Российская экономика прожила очередной год, который получился весьма противоречивым. С одной стороны, большинство макроэкономических показателей свидетельствуют о том, что страна начала выходить из кризиса после предыдущих двух лет провала: ВВП пусть не сильно, но все-таки растет, инфляция — рекордно низкая, курс рубля стабилен. С другой стороны, реальные доходы населения продолжают сокращаться, и, как показывают многочисленные соцопросы, тяжелые финансовые времена для большинства россиян продолжаются.
— Считаете ли вы предварительные итоги 2017 года неожиданными? Свидетельствуют ли они, что страна выходит из кризиса?
Игорь Николаев: — Итоги получились противоречивыми, но назвать их неожиданными нельзя. Логично было бы предположить, что если кризис закончился — значит, причины, которые его вызвали, ослаблены или ликвидированы.
Но у нас кризис структурно отягощен внешними факторами — падением цен на нефть и санкциями. Получается, что кризис закончился, а его причины и структурные проблемы остались?
Стало полегче, потому что цены на нефть выросли с прошлогодних 40 до 60 долларов за баррель. Но при этом наша экономика не перестала быть сырьевой, доля малого бизнеса не выросла с весьма низкого уровня в 20%, бюджетные перекосы не ликвидированы. Поэтому то, что произошло в уходящем году, — это не выход из кризиса, а адаптация к новым условиям. То есть произошла коррекция, временное улучшение, а проблемы не решились. И цифры об этом свидетельствуют.
Посмотрите последние данные Росстата: сельское хозяйство — минус 2%, строительство — минус 3,1%, промышленность — на нуле. При этом Минэкономразвития дает прогноз, что по итогам года ожидается рост российского ВВП на 2,1%. Но этого не будет, у нас по итогам трех кварталов — 1,6%. Это значит, что кризис никуда не ушел, и расслабляться не стоит.
Руслан Гринберг: — Президент РФ на недавней пресс-конференции сказал, что начался устойчивый рост. Я понимаю, что власть должна излучать оптимизм. Но у других развивающихся стран, с которыми мы соизмеримы, — например, у Китая, Индии, — годовой рост ВВП составляет 6–7%.
Похоже, что наша хорошая нефтяная история закончилась, все радуются, что мы слезаем с нефтяной иглы. Но, с другой стороны, нет компенсирующих факторов, которые могли бы направить экономику на траекторию устойчивого роста. Затянувшаяся стабильность переходит в застой, и мы переживаем сейчас такое время.
Яков Миркин: — Давайте все-таки посмотрим на всю картину. В 2016 году начался рост цен не только на сырье, но и на металлы, что для России выгодно. Кроме того, за время кризиса удалось удержать объемы извлечения и экспорта сырья, несмотря на то, что в 2013–2014 годах наши западные партнеры призывали снижать зависимость от российского экспорта. Но эта зависимость снижалась не так быстро, как мы опасались.
Кроме того, если посмотреть на те же самые данные Росстата, то у нас есть «острова роста»: военная промышленность, зерновое хозяйство, фармацевтика. А если приглядеться еще внимательнее, то у нас за этот год случилось настоящее экономическое чудо в производстве трамваев: в 2014 году мы производили 1–3 трамвая в месяц, а сейчас — 20 трамваев. А еще у нас такое же экономическое чудо — в производстве тротуарной плитки.
Но при этом по продолжительности жизни Россия занимает 100-е место в мире, а по ВВП на душу населения нас обгоняет даже Малайзия. У нас «костыльная» экономика — когда государство искусственно создает условия для неких точек роста: больший доступ к кредиту, бюджетное финансирование, налоговые стимулы. То есть вместо того, чтобы нормализовать рыночные условия в целом, мы создаем парники, вокруг которых — пустынная равнина.
— С высоких трибун нам все последние месяцы говорят о достижении в стране экономической стабильности. Но как эта стабильность сочетается с продолжающимся падением реальных доходов населения?
Андрей Нечаев: — Макроэкономические показатели, которые так оптимистичны в официальной статистике, вызывают сомнения и вопросы. Главное, что смущает, — чрезвычайно высокая волатильность основных компонентов роста.
