За «круглым столом» собрались ведущий разработчик интернет-сервисов Алексей Щербаков, независимый эксперт по IT и безопасности Мона Архипова, генеральный директор предприятия по созданию программных продуктов Сергей Нестерович, эксперт в области электроники и IT-технологий Олег Артамонов. Для начала я задала всем простой вопрос:
— Как понимать формулировку IT-услуги? Что конкретно хотят запретить?
— Евробюрократы выступили в своем обычном стиле: они запретили оказание неких «IT-услуг», но не описали, что конкретно это значит. Поэтому в одних случаях мы увидим, как европейские компании, обложившись комментариями своих юристов, продолжают работать на российском рынке, а в других — наоборот, дуют на воду и отключают все сервисы разом «на всякий случай», — говорит Олег Артамонов.
– Действительно, понятие «IT-услуги» покрыто завесой тайны. В документах по санкциям оно не раскрывается.
— Вопрос в том, не отключат ли Россию от европейских каналов связи сети Интернет. Не уверен, как будут трактовать эти услуги европейские регуляторы: как IT-услуги или как услуги связи. В плохом случае последствия могут быть очень тяжелыми, — говорит Сергей Нестерович. — И да, нам потребуются серьезные вложения в замену инфраструктуры, программного обеспечения.
Многое временно перестанет работать, многое станет работать хуже, начиная от банковских систем и электронных услуг и до самых привычных электронных «бытовых» сервисов: например, онлайн-кинотеатры, VK, RuTube и т.д.
Кроме того, российские компании в части поддержания практик информационной безопасности выпадут из общемировых тенденций, регулируемых зарубежными стандартами. Придется разрабатывать наши собственные процедуры.
Пока что разработанные в РФ официальные процедуры аудита информационной безопасности плохо подходят для коммерческих задач. Они больше ориентированы на государство, чем на бизнес. В общем, системно станет хуже. Это ухудшение не смертельно, мы постепенно преодолеем этот барьер. Для этого нужна будет большая последовательная работа участников рынка. Пока я не вижу, чтобы она проводилась в достаточном объеме. У нас в стране принято долго запрягать. Как поедем — покажет будущее.
– Как известно, чтобы не ходить по инстанциям, многие житейские дела сегодня мы решаем дистанционно.
— Да, у нас в России высокий уровень цифровизации. Причем речь идет в большей степени не о населении, а о государственном и финансовом секторе. Подобные услуги завязаны на зарубежное оборудование «тяжелого» класса: серверы, мейнфреймы, ПО для них. И вот санкции коснутся таких моментов, — говорит Мона Архипова. — Можем ли мы обойтись в этих вопросах без зарубежной поддержки? Не всегда.
Чтобы эти структуры работали без сбоев, нам нужны специалисты. Но в госструктурах, крупном бизнесе до сих пор не хватает опытных айтишников. Чтобы обслуживать некоторые системы, требуется практический опыт более 10 лет. Нужно привлекать производителя системы, а он — за рубежом.
Да что там говорить, например, для переноса, замены масштабных работающих систем просто не хватает специалистов, времени. Кстати, самый примитивный пример — с большой проблемой столкнулись частные мастерские, художники и рукодельницы. С началом СВО практически все международные сайты для продажи вещей ручной работы, фотографий и рисунков полностью запретили российским пользователям взаимодействовать с их системами.
И это только начало...
Есть ли Oracle в своем Отечестве
— Много ли зарубежного программного обеспечения используется в нашем государстве?
— Очень много, и в ряде отраслей эта зависимость критическая. К сожалению, до последних лет, даже на фоне санкций, многие крупные компании, как частные, так и государственные, импортозамещением программного обеспечения системно не занимались! И это было идейной позицией их IT-руководства.
Я ни на кого конкретно не буду показывать пальцем, но о широчайшем распространении продуктов SAP и Oracle в промышленности известно всем профессионалам. SAP — немецкая компания-производитель ПО для управления предприятиями. С помощью него, например, можно автоматизировать те операции, которые сотрудники выполняют вручную. Оно освобождает время, которое можно потратить на более важные задачи, в разы повышает управляемость. Современные крупные фирмы без такого ПО чувствуют себя, как рыба, выброшенная на берег.
Oracle — американская компания-производитель ПО. Она специализируется на выпуске систем управления базами данных, — говорит Сергей Нестерович. — Конечно, наше отечественное ПО тоже есть, но хуже западного. Всегда ведь срабатывает эффект масштаба, а у большинства российских разработчиков просто меньше клиентов. А значит, меньше возможностей для инвестиций в свои продукты.
