Можно еще приводить аргументы в пользу того, что сырьевая экономика — это не есть хорошо. Но вряд ли стоит это делать. Согласились: быть сырьевым придатком плохо. Однако имеет значение еще и то, чьим сырьевым придатком быть. Одно дело, когда мы говорим о высокоразвитых странах. Тут все понятно: пока мы их не догнали, можно и поработать бензоколонкой, реализуя стратегию догоняющего развития. Совсем другое дело, когда мы говорим, к примеру, о Китае — стране развивающейся, стране, которая относительно недавно была и вовсе одной из беднейших стран на планете. Быть сырьевым придатком такой страны — это значит работать на то, чтобы, по сути, такая же, как и мы, развивающаяся страна развивалась еще быстрее по сравнению с нами.
Кто-то в ответ, вероятно, спросит: ну а какие основания для беспокойства? Ведь Китай по-прежнему технологически зависит от нас, а покупаем мы у него только ширпотреб. Уверены? Так, конечно, и было еще пару десятилетий назад, но сегодня ситуация уже принципиально иная. Этот вывод следует из анализа нашей таможенной статистики, характеризующей то, как обстоят дела России в торговле с КНР.
Сегодня Китай — самый крупный внешнеторговый партнер нашей страны: его доля в общем торговом обороте по итогам января–сентября 2017 года достигла 14,8% (по данным Федеральной таможенной службы РФ). Для сравнения: еще в 2006 году этот показатель составлял 6,5%. Налицо быстрое развитие торгово-экономических отношений с Поднебесной.
Доля же Китая в нашем импорте и вовсе достигла 21,4% в общем импорте из всех стран мира. Соответствующий показатель по российскому экспорту — 10,6% (также по итогам января–сентября 2017 года). Такая разница в показателях импорта и экспорта дает основание предположить, что покупаем мы «Made in China» гораздо больше, чем продаем ему «Made in Russia». Так и есть: импорт из Китая по итогам января–сентября 2017 года оказался почти на 8 млрд долларов больше по сравнению с российским экспортом в эту страну. Что плохо, кстати: это называется отрицательным торговым балансом, когда денег от продажи получают меньше того, что сами вынуждены заплатить за ввозимые товары.
Но самое интересное — структура нашего экспорта и импорта в торговле с Китаем. Вот товары-лидеры российского экспорта по итогам 9 месяцев 2017-го: «топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки; битоминозные вещества; воски минеральные» с долей 67,5%, «древесина и изделия из нее; древесный уголь» — 9%. То есть только на эти товарные группы приходится три четверти всего российского экспорта в Китай. А есть еще, к примеру, «руды, шлак и зола» — 2,6%, «удобрения» — 1,6% или «рыба и ракообразные, моллюски и прочие водные беспозвоночные» — 3,1%...
Если посмотреть на динамику показателей, то она также не в нашу пользу: к примеру, по итогам 2016 года доля доминирующей товарной позиции в российском экспорте — «топливо минеральное, нефть…» — 63,8% — была заметно меньше по сравнению с упомянутым выше текущим показателем 2017 года.
Вывод один: сегодня наш экспорт в Поднебесную имеет ярко выраженную сырьевую направленность. Значит, Россия сегодня — сырьевой придаток Китая.
Но, может быть, структура нашего импорта из Китая дает больше поводов для оптимизма? Ничего подобного. Вот наименование товарных групп, которые сегодня являются лидерами в наших покупках китайского: «реакторы ядерные, котлы, оборудование и механические устройства; их части» с долей в импорте 29,4%; «электрические машины и оборудование, их части; звукозаписывающая и звуковоспроизводящая аппаратура, аппаратура для записи и воспроизведения звука, их части и принадлежности» — 22,6% (по данным за январь–октябрь 2017 года).
А как же знаменитый китайский ширпотреб? Он тоже есть. К примеру, доля обуви в импорте составила 3,8%, а доля игрушек и спортивного инвентаря — 2,7%. Но все-таки очевидно, что импорт из Китая в Россию носит сегодня прежде всего технологический и машинно-технический характер. Получается: мы китайцам продаем прежде всего сырье, а покупаем у них технику и оборудование. Вот такой «разворот на Восток» у нас получился...
