Биржевая хроника начала февраля: падение индекса Доу–Джонса почти на 1200 пунктов, на следующий день — его рост без малого на 600, еще через день — вновь падение на 1000 с лишним пунктов... «Американские горки» на фондовых рынках мира заставляют инвесторов нервничать и гадать: чего ждать дальше от биржи, как это повлияет на кредитно-финансовый сектор и на реальную экономику, не станет ли биржа детонатором нового кризиса?
Уолл-стрит vs Мейн-стрит
В Америке очень любят поговорку: то, что взлетает вверх, обязательно полетит вниз. Применительно к бирже это означает, что ни один подъем котировок ценных бумаг, каким бы затяжным он ни был, не будет длиться вечно — курсы акций непременно должны покатиться под горку. Более того, падение биржевых котировок, которое имеет место сейчас, аналитики называют давно назревшим, поскольку ценные бумаги большинства компаний сильно переоценены. Уже давно должна была произойти коррекция (этим термином специалисты именуют падение котировок на 10% и более), и она произошла.
В связи с этим стоит напомнить, что глава Международного валютного фонда Кристин Лагард, выступая в январе на Всемирном экономическом форуме в Давосе, сообщила участникам, что глобальная экономика находится в лучшей форме, чем ожидалось. Но предупредила, что не стоит почивать на лаврах: финансовый сектор серьезно уязвим. Как отмечает английская газета The Guardian, г жа Лагард попала в точку — это показали недавние резкие падения фондового рынка, которые в будущем могут повторяться и усиливаться, влияя на весь кредитно-финансовый сектор и экономику в целом.
Еще одна любимая американская присказка гласит: то, что хорошо для Мейн-стрит, плохо для Уолл-стрит. Мейн-стрит — это обиталище простых людей, а Уолл-стрит — богатеев и финансовых воротил. Резкое падение биржевых котировок произошло после того, как была опубликована январская статистика рынка труда США: темпы создания рабочих мест были выше ожиданий аналитиков. Хорошо для народа, плохо для биржевиков. Для них плохо и то, что в 2017 году экономика США росла более быстрыми темпами, чем в 2016 м — рост ВВП составил 2,3% против 1,5%. Для фондовых рынков ускорение экономики — это вероятное повышение инфляции и, как результат, ускоренный рост ставок Федеральной резервной системы (ФРС) США. Деньги станут более дорогими — их труднее будет брать в кредит, рост компаний замедлится, и «бычий рынок» (биржа на подъеме) закончится. Вывод: надо продавать акции упреждающим порядком, сейчас.
К этому добавляется опасливое отношение инвесторов к трамповской налоговой реформе: в краткосрочной перспективе она может дать экономике кое-какие стимулы роста, но сокращение налоговых поступлений в бюджет увеличит долг США за 10 летний период на 1–1,5 трлн долларов. Правительству придется брать больше денег взаймы, и это тоже будет толкать вверх учетные ставки.
Биржа влияет на экономику
Биржевая динамика Уолл-стрит, конечно, не является истиной в последней инстанции. Во-первых, фондовые рынки подвержены эмоциональным реакциям, не имеющим отношения к экономике. На биржу влияет все: от высказываний политических лидеров до капризов погоды. Во-вторых, выводы аналитиков часто бывают поверхностными, а в отдельных случаях — идеологически мотивированными или заказными. Взять, к примеру, тезис о «полной занятости» трудоспособного населения США, в основе которого лежит общий показатель безработицы — 4,1%. Хороший показатель, спору нет, однако другой показатель — участие трудоспособного населения в рынке труда — впечатляет куда меньше: сейчас он едва превышает 60%, что на 3% меньше, чем было в 2008 году.
Можно ли игнорировать биржу с ее психопатическими реакциями и часто неверными оценками? Ведь реальная экономика как бы в порядке! Нет, отмахиваться от биржи неправомерно. Как указывает The New York Times, резкие скачки на финансовых рынках в конечном итоге могут повлиять на экономику, особенно если они повторяются. Газета поясняет механизм этого влияния следующим образом. У американцев значительная часть сбережений хранится в ценных бумагах — акциях и облигациях. Биржевое падение — это обесценивание акций и как бы компенсаторное повышение отдачи от гособлигаций (бондов). Последнее означает удорожание стоимости кредита для компаний и физических лиц. В итоге компании вкладывают меньше денег в развитие бизнеса, а люди тратят меньше денег на покупки. И то, и другое тормозит экономический рост.
