Изначально же следует признать, что России сильно повезло, что у нее есть огромнейшие природные богатства. В этом случае государство является потенциально богатым, а уж будут ли оно и его народ богатыми на самом деле — это уже зависит от того, как используется природой данное богатство.
В ХХI веке Россия уже получила от экспорта нефти, нефтепродуктов и газа колоссальные финансовые средства: почти 4,5 трлн долларов США за 2000–2021 годы! Накануне мирового финансового кризиса 2008–2009 годов мировая цена на нефть доходила почти до 150 долларов за баррель. Нефтедоллары лились в страну рекой. И хотя на высоком правительственном уровне неоднократно заявлялось о необходимости «слезать с нефтяной иглы», сделать это при таких-то ценах на главный экспортный товар было непросто.
В результате Россия, конечно, ни с какой нефтяной иглы не слезла, и доказательством тому служат данные о структуре промышленного производства, опубликованные Росстатом еще в начале 2020 года (более поздние публикации на данную тему от статистического ведомства отсутствуют). Было отмечено, что доля обрабатывающих отраслей в общем объеме промышленного производства в России снизилась с 53,3% в 2010 году до 50,7% в 2017 году. Напротив, доля добычи полезных ископаемых увеличилась с 34,1% до 38,9% соответственно. Так что можно сделать однозначный вывод: сырьевая зависимость российской экономики осталась высокой, она даже усилилась.
Может показаться, что этим — высокими ценами на нефть и другие сырьевые товары — везение для российской экономики и ограничилось. Но это не так, потому что в пандемию COVID-19 экономика России вновь оказалась в выигрышном положении, ей снова повезло.
Не раз отмечалось, что российская экономика в первый тяжелый год пандемии — 2020 год — упала меньше, чем экономики многих развитых стран. И это действительно так. Снижение ВВП России в 2020 году составило 2,7%, в то время как мировой ВВП снизился на 3,4%, ВВП США — также на 3,4%, Германии — на 4,6%, Франции — на 7,9%, Италии — на 8,9%, Великобритании — на 9,4%.
Главная причина, почему российская экономика пострадала существенно меньше других, заключается в ее структурных особенностях. Известно, что в экономиках развитых западных стран гораздо больший вес, если сравнивать с российской, занимают сектора, которые в наибольшей степени пострадали в период локдауна: гостиницы, рестораны, торговля непродовольственными товарами, бизнес-услуги, включая деятельность туристических агентств...
Так, по итогам I квартала 2020 года, то есть накануне обрушения экономик в коронавирусный кризис, доля сектора бизнес-услуг в крупнейших европейских экономиках, по данным Евростата, составляла от 10,8% в Испании до 16% во Франции. Для сравнения: в России соответствующий показатель, по данным Росстата, составил всего лишь 6,2%.
Теперь посмотрите, как упал этот сектор, когда первая волна пандемии накрыла экономики: если в России падение составило 10,4% (просто у нас не было столь жесткого локдауна), то в Испании валовая добавленная стоимость сектора бизнес-услуг обвалилась во II квартале 2020 года в годовом выражении на 26,8%, в Великобритании — на 23,2%, в Италии — на 22,7%.
Анализ других структурных особенностей экономики России также подтвердит, что в первую очередь благодаря своей специфике ее падение оказалось сравнительно неглубоким.
Получается, что российской экономике вновь повезло. Ее структура оказалась такой, что от локдаунов она пострадала гораздо меньше. Кстати, не только потому что доля «встававших» в локдаун отраслей в российской экономике сравнительно невелика, но и потому что доля отраслей добывающего комплекса, которые занимают определяющее место, напротив, значительна. Этих отраслей локдауны вообще не коснулись из-за специфики производственно-технологических процессов в них. Здорово, и здесь везуха!
Весна 2020 года была отмечена резким падением спроса на нефть, уголь и другие сырьевые ресурсы, который был вызван локдаунами по всему миру. Плюс все отчетливее стали проявляться последствия глобальных климатических изменений. Набирает силу движение за переход к низкоуглеродному развитию. Казалось бы, теперь российской экономике тоже будет тяжело. Однако не все так страшно. Неужели опять повезло? Да, именно так.
По итогам 2021 года стало понятно, что на начальной активной фазе энергоперехода (этим термином называют глобальный уход от потребления ископаемых углеводородов, переход к «зеленой» энергетике) могут быть не потери, а, напротив, выигрыши. Особенно это стало очевидным на фоне резкого роста биржевых цен на газ в Европе осенью 2021 года. К тому же и мировые цены на нефть, уголь и сжиженный газ также существенно выросли в 2021 году. Произошло это потому, что в фазе активного восстановления экономики в 2021 году существенно вырос спрос на энергоресурсы. То есть в первый год пандемии COVID-19 (2020-й) наблюдалось резкое падение спроса, которое к тому же было усилено мероприятиями ведущих стран по уменьшению углеродного следа в своих экономиках в целях борьбы с глобальным потеплением климата.
Глобальное потребление первичной энергии, как отмечалось на Российской энергетической неделе в Москве в октябре 2021 года, снизилось в 2020 году на 4,7%. Соответственно уменьшилось и предложение углеводородов на мировом рынке. Однако уже в 2021 году ситуация изменилась, и цены на углеводороды резко пошли вверх, так как вырос спрос на энергоресурсы, которые оказались в дефиците. То есть получилось так, что на начальном активном этапе энергоперехода можно не только не потерять из-за снижения экспорта, но даже и выиграть.
Таким образом, в самые ближайшие годы на фоне проявившегося дефицита углеводородного сырья на мировых рынках можно ожидать не только повышения цен на него, но и увеличение предложения со стороны России. Доля нашей страны на мировом рынке угля, к примеру, как предусмотрено Энергетической стратегией Российской Федерации, может увеличиться к 2024 года до 18–20% (в 2018 году соответствующий показатель равнялся 14%).
Однако похоже, что на этом временном выигрыше российской экономики от высоких цен на ископаемые углеводороды и даже какого-то роста их потребления на начальном этапе энергоперехода везение заканчивается. Так бывает: раз повезло, два повезло, три повезло, ну сколько же можно...
И закончится везение уже скоро, в самые ближайшие годы, когда глобальный энергопереход начнет оборачиваться для России снижением экспорта углеводородов. Это случится неизбежно. Даже основной правительственный документ на этот счет — Стратегия социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (октябрь 2021 года) — предусматривает падение энергетического экспорта с 2030 года (минус 2,1% в реальном выражении ежегодно, с 2031 по 2050 год). Полагаю, что падение экспорта можно ожидать все-таки гораздо раньше, и в этом плане названный правительственный документ явно излишне оптимистичен.
Констатация того, что больше не стоит рассчитывать на везение российской экономики, внушает опасения за наше экономическое будущее. Россия и без этого-то фактически стагнировала в своем экономическом развитии в последнее десятилетие, даже фактор везения не помогал. Судите сами: за 2012–2021 годы прирост ВВП составил около 13%. Еще раз: речь идет о приросте экономики за 10 лет(!). Если мы так развивались с учетом факторов везения, то каковы наши перспективы без них?
А вообще, конечно, уже давно не стоило рассчитывать на везение. Что же, теперь жизнь заставит. Везение, увы, заканчивается.