Экономический кризис вовсе не означает, что плохо всем и всегда. Вспомните тяжелейшие 90-е годы прошлого века, когда переход от плановой к рыночной экономике сопровождался глубоким трансформационным кризисом. Однако даже тогда были виды деятельности, которые вполне неплохо себя чувствовали и вполне динамично развивались. Вспомним ту же банковскую деятельность. Понятно, что ее бурное развитие в те годы было объективно обусловлено: рыночная экономика без коммерческих банков просто невозможна. Но факт есть факт: у банков тогда все было хорошо. Но какой смысл теперь вспоминать 90-е годы. Сегодня-то что происходит?
А сегодня опять на дворе кризис. И да, опять кому-то в кризис жить хорошо. Потому что это аксиома: какой бы ни был экономический кризис, всегда были и будут виды хозяйственной деятельности, отрасли и производства, которые не только не падают в этот период, а, наоборот, развиваются, и даже очень быстро. Нынешний, как его называют, коронакризис в этом плане не исключение.
Обратимся к цифрам. По данным Росстата, ВВП страны снизился во II квартале 2020-го на 8% в годовом выражении. И были виды экономической деятельности, которые даже упали гораздо глубже по сравнению с этим общим показателем. Так, обороты гостиниц и предприятий общественного питания снизились в этот период на 56,9%, а предприятий в области культуры, спорта, досуга и развлечений — на 28%.
Падало почти все, но все-таки не все. Были и примеры роста. Скажем, валовая добавленная стоимость в сельском хозяйстве увеличилась в тот же период на 0,4%. И этому есть свое объяснение: сельскохозяйственное производство никто не останавливал на карантин, вовсю работала пищевая промышленность — главный потребитель сельхозпродукции.
Однако не только сельское хозяйство оказалось в плюсе в острый период коронавирусного кризиса. Догадайтесь, у кого дела были лучше всех в этот период. Да-да, снова у них: финансовой и страховой деятельности. Этот вид экономической деятельности вырос на 6,1% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Также с положительным результатом оказалось «государственное управление и обеспечение военной безопасности, социальное обеспечение» — рост на 2,6% в годовом выражении.
Почему в этот-то кризис у финансистов опять дела лучше всех? Все просто: те триллионы рублей, которые власти тратят на минимизацию негативных последствий экономического коллапса — они ведь проходят через банки. Так что очень выгодно быть той самой «кровеносной системой» экономики, с которой частенько справедливо сравнивают банковскую систему. Если у тебя плохие дела, то тебе государство обязательно поможет. Ну, а как не помочь «кровеносной системе»? Ведь куда ни направь помощь, деньги все равно пойдут через банки — согласитесь, тоже в общем-то неплохо.
Нынешний коронакризис — это не финансовый кризис, поэтому специальной денежной помощи именно банковской системе не требовалось. Помогали прежде всего другим. Тем же малым и средним предприятиям из наиболее пострадавших отраслей экономики. К примеру, последним была выделена безвозмездная финансовая помощь из расчета 12 130 рублей на одного сотрудника (на эти цели было выделено 104,4 млрд рублей). Но в результате банки, через которые и шла эта помощь, от подобных финансовых вливаний только выиграли.
Я меньше всего хочу сказать, что банки, типа, хорошо устроились — и в любой кризис они умудряются зарабатывать. Во-первых, не в любой, бывают и банковские кризисы. Во-вторых, это просто такое конкурентное преимущество существует у банковской деятельности, предопределенное самим механизмом функционирования рыночной экономики, ее институциональной организацией.
Давайте посмотрим на другом, более детализированном уровне, кто и как себя чувствует в этот кризис.
Предсказуемо хорошо обстоят дела у производителей лекарств. В январе-августе производство лекарственных средств, по данным Росстата, выросло на 16,5% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Производители спецодежды увеличили выпуск на 31%. Какая одежда востребована в период борьбы с коронавирусом — мы все сегодня прекрасно представляем. Да-да, те самые «скафандры», в которых работают в «красных зонах», и не только.
Кстати, просто отлично себя чувствовали некоторые производства, которые, казалось бы, напрямую и не связаны с борьбой с коронавирусом. К примеру, выделяется производство компьютеров — прирост в январе-августе 2020 года составил 63,3% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Однако и этот рывок (по-другому не назовешь!) был предопределен спецификой кризиса. Самоизоляция, карантины, удаленка — все это породило возросший спрос на компьютерную технику для работы и учебы в таком режиме.
Но все-таки в основном все падало и продолжает падать. А то наслушаешься официоза по телевизору о том, как Россия хорошо преодолевает кризис, что у нас это получается делать гораздо лучше по сравнению с другими странами (это спорное утверждение, но его почему-то особенно любят повторять российские высокопоставленные чиновники), и можно подумать, что никаких экономических проблем у нас уже нет. Но чудес не бывает. Глубокий экономический кризис продолжается, а при нем расти могут только очень немногие.
Какие же из всего этого можно сделать выводы?
Во-первых, повторюсь, какой бы ни был по глубине кризис, всегда найдутся виды экономической деятельности, отрасли и производства, которые быстро растут.
Во-вторых, быстрорастущие секторы необходимо рассматривать в качестве возможных локомотивов развития. Мы, как никакая другая страна, заинтересованы в структурной перестройке экономики. Власти уже десятки лет говорят о необходимости слезания с нефтяной иглы. Но, как оказалось, не очень-то нам удалось с нее слезть. Так, может быть, пандемия — как раз то время, когда и надо активно действовать в этом направлении. Скажем, производство компьютеров, медицинской техники, которые имеют потенциал стать быстрорастущими секторами в длительной перспективе, вполне могут и должны внести свой большой вклад в структурную перестройку экономики. Благодаря развитию этих секторов мы наконец смогли бы хотя бы немного уйти от сырьевой направленности российской экономики.
Кстати, в этом плане обязательно следовало бы обратить внимание и на сельскохозяйственное производство. Оно, как упоминалось выше, тоже в плюсе по итогам первой половины 2020 года. И почему бы тогда экспорт нефти не замещать во все большей степени экспортом зерна. На самом деле это уже в какой-то степени происходит. Однако реализуется медленно и не в тех объемах, в которых могло бы. А все потому, что наши власти по-прежнему надеются, что мировой спрос на нефть восстановится, цены на нее вырастут — и тогда мы снова будем все больше и больше получать нефтедолларов. Зря надеются, кстати: до прежнего уровня спрос на нефть в обозримой перспективе не восстановится.
Так что анализ того, почему в кризис жить хорошо, дает богатую почву не только для размышлений, но и для действий. Будут ли они, я далеко не уверен, потому что вся новейшая экономическая история России — это пока что история упущенных возможностей.