Вот почему один из главных финансово-экономических авторитетов, президент Федерального резервного банка Нью-Йорка (важнейший из 12 региональных резервных банков ФРС) Уильям Дадли, говорит: «Если вдруг фондовый рынок обрушится и не поднимется, то перспективы экономики от этого реально пострадают».
Слабость сильных показателей
Журнал The Week обратил внимание на тот факт, что по мере нарастания неясности экономических перспектив официальные лица Вашингтона усиливают риторику, в которой ключевым словом является fundamentals — основные экономические показатели. Как только биржа обвалилась на 1200 пунктов, Белый дом незамедлительно издал заявление, в котором было сказано: «В центре внимания президента находятся наши долгосрочные основные экономические показатели, которые остаются исключительно сильными: рост экономики США набирает темпы, безработица находится на исторически низком уровне, растут зарплаты американских трудящихся».
По стилю очень похоже на советскую пропаганду брежневских времен. А по сути это заявление не соответствует истинному положению вещей: fundamentals американской экономики не являются сильными. The Week вспоминает, что говорил по этому поводу один из ведущих американских экономистов либерального толка — Джон Кеннет Гэлбрейт, в своей книге «Великий крах 1929 года»: когда начинают произносить заклинания по поводу «сильных основных показателей», это не к добру. В 2008 году американская экономика с жутким ускорением катилась под горку, а Джон Маккейн и другие республиканцы в конгрессе произносили заклинания о «сильных показателях». Как говорил Гэлбрейт, «когда вы слышите эти слова, вы должны понимать, что дело плохо».
На Уолл-стрит, да и не только там, верят в силу заклинаний. Когда в 1929 году обрушилась биржа, многие инвесторы и аналитики понимали, что грядет всеобщая катастрофа, и старались всеми силами ее предотвратить. С этой целью все мало-мальски весомые личности были мобилизованы на произнесение заклинаний: они твердо и уверенно, мощным хором утверждали, что никакой катастрофы не будет, что биржа — это всего лишь пенка на крепком настое реальной экономики (пенка опала, но напиток-то остался в полном объеме!). Заклинания не помогли: скоро грянула Великая депрессия.
Экономика неравенства
Хотя никто не может предсказать, будет ли еще одна рецессия масштабов той, которая в 2008–2009 годах едва не превратилась во вторую великую депрессию, многие экономисты видят реальную возможность большого спада в самом близком будущем. К подобным прогнозам их подталкивают структурные изъяны американской экономики — самой большой в мире, которая если уж падает, то тянет за собой всех остальных.
Америка — страна вопиющего и растущего неравенства, а это, как указывал Гэлбрейт, стало едва ли не главной причиной катастрофической глубины Великой депрессии. Сегодня имущественная поляризация американского общества уже почти достигла масштабов конца 20 х годов прошлого века. Нувориши, как пояснял Гэлбрейт, сосредотачивают в своих руках огромную часть общественного богатства, но тратят лишь очень небольшую часть своего состояния — в отличие от людей скромного достатка (а их подавляющее большинство), которые тратят основную часть своих доходов. Следовательно, чем больший кусок общественного пирога достается маленькой горстке богатеев, тем меньше денег возвращается в экономику.
«Экономика неравенства», в которой недостаточное массовое потребление, требует огромных инвестиций и нереального по масштабам рынка предметов роскоши. Даже если будет и то, и другое, эти явления не имеют стабильного характера, присущего массовому потреблению. Волатильность и непредсказуемость «экономики неравенства» в любой момент может привести к ее краху. В сегодняшней экономике США мы видим приметы будущего кризиса: зарплаты растут очень слабо, корпорации «жмут копейку», почти не делают инвестиций, хотя их прибыли — на рекордно высоком уровне. Зачем увеличивать производство товаров широкого потребления, если у народа нет денег?
