У Росстата в отношении демографии страны есть три сценария — оптимистический, базовый и пессимистический. Согласно первому, естественная убыль, начавшаяся в 2018-м, сохранится до 2036 года, но при этом население увеличится до 150 млн человек (на 3,4 млн) — исключительно за счет мигрантов. Согласно второму, за 16 лет число россиян сократится до 143 млн (на 3,6 млн) — и даже миграционный приток нас не спасет. Третий вариант предполагает, что рождаемость будет падать, а миграционный приток уменьшится. И тогда нас останется 134 млн — на 12,5 млн меньше, чем сейчас.
Количество и качество
Но это прогнозные цифры. Что касается официальных текущих показателей, то они таковы. Ежегодно на тысячу человек населения умирает 12,4 человека. В среднем по России смертность превышает рождаемость в 1,2 раза, а в 26 регионах — в 1,5–2 раза. В каждом девятом субъекте РФ ситуация близка к полноценной демографической катастрофе. За пределами мегаполисов страна постепенно превращается в пустыню: с момента развала СССР Мурманская область потеряла 34% жителей, Сахалинская — 31%, Архангельская — 26%, Амурская — 24%, Кировская — 24%, Ивановская — 22%, Тверская — 22%, Тамбовская — 21%, Костромская — 20%, Смоленская — 18%, Владимирская — 16%. И дело не только в высоком уровне смертности. В условиях отсутствия в глубинке должных жизненных и трудовых перспектив, люди, прежде всего молодежь, стремятся перебраться в крупные города, и этот процесс «злокачественной урбанизации» не идет на спад. Соответственно, сокращается вся инфраструктура: школы, больницы, предприятия, фермы. Работодатель видит, что рабочей силы нет, и сворачивает производство. Один из наиболее очевидных результатов такого неуклонного демографического «сжатия» — сверхконцентрация экономики и доходов в Москве и городах-миллионниках, растущее экономическое неравенство территорий.
«Макроэкономические и демографические показатели находятся в неразрывной связке, — говорит профессор Финансового университета при Правительстве РФ Александр Сафонов. — Во-первых, вместе с ростом населения увеличивается и потребительский, платежеспособный спрос. Для внешних инвесторов, для компаний по всему миру это четкий сигнал: в такую страну можно вкладываться, размещать здесь свои производственные мощности, ее рынок перспективен. Во-вторых, чем больше численность трудоспособных граждан, тем больше их вклад в совокупный объем ВВП. Количественный дефицит кадров дает обратный эффект».
Следующий момент — качество демографии. По словам собеседника «МК», это прежде всего вопросы, связанные со здоровьем нации. Любые проблемы в этой сфере (растущая инвалидность, убыль трудоспособных граждан старших возрастов) автоматически выливаются в новые бюджетные траты на здравоохранение. В итоге деньги недополучает, к примеру, промышленность, без потенциала которой невозможно ускоренное развитие экономики. Кроме того, отмечает Сафонов, работники без проблем со здоровьем сокращают производственные потери и повышают производительность труда. Таким образом, демографическая политика властей должна включать в себя не только меры по стимулированию рождаемости. Страна кричаще нуждается в квалифицированных врачах и медсестрах, в качественном бесплатном медобслуживании, в оснащенных современной техникой больницах и поликлиниках. А наиболее пожилые россияне, чья доля неуклонно растет, — в дополнительной социальной опеке. Всем этим — наряду с созданием рабочих мест и прочих стимулов — надо заниматься, если мы хотим, чтобы население равномерно распределялось по регионам, перетекало туда, где требуется рабочая сила. А то, резюмирует Сафонов, получится как на Дальнем Востоке: инфраструктурные проекты есть, инвесторы готовы в них вкладываться, но работать некому.
Как подхлестнуть ВВП
«В ближайшие год-два нынешняя депопуляция не сильно отразится на темпах роста ВВП, — рассуждает заместитель руководителя ИАЦ «Альпари» Наталья Мильчакова. — Однако в более отдаленной перспективе влияние этого фактора будет весьма заметно — через сокращение потребительских расходов и производительности труда».
Очевидно, отмечает эксперт, что в ближайшие пять лет наша страна не прирастет достаточным количеством трудоспособных граждан, давно начавшийся процесс старения населения, изменения его возрастной структуры не прервется. В противном случае динамика экономического развития могла бы быть как в Китае и Индии (5–6% в год). Темпы роста ВВП в значительной степени зависят от инвестиций в основной капитал, от того, как обстоят дела с национальными проектами, на которые сейчас возлагается масса надежд. Но отдача от их реализации в любом случае почувствуется не сразу: по прогнозу Всемирного банка, в 2020 году нацпроекты добавят к росту экономики лишь 0,1 процентного пункта.
Как пишет немецкая газета Die Welt в статье под заголовком «Эффект 90-х», самая значительная убыль населения России за 11 лет (2019 год) стала отголоском колоссального снижения рождаемости в первые годы после распада СССР. Тогда страну поразила настоящая демографическая катастрофа: из-за экономического спада молодые семьи заботились скорее о собственном выживании, продолжение рода в их планы не входило. Среднее количество детей сократилось тогда с 2,2 ребенка на одну женщину до 1,2 в 1999-м. Одновременно с этим стремительно выросла смертность, констатирует издание.
