Если бы компетентные органы на это время установили тотальный контроль за телефонами чиновников, то сегодня мы имели бы полномасштабную детализированную карту всех связей крупного олигархического бизнеса с управленческой номенклатурой страны. И надо сказать, карта этих звонков сильно удивила бы обывателя.
На первом месте, как ни странно, оказались бы не традиционно связываемые с государственной поддержкой компании, а «образцы безупречной рыночной логики» – частные нефтегазовые холдинги, приватизированные за бесценок в период ваучеров и залоговых аукционов. Хотя почему странно? Именно благодаря таким телефонным (негласным) связям они и были приватизированы с неплохим довеском в офшоре для «своих людей».
Если же говорить серьезно, то, чтобы понять, как устроена наша родная нефтегазовая отрасль, в данном случае не обязательно устраивать тотальную слежку за телефонами чиновников. Достаточно взглянуть на официальные данные по экспорту бензина Евро 5 российскими компаниями. ЦДУ ТЭК такие данные предоставляет открыто и на постоянной основе.
Итак, в 2019 году «Лукойл» на экспорт отправил 511 тыс. т, «Сургутнефтегаз» – 1246 тыс т, «Газпром» и «Газпром нефть» – 1180 тыс. т, Антипинский НПЗ – 382 тыс. т. Последний пример приведен не для красного словца, а для понимания абсурдности ситуации. Антипинский НПЗ находится в стадии банкротства и судебных разбирательств, основной кредитор и инициатор банкротства – Сбербанк, управляют заводом азербайджанская SOCAR и офшоры, контролируемые, предположительно, российскими же структурами.
По прошедшему 2020 году данные в тыс. т не менее красноречивы. «Лукойл» – 631, «Сургутнефтегаз» – 1684, группа «Газпром» – 1024, Антипинский НПЗ – 320. Как тренд можно отметить общее сокращение экспорта госкомпаний и общий рост экспорта «частников». За два года три частные компании («Лукойл», «Сургутнефтегаз», Антипинский НПЗ) «отработали» практически 2/3 всего российского экспорта бензина.
На мелочи, типа резкого снижения объемов экспорта госкомпаниями в период подготовки к посевной и наоборот, роста экспорта в этот период «частников», даже обращать внимания неудобно. Самая высокая разница между внутренними экспортными ценами именно в этот период. В России, как правило, рост цен на это время ограничивают (президент лично просит нефтяников), а в Европе они растут.
Элементарно, сказал бы по этому поводу известный литературный герой. Рынок требует, мы откликаемся. Приведу несколько примеров «элементарной» отзывчивости. В 2019 году в январе-марте «Лукойл» экспортировал почти 30% своего годового объема экспорта, «Сургутнефтегаз» – более 30%, а Антипинский НПЗ – 38%.
По 2020 году пропорция еще более любопытная. В период подготовки к посевной доля экспорта «Лукойла» к годовому объему выросла до 64,5%. «Сургутнефтегаз» сохранил долю в 30% (при этом прирост экспорта за тот же период по отношению к 2019 году составил 20%, общая доля экспорта компании по году выросла на 24%). Антипинский НПЗ немного не дотянул до рекорда «Лукойла», но побил свой предыдущий – 46,8%.
Один пикантный нюанс, требующий отдельного пояснения. В этом году экспорт «Лукойла» за январь-март резко упал. В марте он был вообще нулевым. У феномена, на мой взгляд, может быть два объяснения на выбор. Первое – в компанию пришли новые государственно мыслящие собственники. Второе – такое бывает, когда собственники готовятся к продаже актива и замораживают «короткие» сделки на время. Впрочем, версии не противоречат друг другу.
Повторюсь, выводы сделаны на основе открытых, всем доступных (включая чиновников) данных. Остается один простой вопрос, почему в правительстве до сих пор удивляются, когда происходит сезонный (и не только) скачок цен на топливо. Почему никто не берет на себя смелость разобраться в механизмах работы отрасли? Почему никто не занимается выработкой понятной и прозрачной налоговой системы, стимулирующей нефтепереработку в стране?
Хотя вопросы носят риторический характер. Пока созданная в период расцвета «олигархического бизнеса» система устраивает и приносит неплохие дивиденды, менять ее будут с большим скрипом.