Например, у нас в стране есть хорошие продукты в области автоматизированного проектирования (САПР), но они не достигли уровня, аналогичного немецкому и французскому софту Siemens и Dassault Systems.
Знаю, что российские продукты, конечно, возьмут свои «высоты», но не сразу. За несколько лет. И не бесплатно. Промышленность должна за это заплатить, ведь она фактически оплачивала долгие годы развитие программных продуктов упомянутых иностранных компаний. Аналогичная история буквально по всем фронтам.
Есть, впрочем, ряд наших IT-компаний, которые стали в своих сегментах мировыми лидерами. Но большая часть из них по мере выхода на мировой рынок сменила географическую привязку бизнеса, и сейчас они не могут считаться российскими. Если им придется выбирать или–или, они скорее откажутся от российского рынка, чем от европейского и американского. Есть несколько наших компаний поистине мирового уровня, таких как Cognitive Technologies, но они не делают погоды.
И да, если на домашнем или офисном компьютере практически все можно легко заменить, то в профессиональной среде есть программы, у которых нет отечественных аналогов, как минимум обладающих той же мощностью и функциональностью.
— Это программы работы с графикой и видео, САПР для промышленности и многие корпоративные системы, используемые крупным бизнесом. Переход на отечественное ПО во всех этих случаях возможен, но потребует как минимум нескольких лет целенаправленных совместных усилий разработчиков, заказчиков и государства, — говорит Олег Артамонов.
— Неужели курс на импортозамещение, взятый еще 8 лет назад, не дал результатов?
— После псевдоухода ряда компаний в 2014 году привычные продукты на российский рынок на какое-то время вернулись обратно. Возможно, именно поэтому утвержденный в 2016 году трехлетний план перехода для госучреждений регулярно сдвигался.
Но любое ПО не работает без «железа». Единственный оставшийся доступным вариант — решения из Китая. Однако с марта даже некоторые китайские компании решили прекратить поставки, опасаясь вторичных санкций, а оставшиеся подняли цены на 80% и более, — говорит Мона Архипова. — Добавлю позитива: с программным обеспечением общего назначения — например, текстовыми редакторами, браузерами, базами данных и т.п. — у нас, кстати, все в порядке. На этой ниве российские разработчики пашут уже давно.
Очевидно, что однозначно проигравшими будут те компании, которые вообще не стали строить собственную инфраструктуру.
— Вот яркий пример: в компании OBI немецкие «партнеры» в марте банально сбежали. Я не шучу: руководство собрало вещи и улетело из России, никого не предупредив. Тут же были отключены все «облачные» информационные системы. Это притом что люди работали вместе больше 5 лет. Возобновить работу, уже на новом ПО, магазины смогли только через два месяца, — говорит Алексей Щербаков. — Еще одна возможная проблема — это модель работы с зарубежным ПО по подписке. Ее больше не удастся продлить.
Но, имея как основу комплект из серверной операционной системы (ОС), клиентской ОС и сервера системы управления баз данных, все необходимое для дальнейшей работы можно сделать самим. Так мы избавляемся от чужих решений.
В России достаточно много и готовых вариантов для автоматизации бизнеса, которые рады занять освобождающиеся для них ниши. Например, когда украинский Poster, делающий ПО для кассовых терминалов в ресторанах, отключил всех клиентов в России, его место с удовольствием заняли российские разработчики аналогичных решений.
Более того, ПО — это область, в которой сократить отставание проще, чем в других отраслях. Чтобы сделать альтернативное софтверное решение практически для любой системы, нужно несколько лет при должном финансировании. В то время как для того, чтобы догнать микроэлектронику, нам потребуется минимум 20–25 лет даже при кратно больших бюджетах.
Не стоит витать в «облаках»
— Многие россияне хранят свои данные, в том числе фото, видео, документы, в «облачных» хранилищах. Их могут отключить? Все потеряется?
— Этот риск уже частично реализовался, например, много фотографов хранили свои данные на облачном диске Google и не смогли его оплатить после отключения платежных систем Visa, MasterCard в РФ. У тех, кто не смог провести платеж, данные были удалены без возможности вернуть.
То же самое потихонечку происходит у пользователей сервисов Apple. Некоторые пользователи уже не могут оплатить подписку на зарубежные «облачные» сервисы. Ваши данные просто оказываются недоступными. Их нельзя даже скачать, — говорит Мона Архипова. — С точки же зрения безопасности данные не на вашем компьютере или внешнем диске — это уже не только ваши данные. Даже до этого года возникали ситуации утечек, некорректных прав доступа, когда частные документы становились видны всему миру.
