Как поясняют в Еврокомиссии, иск связан с тремя мерами, предпринятыми Москвой в рамках контрсанкций. Первая — это «дискриминационная оценка заявок на госзакупки». По утверждению европейского регулятора, государственные компании РФ получают необоснованные преференции и подают заявки в тендерах с заниженной на 15–30% ценой. Однако заказчик все равно выплачивает им полную стоимость. «В 2019 году стоимость опубликованных тендеров составила 23,5 трлн рублей, или примерно €290 млрд, что эквивалентно 20% ВВП России», — сообщила Еврокомиссия на своем сайте.
Недовольны в Старом Свете и тем, что российские предприятия, которые хотят закупать определенную продукцию машиностроения за рубежом, должны предварительно получить разрешение российской комиссии по импортозамещению. Тогда как для приобретения отечественной техники этого не требуется. Третье ограничение, вызвавшее протест европейцев, — это национальные квоты при закупках. Почти по 250 группам товаров, включая транспортные средства, оборудование, медицинские приборы и текстиль, до 90% должны составлять российские изделия.
Ранее ВТО в ответ на запрос Брюсселя согласилась создать спецкомиссию по разрешению споров (DSB), которая и будет заниматься иском ЕС на €290 млрд. Таким образом, дело принимает вполне серьезный и конкретный оборот. Причем катализатором этих событий стали США. По заявлению их торгпреда Кэтрин Мэй, Вашингтон продолжит работать с партнерами и использовать инструменты ВТО, чтобы «привлечь Россию к ответственности за ее поведение в многосторонней торговой системе». Среди прочего Мэй обвинила Москву в отказе признавать гарантии других стран в отношении экспортных товаров.
«Тут важно учитывать общий геополитический фон, — рассуждает Алексей Портанский, профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, эксперт в сфере международной торговли и ВТО. — Во-первых, у нас разлад с Западом с 2014 года, во-вторых, США при президенте Трампе грубейшим образом нарушали правила ВТО, создали обстановку, при которой эти нормы оказались дискредитированы. Именно американцы и стали сейчас заводилами, а европейцы просто озвучили исковую сумму».
Как напоминает Портанский, в рамках контрсанкций, введенных 6 августа 2014 года указом президента Путина, доступ аграрной продукции из ЕС на рынок России был ограничен. И это был чисто политический шаг. А в истории ВТО нет примеров, когда кому-то удавалось оспорить действия политического характера. Формально можно подать жалобу, сославшись на «нарушения норм ВТО», однако первопричина лежит на поверхности. Иными словами, если договориться об отмене западных посткрымских санкций и ответного российского продэмбарго, то дело о €290 млрд будет автоматически закрыто. А так его рассмотрение грозит растянуться на годы и увязнуть в нюансах бюрократических процедур. Тем более что и российская сторона наверняка выступит со встречными претензиями к ЕС.
«Не исключаю, что Москва в качестве ответной меры обратится к ВТО с просьбой разобраться с западными санкциями по существу — насколько они обоснованы и адекватны с международно-правовой точки зрения, почему были приняты в одностороннем порядке, в обход Совета Безопасности ООН, — говорит ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников. — Мы уже тогда, в 2014-м, указывали, что санкции расходятся с принципами ВТО, которая позже, при Трампе, оказалась фактически заблокирована. Недавно американцы попытались через ВТО лишить Россию статуса рыночной экономики, однако не смогли. Значит, организация жизнеспособна и востребована».
Что касается отечественной стратегии импортозамещения, то никакого безвыходного положения для европейского агросектора она не создала. Ничто не мешает иностранцам идти на локализацию своего производства в России. Это видно и по автопрому, и по многим пищевым брендам: продукция французской молочно-промышленной компании «Данон» производится у нас, а не импортируется. Финские сыроделы еще в 2014–2015 годах сумели закрепиться на российском Северо-Западе, напоминает Масленников.