Единственное, что стабильно, — падение реальных доходов населения. Более того, по данным за последние 10 месяцев, это падение ускорилось. Население оказалось главным пострадавшим от кризиса. Сейчас объемы падения реальных доходов такие, что можно смело говорить об ухудшении уровня жизни. У россиян происходит тяжелая адаптация поведенческой модели к новым реалиям: люди начинают хуже питаться, сокращают потребление.
Мы получили экономический рост низкого качества, и к тому же крайне неустойчивый. Может быть, за счет эффекта низкой базы и получится по итогам года рост ВВП на 2%, но этот рост — непонятно во имя чего, потому что он не позволит решать социальные задачи.
Яков Миркин: — Той стабильности, про которую нам рассказывают, стоит опасаться. Хотя бы потому, что ей угрожает нестабильность нашей финансовой системы, которая по-прежнему мелкая — она неадекватна размерам экономики.
Нам говорят о стабильности банковской системы, но у трех крупных частных банков оказались плохие активы, и их спасает государство. Нам говорят, что у нас рекордно низкая инфляция — 2,5%. Но инфляция у промышленных производителей — 8%. Рост тарифов на транспортные перевозки — так же 8%.
И наконец, нам говорят о стабильности рубля. Мы трижды «счастливо» переживали время стабильного рубля, которое каждый раз заканчивалось взрывной девальвацией, входом спекулянтов, кэрри-трейдеров нерезидентов на рынки акций: такое происходило в 1998-м, в 2008-м и в 2014 годах.
Это стабильность больного, спасающегося по принципу «исцели себя сам». А этому больному хочется жить и даже бегать на быстрых скоростях, поэтому врач должен применять к нему особые рецептуры.
— Из ваших выступлений вытекает, что все наши макроэкономические показатели нестабильны и противоречивы. Тогда назовите один — важнейший, на ваш взгляд, фактор, который наиболее показательно характеризовал бы уходящий год.
Андрей Нечаев: — Безусловно, падение доходов населения. Этот показатель перевешивает все остальное. Ради чего все экономические упражнения, если падает уровень жизни людей?
Игорь Николаев: — Я согласен: динамика реальных располагаемых доходов населения. В этом показателе и инфляция учтена — та самая, супернизкая. Возникает вопрос: почему при такой инфляции реальные доходы населения падают? Если экономический рост не приводит к увеличению доходов населения, то тьфу на такой экономический рост.
Руслан Гринберг: — Было бы странно, если бы я не согласился с моими коллегами. Зачем тогда нужна экономика, если не для роста доходов населения и улучшения уровня жизни людей?
Но у нас она действительно особая. У нас в апогее роста считалось, что каждый пятый живет хорошо на одну зарплату, сейчас таких «счастливчиков» уже меньше. Остальные четыре пятых спасаются тем, что выращивают огурчики, помидорчики на своих шести сотках. Людям наплевать на экономический рост — им нужен нормальный личный доход.
— Какие экономические риски нам угрожают в 2018 году?
Игорь Николаев: — После коррекции экономики в этом году, в следующем не будет траектории роста выше среднемировых темпов, как в поставленной президентом задаче на 2019–2020 годы. Будет в лучшем случае стагнация.
Есть и другие факторы риска: обострение внешней политической обстановки, усиление антироссийских санкций (уже в феврале), возможное падение цен на нефть. Сейчас есть интерес у Саудовской Аравии к тому, чтобы продлить соглашение ОПЕК+ (меморандум, подписанный 13 странами ОПЕК и 11 независимыми производителями, включая Россию, о добровольном совращении добычи нефти. — «МК»), но участники уже обсуждают, как будут выходить из него.
Плюс сланцевики в США вышли на новый уровень и наращивают добычу. Наша экономика, которая осталась сырьевой, закономерно негативно среагирует на это.
Отсюда прогноз: в 2018 году не будет провала, но показатели окажутся хуже, чем в 2017 году. В частности, по ВВП проболтаемся около нуля. Однако по реальным доходам может и не быть провала: перед выборами проиндексировали пенсии, зарплаты, будет закачка денег на «социалку». В этом смысле большее беспокойство вызывает 2019 год: что будет после выборов?
Руслан Гринберг: — Один мой польский друг сказал о российской экономике: «У вас положение хорошее, но не безнадежное». Я в это тоже верю.
