Справедливо сетуя на низкий размер своих пособий, российские пенсионеры должны помнить о следующем. У государства, точнее, федерального бюджета, есть социальные обязательства, но нет бездонных ресурсов. Основным документом, регулирующим нюансы пенсионного вопроса, остается Стратегия развития долгосрочного развития пенсионной системы, утвержденная в 2012 году. С тех пор реальные доходы людей, на волне финансовых кризисов, санкций и пандемий, снизились минимум в полтора-два раза, а у госказны, надолго застрявшей в дефицитном состоянии, появились ограничения на софинансирование пенсий россиян.
В итоге сейчас пенсия по старости не дотягивает и до двух прожиточных минимумов пенсионера (ПМП), хотя цель – 2,5-3 ПМП. Не удается также обеспечить возмещение до 40% утраченного заработка, пока оно держится на уровне 33,2%, но скоро скатится ниже.
Как и на развитом Западе, в России нация стареет быстрее, чем рождаются новые дети. К тому же, как отмечают в своем докладе аналитики ВШЭ, на фоне кризиса, роста неформальной занятости и большого количества выплаченных льгот и субсидий доходы Пенсионного фонда (ПФР) фактически обвалились. Потери исчисляются сотнями миллиардов рублей, и страховые механизмы начинают ощутимо пробуксовывать.
Между тем, в целом ряде стран вообще не существует этой всеохватной, патерналистской модели пенсионного обеспечения. Здесь пенсии получают только немногочисленные избранные категории граждан, а основной массе населения приходится полагаться исключительно на собственные силы, самостоятельно откладывать деньги на старость, либо уповать на помощь детей и внуков.
Только для чиновников и военных
В густонаселенной Индии, где и мужчины, и женщины выходят на пенсию в 60 лет, страховые выплаты предусмотрены только для бывших сотрудников госаппарата и военных (около 12% населения), а забота об остальных пожилых людях возлагается на родственников. Малоимущих пенсионеров поддерживают частные фонды религиозной направленности. Власти пытаются сформировать пенсионную систему, основанную на добровольных отчислениях, однако пока их усилия тщетны. Минимальная пенсия, в переводе с рупий на доллары – около $15, максимальная - $150.
Примерно та же картина – в Пакистане и Ираке, где на страховую пенсию (от $100 до $150) могут рассчитывать лишь госслужащие, военные, а также граждане, занятые в стратегических сферах, вроде нефтедобычи. Все прочие остаются без пособий на старость, их содержанием занимаются семьи, которые здесь традиционно большие. Причем в Пакистане отказ заботиться о престарелых родителях карается уголовной ответственностью.
Важный нюанс, касающийся обеих исламских стран: работник должен делать взносы на свою будущую пенсию в течение десяти лет до завершения трудовой деятельности по причине старости. Если человек не дожил до получения выплат, государство сумму взносов не возвращает даже родственникам. Еще одна проблема: в этих и прочих азиатских странах работают в основном мужчины, соответственно, женщины не в состоянии обеспечить себе соцзащиту в преклонном возрасте.
«Специфика социальных схема Ирака и Пакистана во многом определяется религиозным фактором, исламскими финансовыми обычаями», - поясняет ведущий эксперт Института современного развития Никита Масленников. По его словам, каждый правоверный предприниматель, да и любой другой дееспособный мусульманин, платит закят – обязательный ежегодный налог с различного вида доходов и имущества, в размере 2,5%. По сути, это спонсорская помощь всем нуждающимся, включая, естественно, стариков. Вопросом распределения денег занимаются местные религиозные сообщества, фонды. Система соцвыплат функционирует, просто в совершенно иной, недоступной пониманию западного обывателя низовой форме. У простых людей к ней больше доверия, поскольку она никогда не дает сбоев, в отличие от государственной: госказна может внезапно иссякнуть, либо средства прикарманят чиновники-прохвосты, либо случится военный переворот, либо еще что-то.
Просто не доживают
В целом, ограниченная пенсионная программа или ее отсутствие – характерное явление для регионов мира со слабой экономикой, низким уровнем жизни, малым ВВП на душу населения, колониальным прошлым.
