Первый зампред ЦБ Ксения Юдаева увидела риски того, что Минфин не сумеет найти на рынке заимствований необходимые бюджету средства. Как к этому предостережению отнестись?
Риски есть всегда — такова жизнь, и, безусловно, лучше видеть их заранее. Вопрос в том, куда смотреть. Юдаева вместе с бюджетом прочитала парламентариям самый негативный прогноз из подготовленных в ЦБ. И правильно сделала. Но есть одно но.
Прогноз строился на средних ценах на нефть $35 за баррель. Реальны ли такие условия при нынешних ценах за $80 и указанных перспективах их неснижения? Вероятность именно такого развития событий крайне мала. Что, однако, вовсе не означает, что вероятность реализации негативного сценария та же. Все дело в том, что запущен он может быть вовсе не на нефтяном рынке.
Мы настолько свыклись с тем, что нефть — наше все, что прогнозисты, не задумываясь, дежурно выдают на-гора привычные три сорта своей продукции, отличающиеся друг от друга в первую очередь ценами на нефть. Вы хотели альтернативные прогнозы? Получите! А насколько обоснованны те или иные уровни цен — это прогнозистов заботит мало, ведь и в прошлый раз они поступали точно так же. Таково «ноу-хау» распознания будущего и в ЦБ, и в Минэкономразвития, и в крупных банках. Это называется экономией мышления. Маленькая любопытная деталь. В основных направлениях кредитно-денежной политики — документе, подготовленном в ЦБ, есть прогнозная часть, и в ней ни разу (!) не упоминается прогноз Минэкономразвития. Хочешь сделать хорошо — сделай сам. Вот только лекала все равно одни и те же.
Конечно, цена нефти для России важна, угадать ее практически невозможно, а раз так, то в прогнозах обязательно должны быть разные их уровни. Но специфика «текущего момента» в том, что главные угрозы российской экономике исходят не только от нефтяной конъюнктуры.
Прислушаемся к первому вице-премьеру Антону Силуанову, делающему смелые заявления: «Я могу сейчас утверждать, что наша экономика стала менее зависима от цен на нефть и менее зависима от санкционного воздействия». Отметим: подобные заявления хорошо звучат, когда цены на нефть высоки, а в санкционном давлении на Россию взята пауза в связи с американским политическим календарем. Когда эти параметры изменятся, утверждение первого вице-премьера соберет гораздо меньше лайков. Но главный ненефтяной риск Силуанов назвал — санкции.
Учтены ли они в прогнозах что Минэкономразвития, что ЦБ? И да, и нет. Да, там говорится, что санкции сохранятся и возможно их усиление. Нет, там нет прогноза того, как именно повлияют на российскую экономику готовящиеся новые санкции, и конкретно чем обернется запрет на использование долларовых расчетов крупнейшими российскими государственными банками для банковской системы, курса рубля и всей экономики России.
Почему такого прогноза нет? Возможен ответ: за санкциями не угонишься. Но он очевидно несерьезен. Санкции не пятнашки, и такой прогноз необходим, в том числе и для определения параметров будущего бюджета. Скорее всего, реальный ответ другой. Санкции — это политика. Любой открытый прогноз влияния их нарастания на российскую экономику — тоже, по сути, политика. А это риск уже не бюджета или экономики, а самих прогнозистов. Оно им надо?
Политика не только подчиняет себе экономику, она мешает ей развиваться и видеть перспективу. Гораздо безопаснее вместо реального прогноза заявлять о растущей независимости от санкций, которые, однако, свое черное дело все равно сделают.
Отказ от прогноза развернутых последствий новых санкций не освобождает от рисков, которые они несут. Остается просто копить резервы. На то и есть у бюджета три страховки, чтобы устоять в любых условиях. Но риски, как не зря говорит Ксения Юдаева, все равно остаются.