Признавать такую структурную перекошенность нашего внешнеторгового сотрудничества с Китаем приходится на фоне сообщений о том, что Поднебесная, похоже, уже обогнала Россию по уровню жизни. Понятно, что для измерения этого самого уровня жизни существует множество показателей. Один из самых объективных — так называемый коэффициент Энгеля: какова доля расходов на питание в суммарных потребительских расходах населения страны. Он назван именем немецкого экономиста Эрнста Энгеля, который еще в XIX веке обосновал утверждение, что чем богаче население, тем меньшую часть своих доходов оно тратит на еду. Сейчас такой постулат ни у кого не вызывает сомнения, а ООН даже предлагает для оценки уровня жизни в стране соответствующую классификацию, согласно которой если доля расходов на питание в общих потребительских расходах составляет 20–30%, то такое население можно назвать состоятельным (менее 20% — крайне состоятельным).
Так вот, буквально месяц назад Государственное статистическое управление КНР сделало официальное заявление о том, что в 2016 году коэффициент Энгеля там снизился до 30,1%, то есть страна фактически достигла по этому важному показателю уровня, который позволяет отнести Китай к странам с обеспеченным населением.
Что же, порадуемся за китайцев и не станем по плохой традиции обвинять их статистиков в недостоверности информации. Поднебесная действительно достигла чрезвычайно больших успехов в социально-экономическом развитии.
Ну, а что же на этом фоне Россия? А она по итогам 2016 года имела коэффициент Энгеля 32,3%. Значит, российское население беднее китайского сегодня? Да не может быть, да неправильно все это. Да мы же в космос полетели более полувека назад, а они влачили тогда жалкое существование в обескровленной «большими рывками» стране.
Это и вправду все было, в прошлом. Сегодня — все наоборот. Конечно, пока не все так контрастно, если сравнивать Россию и Китай, как было несколько десятилетий назад. Но сегодня сравнение все больше становится не в нашу пользу, и приведенный выше анализ того, чем мы торгуем с Китаем, лишний раз подтверждает это.
Уже сложившаяся структура экспорта и импорта в российско-китайских торговых отношениях является одним из доказательств того, что российское население будет становиться все беднее по сравнению с населением Китая.
А еще в этой связи интересны для сравнения цифры численности бедного населения в Китае и России. В 2016 году численность бедного населения в Китае (рассчитывается на основе нормы сельской бедности — 2300 юаней на человека в год) составила 43 млн человек. Численность бедного населения в России в том же 2016 году составила 20 млн человек. «Ну, вот же!» — воскликнет тот, кому очень не понравилось приведенное выше утверждение того, что российское население стало с недавних пор беднее. «Бедняков-то у них больше, чем у нас, в два с лишним раза!» — радостно констатирует он. Ну да. Только давайте объективности ради определим, какую долю составляют сегодня бедняки от общей численности населения в этих двух странах. В России — 13,5%, а в Китае — 3,2%. И население какой страны в таком случае справедливо считать более богатым? Признаем: население Китая.
Или вот еще хороший показатель: средняя ожидаемая продолжительность жизни населения. В Китае этот показатель составил в 2015 году 76,3 года, в России — 71,9 года (2016 год). Получается: и здесь мы уже проигрываем Китаю.
Если кому-то не хватает этих объективных социально-экономических показателей для сравнения уровней жизни населения в КНР и РФ, то общую картину можно дополнить субъективным восприятием — некоторыми наблюдениями. Посмотрите на толпы (да простят меня китайские товарищи за такое сравнение) китайских туристов в Москве и Санкт-Петербурге. Хотя, безусловно, сегодня это явление можно наблюдать не только в столичных российских городах — у кого была такая возможность, видел это по всему миру. Но ведь это же яркий показатель того, сколь высоким стал уровень жизни населения в Китае. Бедным, извините за банальность, как-то не до путешествий в другие страны...
Вот такие две страны, два пути развития с явно неодинаковыми промежуточными результатами.