Набиуллина подчеркивает, что третий вариант маловероятен. Последний раз баррель за $35 и ниже россияне видели три года назад. Тогда для преодоления кризиса правительство, главным образом, использовало один инструмент — Резервный фонд. Высокие цены на нефть, которые были в 2000-х, позволили накопить в нем к 2016 году, когда баррель упал до $28, более 3,7 трлн рублей. Его и начали тратить. Сначала понемногу — по 100-200 млрд в месяц, затем начали играть по-крупному — по 500 млрд рублей. Кризис преодолели, но спустя два года «кубышка» правительства была практически исчерпана: Резервный фонд приказал долго жить. Только тот факт, что нефтяные цены за это время доползли до $70, позволили российской экономики остаться на плаву. «Мы достигли дна и оттолкнулись от него», — подобная фраза звучала из уст каждого второго крупного чиновника.
Теперь ситуация иная. Правительство, скорее всего, воспользуется двумя инструментами, позволяющими экономике в целом противостоять низким нефтяным ценам. Во-первых, это гибкий курс рубля, который помогает экономике подстроиться под меняющиеся внешние условия и сгладить воздействие внешних факторов. Во-вторых, Фонд национального благосостояния (ФНБ). Это единственная оставшаяся после «смерти» Резервного фонда «кубышка», в которой сейчас накоплено 5 трлн рублей.
В принципе, это логичная стратегия. Гибкий курс балансирует экономику: если цены на нефть падают, снижается и стоимость рубля. Российская валюта выступает в роли буфера — когда мировую экономику лихорадит, изменения курса рубля смягчают удар по России. Правительство, в таком случае, остается «при своих» — применение политики гибкого курса позволяют более-менее сохранить заявленные параметры бюджета: ведь его доходы в основном формируются за счет поступлений от сырьевого экспорта. В свою очередь, средства, которые хранятся в ФНБ, служат дополнительной подушкой безопасности, способной залатать финансовые дыры.
Вместе с тем, у того и другого инструмента есть слабые места. Применение гибкого курса, как показывает практика, приводит к разгону инфляции. Так было в кризисном 2014 году, по итогам которого цены выросли на 11,4%. А еще год спустя — 12,9%. Теперь вот Набиуллина признается, что инфляция снова может оказаться двухзначной. С одной стороны, за счет гибкого курса правительство сможет сверстать бюджет, с другой — населению придется потуже завязать пояса. Сейчас, по данным РАНХиГС, каждому пятому россиянину приходиться выбирает между покупкой лекарств и продуктов, ведь на то и другое не хватает денег. В случае ускорения инфляции в два-три раза, число тех, кто еле-еле сводит концы с концами, может достигнуть половины населения страны.
Средства из ФНБ — также не панацея. Денег, которые хранились в Резервном фонде, в разгар минувшего кризиса хватило на два года. Накопления ФНБ больше на 1 трлн рублей. Это позволяет надеяться, что их использование можно растянуть на год дольше. Правда, идти они будут не в карманы рядовых налогоплательщиков, а, как и в прошлом, крупным бизнесменам, которые — к гадалке не ходи! - обратятся к правительству к просьбой о финансовой помощи.
Между тем, есть еще одна потенциальная угроза, способная поставить крест на усилиях чиновников по спасению экономики России. По словам доктора экономических наук Игоря Николаева, если падение нефтяных котировок в 2016 году было кратковременным, то на этот раз наша страна рискует столкнуться с целой эпохой низких цен на «черное золото». «Скорее всего, стоимость сырья не упадет ниже $45, но и такое падение может оказаться губительным. Пополнение ФНБ резко сократится, так как в него идут сверхдоходы от цены барреля выше $40. А расходы фонда, как это уже случалось в прошлом, будут увеличиваться с каждым месяцем. Сама эпоха низких цен может затянутся не менее чем на 10 лет. Инфляция на протяжении этого времени будет составлять 6-7% в год, тогда как доходы населения вряд ли вырастут», - говорит эксперт, и задается риторическим вопросом: «доживем ли мы до новой эры нефтяного процветания?».