Для обывателя цифра астрономическая, но малоинформативная. Много это или мало в рамках международного перетока капитала, в контексте финансовой системы страны? Для сравнения: в том же 2015 году легальный отток капитала из России, по данным ЦБ, составил $56,9 миллиарда. То есть показатели официального и нелегального оттока практически сопоставимы. А при пересчете в рубли сумма теневого оттока оказалась эквивалентна примерно пятой части бюджета страны того периода.
По части использования теневых схем увода капитала Россия, по оценкам Global Financial Integrity, оказалась в числе сомнительных лидеров — четвертое место после Китая, Мексики и Польши.
«Международная торговля — идеальный канал, по которому деньги, «кривовато» заработанные здесь, можно увести на Запад, — подтверждает финансовый эксперт, кандидат экономических наук Михаил Беляев. — Кто что реально купил, не всегда понятно. Это гениальный способ запутывания следов». Мухлеж со счетами-фактурами, поясняет он, весьма распространенный инструмент: занизить-завысить сумму сделки многие не считают зазорным. Существует и более «цивильный» механизм — корректировка спецификации товара: она практически не идентифицируется, к примеру, при торговле медицинским и научным оборудованием. Кто из таможенников способен квалифицированно оценить стоимость «новейшего» прибора? Еще вариант — торговля такой размытой в определении услугой, как консалтинг: счет за эту услугу можно ставить практически любой.
Какие средства выводятся таким способом? Очевидно, незадекларированные, нелегальные. У нас власти регулярно предпринимают попытки вернуть теневые доходы в лоно бюджета: вот и сейчас в четырех регионах начался трехлетний эксперимент по легализации самозанятых. Но, скорее всего, выводимые теневыми путями доходы — это все-таки не заработки «бабушки с укропчиком у метро» и даже не прибыли репетиторов и работников «левых» ремонтных бригад.
«Теневые потоки из России связаны в первую очередь с коррупцией, — убежден профессор НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН Алексей Портанский. — По данным Следственного комитета, уровень коррупции в стране не снижается — и ущерб от нее ежегодно увеличивается на $50 млрд».
С этим явлением у нас не первый десяток лет «последовательно борются». Пока с неосязаемым успехом. «О борьбе с коррупцией много говорят. Но все эти слова останутся пустой говорильней, пока не будут произведены кардинальные структурные изменения в экономике, — уверен Портанский. — Речь прежде всего об отходе от сырьевой модели, о гарантиях права частной собственности, об институциональных изменениях, о реальном развитии конкурентной среды (сейчас конкурентоспособность зависит в основном от возможности заручиться административным ресурсом). Дополнительным активатором является наличие так называемых внешних якорей. Под этими «якорями» подразумевается членство в международных организациях, и в первую очередь надо говорить о членстве в ОЭСР, имеющей соответствующие инструменты борьбы против коррупции и теневой экономики. Но, к сожалению, после крымских событий 2014 года члены Организации экономического сотрудничества и развития переговоры с нами свернули».
Как видно из рейтинга, теневые утечки капитала обнаруживаются много лет спустя. И то зарубежными аналитиками. Наши монетарные власти на «бой с тенью» не выходят. По данным трехлетней давности, легальный и теневой потоки оказались сопоставимы. Как знать, какой результат покажут ретрорасчеты за нынешний период. Не обнаружим ли мы задним числом, что огородами выведено средств больше, чем по официальным каналам?