в размере около 6 трлн рублей не вызовет высокой инфляции (максимум 9–10,5%) из-за слабого платежеспособного спроса и не разбалансирует финансовую систему».
Для экономики Иноземцев видит только одну опасность: в поиске дополнительных источников пополнения казны правительство будет повышать налоги: в этом году — как «добровольные пожертвования», со следующего — вполне официально, и выбивать деньги из населения. В частности, серьезно вырастут внутренние тарифы (скажем, на услуги ЖКХ), призванные компенсировать потери сырьевых экспортеров. Что касается финансирования основных статей расходов, то и в этом году, и в первых двух кварталах 2024-го оно будет произведено в полном объеме, а в случае социальных трат — даже сверх запланированного, учитывая фактор президентских выборов, которые не за горами.
Ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников согласен: не нужно пугаться показателей первых трех месяцев года. Система Единого налогового счета еще не вышла на проектную мощность, и все те «счетные» факторы, что «надували» дефицит бюджета в этот период, обязательно придут в норму. Впрочем, это не означает, что бюджет безрисковый. Крайне нестабильной остается ситуация с нефтегазовыми доходами: экспортеры их недополучают, хотя недостача отчасти компенсируется более низким курсом рубля (относительно того, что был заверстан на 2023 год и бюджетную трехлетку).
«По расчетам Минфина, дефицит по итогам года не превысит 2,5% ВВП, — напоминает Масленников. — Думаю, он будет в интервале от 2,5% до 3%. Это не слишком критично, если он начнет устойчиво сокращаться в 2024–2025 годах. Нынешний год — во многом переходный: не все санкционные риски проявили себя в полной мере, еще не сложились механизмы противодействия им. В условиях высокой экономической и социально-политической неопределенности госрасходы почти наверняка превзойдут плановые цифры. Из каких источников их покрывать? Из Фонда национального благосостояния уйдет почти 1,5 трлн рублей, какая-то часть будет компенсирована за счет государственных заимствований. Социальные статьи не пострадают, поскольку для правительства это приоритет. Парадокс в том, что бюджет становится главным каналом инфляционных рисков: его финансирование связано с эмиссионной накачкой».
Макроэкономика — это наша жизнь
...Макроэкономика только на первый взгляд скучна и оторвана от забот простых людей. В реальности именно ее состояние определяет повседневную жизнь россиян. В свою очередь, эта жизнь непосредственно влияет на экономические процессы, отражаемые в больших цифрах и сложных графиках. История с дефицитом бюджета — это еще и вопрос нашего с вами дальнейшего существования. Это вопрос, какие у нас будут ежемесячные доходы и каждодневные траты, чем мы будем питаться, уволят нас или нет. Например, если власти поднимут ставки НДФЛ, НДС, налога на прибыль для бизнеса, это фискальное закручивание гаек ощутит на себе каждый. Вырастут потери компаний, которые начнут все активнее избавляться от «лишних» работников. А еще растущая дыра в бюджете сильно снижает возможности властей по грядущим индексациям пенсий, зарплат бюджетников и социальных выплат, на которые рассчитывают десятки миллионов наших сограждан.
Сумеет ли власти не допустить по-настоящему катастрофической дыры в своей казне — вот одна из главных экономических интриг сегодня. Если не сумеет, девальвация рубля ускорится, и цены взлетят абсолютно на все. В первую очередь — на обычные продукты питания: гречку, масло, муку. Поскольку это тоже экспортные товары, производителям будет выгоднее продавать их в условную Индию, чем отгружать в наши сетевые магазины. Резко подорожают импортные одежда и обувь, бытовая техника и электроника. А следом, вероятно, государству придется сокращать расходы на содержание больниц, школ, приютов, домов престарелых, отказываться от инфраструктурных проектов, скажем, по развитию общественного транспорта, дорог в малых городах. Так что проблемы с дефицитом бюджета — это не абстрактные цифры экономических расчетов. Это наши с вами проблемы.