С одной стороны, нет предпосылок для социальных катаклизмов, турбулентности. Определилась позиция руководства страны: надо сохранять стабильность. Это значит — держать низкую инфляцию, дефицит бюджета не расширять, не стремиться к большим стройкам, которые требуют значительных вложений.
Но мы упустили производство простых товаров, в этом уже невозможно конкурировать с Азией. Невозможно конкурировать с Германией, США по производству инвестиционных товаров. Поэтому, чтобы ускорить экономический рост, у нас два пути: задействовать пространственный потенциал России, который пока в должной степени не используется (коридоры развития, высокоскоростные магистрали и железные дороги) и развивать масштабное жилищное строительство, субсидируемое государством.
Яков Миркин: — Мой прогноз — дружественный. Россия является кусочком мировой экономики, и нас будет поддерживать спрос со стороны растущей мировой экономики на российское сырье. Это значит, что торговая основа социальной стабильности сохранится.
С другой стороны, мировые цены на сырье — это финансовый товар, который сильно зависит от того, что происходит в браке двух резервных валют — доллара и евро. А здесь высока вероятность резких колебаний.
Следующий фактор риска — геополитические шоки. В частности, фактор Северной Кореи, незримо влияющий на экономику за счет непредсказуемости.
Третье: есть несколько сценариев, почему поток горячих денег в российское экономику из-за рубежа развернется, что создаст проблемы для рубля, инфляции, банков, инвестиций. Эта вероятность накапливается. Главное — не создать сверхконцентрации рисков, чтобы нашего больного — экономику — не продуло где-нибудь: любая новая болячка его убьет.
Андрей Нечаев: — Важно, какую позицию по социально-экономической политике займет президент. Очевидно, что мы стоим на развилке, потому что действующая модель зашла в тупик. Стратегические программы разрабатываются, но пока непонятно, во что это выльется. Самое ужасное, если программы скрестят, как ужа с ежом.
С точки зрения внешних факторов важно, какие решения по санкциям США примут в феврале. Европа уже сказала, что не улучшает, но и не ухудшает ситуацию. А вот Трамп, отмывающийся от обвинений в связях с Россией, ничему противостоять не будет.
Одна история, если будет усиление персональных санкций (в этом смысле показателен прецедент с задержанием во Франции Сулеймана Керимова — это был сигнал, который олигархи услышали), другая — если последует удар по всему нашему финансовому сектору.
По нефти: судя по прогнозам минэнерго США, у них добыча будет больше 10 млн баррелей в день в следующем году, а некоторые эксперты говорят, что и того больше — 11–12 млн. Если так, то США становятся самым крупным производителем нефти. Поэтому ОПЕК займет другую позицию — им больше не будет смысла искусственно сокращать добычу. А это может опять «уронить» баррель. Вопросы вызывает и банковский сектор, где активно санируются крупные банки. Так что факторов риска на будущий год хватает.
— Посоветуйте, как на фоне тех рисков, о которых вы говорили, обычным людям обезопасить свои доходы…
Игорь Николаев: — Плохие времена в экономике еще не закончились, и принимать за чистую монету уверения властей о наступившей стабильности не стоит. Сейчас лучше взять себя в руки и постараться подзаработать: не пожалеете!
Еще сейчас самое время потребовать с должников вернуть вам одолженные ранее деньги: дальше их возвращать будет сложнее.
А вот покупать биткоин я не советую, какой бы ажиотаж сейчас по этому поводу ни царил. Для того, чтобы влезать на этот рынок, надо как минимум разбираться в вопросе, а для подавляющего большинства россиян это пока неизведанная территория.
Яков Миркин: — К российской экономике надо относиться как к большому приключению. В этом приключении выигрывает тот, кто все время генерирует что-то новое и любит изменяться. В изменяющейся среде не стоит рассчитывать, что вас кто-то прокормит, например государство, поэтому важно сохранять способность к генерации доходов в любом возрасте.
Человек — товар на рынке труда, поэтому нужно инвестировать в себя, в свое образование, здоровье, умения. При этом не стоит брать на себя слишком высокие кредитные риски, которые перебивают любые будущие доходы семьи.
То же самое — с валютными рисками. Рубль еще должен доказать, что он является стабильной валютой. Словом, не рекомендую спекулировать на финансовых рынках, правила которых вам неизвестны. Но если вы попали в финансовую «пирамиду» или «пузырь», искренне желаю вам выйти из него вовремя.