До последнего времени доля нефтегазового сектора в российском ВВП официально не подсчитывалась. Фактически сырьевая составляющая в валовом внутреннем продукте бралась навскидку: учитывались расчеты различных экспертов и приводились усредненные результаты. В прошлом году вклад нефтегаза в отечественную экономику оценивался на экспертном уровне в 19-20%. «Очевидно, что наблюдается постепенное снижение зависимости от топливного комплекса. Самая плохая ситуация фиксировалась в 1992 году, когда доля нефтегаза и ВПК превышала половину ВВП нашей страны», — вспоминает руководитель ИАЦ«Альпари» Александр Разуваев.
На первый взгляд теперь структура отечественной экономики соответствует параметрам промышленно развитого государства. Показатель в 15-20% можно назвать «средней температурой по больнице»: именно такой уровень присущ большинству лидеров мировой добывающей отрасли. Хотя существуют и показательные исключения: так, в ОАЭ и Саудовской Аравии нефтегазовый вклад в ВВП достигает 30-50%, а США и Канаде сохраняется на уровне в 8-10%.
Вместе с тем, как указывают эксперты, ТЭК продолжает оставаться ключевым направлением российской экономики, и сравнивать сырьевую составляющую стоит не только с ВВП, но и с ее вкладом в бюджет страны. Здесь цифры позначительней. В частности, в I квартале 2021 года доля доходов от нефти и газа в общем объеме поступлений в казну оказалась вдвое выше — 30%.
Как объясняет ведущий эксперт Института современного развития Никита Масленников, доля нефтегазового сектора в бюджете включает в себя поступления от сырьевой отрасли, в том числе налоговые сборы и акцизы, которые в большинстве случаев значительно превышают зарубежные аналоги — в США, например, фискальные нагрузки на сферу ТЭК чуть ли не вдвое меньше, чем в нашей стране. В свою очередь, доля «нефтянки» в российском ВВП содержит также и расходную часть: производственные затраты на добычу, инвестиции и заработные платы.
С одной стороны, снижение нефтегазовой доли в экономике можно только приветствовать, поскольку, чем больше появляется ориентированных на экспорт отраслей, тем шире диверсифицируется производственная и финансовая система страны, а казна теряет зависимость от ценовой конъюнктуры только одного доходного сектора.
С другой стороны, сейчас для России на передний план выходит вопрос не как заработать больше денег, а как рациональнее их потратить. В I полугодии профицит отечественного бюджета составил около 630 млрд рублей. При ежегодном экономическом росте в 3-4%, запланированном Минэкономразвития в ближайшие годы, эти средства нужно не откладывать в резервные копилки или тратить на повышение социальных выплат, а вложить в развитие наиболее перспективных направлений. Именно так и происходит пресловутое «снятие с нефтяной иглы».
«Но для этого сначала нужно создать условия инвестирования, то есть разработать регулятивную систему вложения средств. В ином случае деньги могут быть израсходованы без отдачи. В том числе достаться проектам, реализаторы которых не хотят развиваться, а предпочитают оставаться под финансовым «зонтиком» государства», — предупреждает Масленников.
Поэтому полностью заменить нефть и газ альтернативной и интересной мировому рынку продукцией у нашей страны не получится еще долго. «Ресурсов для роста производства товаров химической сферы, машиностроения, станкостроения и продуктов питания у России недостаточно, а для изготовления конкурентоспособной продукции требуется целая система: от научных институтов и лабораторий до новых производственных площадок, — уверен руководитель аналитического департамента AMarkets Артем Деев. — Конкуренция в продукции высокого передела в мире очень высока. России нужно не просто производить нужные товары, но и выиграть гонку в качестве и цене. Это потребует многих лет. Пока же Россия активно наращивает агропромышленный экспорт. Однако зерно, сахар, масло и крупы также можно считать сырьем, которое, как и энергоресурсы, сильно зависит от уровня внешнего спроса и мировых цен».