Информация терялась из-за происшествий в центрах обработки данных. Для той информации, которую действительно жаль терять, лучше использовать флешки или внешние жесткие диски. И не забывать делать регулярные резервные копии.
— После того, как Эдвард Сноуден раскрыл общественности информацию о программах слежки за людьми спецслужб США, обычным людям стоило бы вообще забыть про существование «облаков», — говорит Алексей Щербаков. — Однако, как всегда, пока гром не грянет — мужик не перекрестится. Увы, большинство людей не хотят заниматься хранением и резервным копированием своих данных — документов, фотографий. Поэтому они предпочитают пользоваться «облачными» сервисами. Пока обычным гражданам ничего не угрожает, но все же я бы посоветовал если не отказаться от использования «облачного» хранилища, то по крайней мере перенести его на сервис, находящийся в России.
— Неприятная ситуация произошла в апреле у нашего бывшего клиента — крупнейшей в своем секторе российской государственной компании, находящейся под санкциями. Она базировала свою инфраструктуру на «облачных» сервисах компании Microsoft — Azure и Github. К сожалению, они так поступали вопреки нашим предупреждениям, — говорит Сергей Нестерович. — Безо всяких оповещений в течение одного дня Microsoft удалил все их аккаунты со всей информацией. Такая беда может возникнуть потенциально у любого российского гражданина и у любой российской компании для любого сервиса, относимого к юрисдикции Евросоюза.
Кто виноват и что делать
Еще с 2014 года российские производители ПО сталкиваются с тем, что некоторые рынки для них становятся закрытыми исключительно по причине происхождения основателей либо размещения головного офиса компании.
— Кто-то преодолевает такие ограничения переносом штаб-квартир и интеллектуальных прав за пределы России. В РФ есть и симметричные указы по ограничительным мерам в отношении иностранного ПО, особенно в критической информационной инфраструктуре, — говорит Мона Архипова. — А еще у нас есть проблемы в узкоспециализированных решениях.
Например, в области систем управления базами данных — опять же в некоторых иностранных программах — есть функции, отсутствующие в отечественных аналогах. Есть сложности с системами автоматизации. В крупном бизнесе они плотно встроены в деловые процессы компаний. На их замену уйдут долгие годы. Здесь нельзя сказать: «С понедельника пользуемся новой программой». На один только анализ, как с одной системы перейти на другую, понадобятся годы.
Еще одна большая проблема с практически всем отечественным ПО — отсутствие бесплатных версий (без поддержки производителем) для малого бизнеса или домашнего использования.
— Все эти санкционные меры направлены на то, чтобы сделать наших разработчиков неконкурентоспособными и вынудить их покинуть страну, — говорит Алексей Щербаков. — Для того чтобы быть прибыльным, бизнесу в сфере разработки ПО нужно ориентироваться на глобальный рынок. Санкциями пытаются создать ситуацию, когда, находясь в России, бизнес не может получить доход в других странах.
— Раз у нас есть критическая зависимость от всего западного и за бугром это понимают, какой самый болезненный удар по нашей IT-структуре нам могут нанести?
— Самая болезненная составляющая — проблема с поставками нового оборудования. Оборудование для связи (в том числе мобильной), автоматизированных систем управления, серверы, иная электроника. Несмотря на вариант с параллельным импортом, логистические цепочки все еще под вопросом, — говорит Мона Архипова. — И непонятно, что делать с новым типом угроз, который мы раньше не встречали — так называемый «protestware».
Это «протестная закладка» в программе, которая активируется только в определенных странах. По сути это откровенное вредительство: такая «закладка» может показывать пользователю различные политические лозунги либо полностью удаляет его данные.
России нужны поставки оборудования для серверов. Если обычные компьютеры и комплектующие можно купить параллельным импортом, то подобный импорт серверного оборудования будет сложнейшей задачей. Но даже это не критично.
Оборудование, которое используется в офисах и дома, уже догоняет по показателям надежности то, что ставится в дата-центрах. И пока идет создание собственных серверных систем, этого запаса надежности может хватить. Самый неприятный момент — отсутствие ввоза серверных решений для искусственного интеллекта. Но его можно компенсировать использованием игровых видеокарт. В общем, на каждый запуск очередной порции забугорных санкций у нас всегда найдется свое эффективное «ПВО». Так что пусть еще придумывают — ответим достойно.