Правда, статистика потребительского спроса в США демонстрирует достаточно высокие показатели, но они обманчивы. Потребление идет главным образом за счет все более глубокого погружения американской нации в долговую яму. Берут займы под свою недвижимость, накапливают тысячи долларов долга на кредитных картах, машины и прочие крупные покупки приобретают только в кредит... А когда грянет кризис, все разом бросятся выплачивать долги, минимизируя свое потребление. И кризис углубится за счет резкого падения потребительского спроса.
Еще один структурный изъян американской экономики — корпоративная коррупция гигантских масштабов. Банковское жульничество, разорение компаний их руководителями с целью личного обогащения и прочая преступность «белых воротничков» неуклонно растут. Посадки на долгие тюремные сроки не помогают — соблазн велик, а контроль государства слаб.
При этом именно сфера работы «белых воротничков» (сектор услуг) составляет львиную долю экономики США — 79,5% ВВП, согласно статистике 2016 года; промышленное производство — всего лишь 19,4%, сельское хозяйство — 1,1%. Эта структура уже сама по себе дефективна, а если внутри нее процветает мошенничество, это и вовсе плохо — воры и жулики никакого вклада в экономику не вносят, совсем наоборот.
Чего ждать России
Итак, если верить той части американских экспертов, которые вместо победных реляций озвучивают тревоги, кризис может грянуть в любой момент — нужен только детонатор, а им может стать практически что угодно. Что сулит подобная перспектива России?
У нашей страны, так же как и у Америки, есть серьезные экономические проблемы структурного характера, и она, как считают западные эксперты, едва ли сможет их решить в ближайшие годы. Как указывает финансовая редакция CNN, Россия в XXI веке так и не смогла избавиться от нефтяной зависимости и диверсифицировать свою экономику. «Она является самым крупным производителем нефти в мире (хотя Америка ее быстро догоняет), и ее нефтедобывающая промышленность находится в основном под контролем государственных компаний».
Но это не значит, что на горизонте — экономический коллапс. В том же анализе CNN говорится: «Российская экономика выздоравливает, после того как в 2015 году западные санкции и падение цен на нефть отправили ее в глубокую рецессию. Рубль стабилен, инфляция близка к рекордно низкой, безработица сократилась». Экономика РФ не обрушится, но и не будет динамично развиваться, считает старший научный сотрудник Атлантического совета Андерс Ослунд. По его мнению, санкции только усугубляют трудности в модернизации российской экономики.
Международный валютный фонд прогнозирует, что в ближайшие пять лет российская экономика будет расти примерно по полтора процента в год. Если цены на нефть вновь упадут (а это вполне вероятно), рост будет еще более анемичным — если будет вообще.
Но, возвращаясь к перспективе большого американского кризиса, который неминуемо перерастет в глобальный, можно сказать, что этот сценарий не сулит России ничего хорошего. Потому что сырьевая экономика РФ менее устойчива к потрясениям, чем диверсифицированная американская, японская или немецкая. Так что лучше поостеречься с пожеланиями скорейшего краха «вероятному противнику».
Мнение эксперта
Артем Деев, ведущий аналитик AMarkets: «Серьезные финансовые пузыри, способные привести к повторению мирового финансового кризиса 2008–2009 годов, продолжают оставаться на американском и других мировых фондовых площадках. Многие из них могут быть вначале не вполне понятны по размерам. Самая большая проблема — очень дорогие рынки акций на фоне сильно выросших объемов корпоративного долга и продолжающегося роста процентных ставок Федеральной резервной системы. Последние годы компании брали займы, выкупали собственные акции, поднимая их котировки. Скупка велась со стороны инвестфондов и частных лиц. В результате у всех них выросла закредитованность, так как все пользовались дешевыми кредитами. На фоне роста ставок прибыль корпораций рискует снизиться. Населению будет сложно поддерживать прежний потребительский спрос. В такой ситуации инвесторы будут продавать акции, а компании не смогут продолжать выкуп бумаг. Это может перерасти в быстрый обвал котировок акций на бирже — на 25–50%. Проблема осложняется тем, что уровень госдолга США превышает 100% ВВП страны. Это происходит в условиях гигантского (до $1 трлн) дефицита американского бюджета, дефицита торгового баланса и отрицательного сальдо счета текущих операций. Катастрофа может произойти не только на уровне банковских структур, а в масштабе всего американского рынка, который является ключевым для мировой экономики, так как большинство товаров, покупаемых и продаваемых на нем, номинированы в долларах».