Рождаемость оставляла желать лучшего и в первой половине нулевых годов, напоминает профессор Алексей Зубец, еще один собеседник «МК», представляющий Финансовый университет при правительстве. Сегодня, отмечает аналитик, из детородного возраста уже постепенно уходит первое постсоветское поколение 90-х. По данным Росстата, самое большое количество детей рождается у женщин в возрасте от 27 до 35 лет. А поскольку таковых набирается очень немного (это признал в своем Послании и Владимир Путин), сегодня мы имеем явный демографический провал. Что касается значения для экономики, то ничего критического эксперт не видит. По его оценке, для поддержания основных экспортно ориентированных отраслей требуется не так много людей. Проблема бедности и социального неравенства неизмеримо актуальнее для России.
Принципиальным моментом Зубец считает снижение привлекательности России для внешних мигрантов (прежде всего из Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Украины), за счет которых в последние годы удавалось затыкать кадровую дыру. Сейчас отечественный рынок труда покидают те из них, кто вышел из советской эпохи, для кого наша страна и русский язык были не пустым звуком. Им на смену заступает поколение, которое уже и по-русски говорит плохо, и Россию держит за чужую, а то и за враждебную страну.
Между тем статистика свидетельствует: из-за долгосрочной рецессии российской экономики резко сократился приток как легальных, так и нелегальных мигрантов. Например, в 2018 году миграционный прирост населения (125 тысяч человек) оказался самым низким за многие годы. По данным РАНХиГС и Института Гайдара, на 1 июня 2019 года в РФ находились 4,4 млн трудовых мигрантов — тех, кто указал в графе «цель приезда» работу по найму (в 2018-м на эту же дату было 4,2 млн). При этом на руках у этих людей было 1,7 млн действительных разрешений на работу и патентов, еще чуть более 1,1 млн человек — это граждане стран — членов ЕАЭС, которые имеют право работать без таких документов. Получается, что 64% трудовых мигрантов работают в нашей стране нелегально.
После 2016 года наша миграционная политика себя исчерпала, полагает ведущий эксперт Института современного развития Никита Масленников. По его словам, более-менее квалифицированные работники из постсоветских республик предпочитают искать другие, более привлекательные для себя рынки. Присматриваются, например, к Китаю (коронавирус, как временное явление, вынесем за скобки). В результате сегодня, к примеру, в российских больницах — крайний дефицит сиделок. Это достаточно грамотный медперсонал, который прежде набирали в основном из мигрантов с высшим образованием. «В целом же рабочих рук становится все меньше, что, естественно, сказывается на динамике промышленного производства, производительности труда, заработных платах и в конечном счете — на валовом внутреннем продукте», — отмечает эксперт При этом он ссылается на информацию Счетной палаты, озвученной ее главой Алексеем Кудриным: ежегодные потери для роста ВВП от сокращения трудоспособного населения составляют 0,2 процентного пункта. А по расчетам Минэкономразвития — 0,3 п.п.
Неблагоприятную демографическую тенденцию переламывать крайне сложно, но к этому надо стремиться — иного выхода нет, считает Масленников. Задача-минимум для государства — как-то поддержать потребительский спрос, неумолимо снижающийся. Начало положено президентским Посланием, в котором на период до 2024 года предусмотрены дополнительные расходы на меры социальной поддержки в размере 4,1 трлн рублей. Из них на выплаты маткапитала будет выделено 1,2 трлн, на поддержку малоимущих детей с детьми от 3 до 7 лет — 1,39 трлн рублей. Вроде бы деньги немаленькие. Но их явно недостаточно, чтобы вывести динамику прироста населения на качественно новый уровень. А с точки зрения ВВП весь этот социально-политический маневр компенсирует лишь ущерб от депопуляции. Получается некая игра с нулевой суммой.
«В прошлом году трудоспособное население сократилось более чем на 700 тысяч человек. Вместе с тем рынок труда получил пополнение — около 800 тысяч человек, которым повысили пенсионный возраст. Если бы не пенсионная реформа, мы бы потеряли 1,5 млн», — рассуждает Масленников.
Крик народной души
«Ни страны, ни погоста не хочу выбирать», — написал в свое время Иосиф Бродский. Переиначив эти слова и приладив их к современным реалиям, предположим самое страшное: ни страны, ни погоста, ни жителей, ни тем более экономики не останется от России через энное количество быстротекущих лет, если выход из демографической ямы не будет найден. При всей очевидной метафоричности, гротесковости такого допущения есть над чем задуматься. Есть ли будущее у огромной страны, чьи трудовые ресурсы тают на глазах, чьи пустующие земли зарастают сорной травой забвения? Выражаясь языком политэкономии, любой продукт производится людьми, напоминает директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. Соответственно, заключает он, вместе с убылью населения сокращается и количество изготовленного конечного продукта, падает внутренний спрос на товары и услуги, на жилье и кредиты, а в дальнейшем — абсолютно на все.
Государство осознает угрозу и, похоже, уже что-то предпринимает. При этом оно руководствуется скорее инстинктом самосохранения и практически ничего не меняет в себе самом, равно как не меняет форму своих взаимоотношений с гражданами. Да, сегодня ни в одной развитой стране, за исключением, может быть, Израиля, нет рождаемости на уровне воспроизводства — два и более ребенка на одну женщину. Но в отличие от российского западный люд, комментирующий в Интернете социальные инициативы высших лиц, не пишет (найдено на просторах Сети): «Да они издеваются над нами! У них ежемесячная зарплата порядка 300 тысяч рублей, а ты будешь долго и упорно выбивать свои 450 тысяч за рождение ребенка. Опустите цены на ЖКХ, бензин, продукты, поднимите зарплаты, и люди станут добрее и детишек делать будут».