Выплаты по достижению преклонного возраста доступны лишь 10-15% жителей африканских стран, опять же, бывших госслужащих и работников сырьевых корпораций. Речь идет, в частности, о Ботсване, Гане, Гамбии, Кении, Нигере, Нигерии, Танзании. В Нигере в легальном секторе занято менее 3% граждан, а выплаты не дотягивают до $15 в месяц. В Кении, считающейся одной из наиболее развитых государств на Черном континенте (здесь разместились офисы крупнейших международных организаций), часто возникают вспышки ВИЧ и других опасных болезней. В итоге многие люди в принципе не доживают до пенсионных лет.
В странах Африки, по словам доктора экономических наук (ВШЭ) Сергея Смирнова, изначально не было жесткой необходимости создавать качественную систему страховых пенсий – из-за крайне низкой продолжительности жизни населения. Люди попросту не дотягивали до возрастного рубежа, абсолютно стандартного для европейцев или тех же китайцев. Соответственно, самого понятия «пенсионный возраст» в нашем привычном понимании на Черном континенте не возникло.
«В развивающихся и низкодоходных регионах сказывается историческое наследие, - рассуждает Никита Масленников. - В Африке, с ее тяжелым колониальным багажом, страховать население было совершенно не принято. Пособия полагались только служащим бывших имперских (английских или французских) подразделений, например, врачам и учителям. Иностранные добывающие компании обеспечивали своих сотрудников соцпакетом. Хронический недостаток бюджетных средств, помноженный на коррупцию, — вот что тормозит развитие систем социального, в частности, пенсионного обеспечения в странах третьего мира».
Страховка на старость
Ситуация в каждой отдельно взятой стране обусловлена, в первую очередь, ее экономическим потенциалом, структурой экономики, а в конечном счете - политической волей властей. Скажем, в СССР становление пенсионных механизмов началось в 1932 году, страховые пенсии были введены, но не для всех категорий трудящихся. Только в 1956-м они распространились на всех без исключения рабочих и служащих, а в середине 1960-х – еще и на колхозников, напоминает член Совета Конфедерации труда России Павел Кудюкин. Так что универсальная государственная система пенсий сложилась не одномоментно.
Кстати, в Китае, несмотря на его мощь и постоянно растущий ВВП, деревенские жители без специального дохода (а также безработные городские жители) получают минимальное пенсионное пособие, которого до 2009 года не было вовсе. В среднем по стране оно составляет 600-700 юаней в месяц – около $90-100. Сельские и городские пенсии несопоставимы по размеру, а в наиболее привилегированном положении находятся госслужащие, у которых за счет щедрых доплат от правительства набегает порядка 3,5 тысяч юаней – более $500.
В общем, напрашивается вывод: нет в мире мест, где страховые пенсии отсутствовали бы напрочь. Другое дело, что у каждого конкретного случая свои особенности, сложности, источники финансирования. С разной степенью натяжки в список государств, где большинство пожилых людей обделено такими пособиями, можно также включить Афганистан, Вьетнам, Суринам, Таиланд, Филиппины.
Согласно любой теории, связанной с темой социальной справедливости и социального государства, сегодня таких стран быть не должно, — это вопиющий архаизм, противоречащий глобальным цивилизационным тенденциям. Вместе с тем, мир пришел к четкому пониманию, что сфера пенсионного обеспечения не может держаться исключительно на страховых принципах. Сегодня средний коэффициент замещения утраченного заработка в ОСЭР (Организация экономического сотрудничества и развития) – 70-75%. И только половина этой величины обеспечивается страховыми выплатами: все прочее – это различные виды, форматы, модели накопительных пенсий.
«Сегодня даже развитые пенсионные системы Запада пребывают в сильном напряжении, приближаясь к финансовому дефициту и даже кризису, - констатирует Никита Масленников. – Их устойчивость подрывают постоянные колебания валютных курсов, отрицательные процентные ставки, скачущие цены на нефть. Политики в низкодоходных странах Африки и Азии задаются резонным вопросом: а зачем нам перенимать этот опыт? Давайте лучше придумаем нечто свое или останемся с тем, что имеем».
Вот и остаются.