— Правительство внесло в Госдуму бюджет на 2018–2020 годы, который прошел уже два чтения и, очевидно, скоро будет принят окончательно. Если считать бюджет страны выражением приоритетов государства, то как власти их расставили?
— Россия — уникальная страна по уровню социальной уязвимости и беззащитности. Наше государство плохо относится к человеку: так было и при социализме, а сейчас еще хуже. Это выражается в позорно низком фонде оплаты труда — в России он составляет около 21% от ВВП. Для сравнения: в США, которые мы постоянно критикуем, на фонд заработной платы уходит от 45 до 70% национальных доходов, как и во всех странах Европы, даже самых бедных. В Румынии, Болгарии, Греции этот показатель в два раза больше, чем у нас. Мало того: он выше в большинстве стран Азии и половине стран Африки. Это свидетельствует о чрезмерно высокой степени эксплуатации рабочей силы, и когда власти говорят о низкой производительности труда в стране, то ставят сами себя в смешное положение: с такими зарплатами иначе быть просто не может. Отсюда вытекает другая проблема: глубокое социальное неравенство и несправедливость, к которой мы пришли от практически равного общества при социализме. Вот и в новом бюджете предусмотрено сокращение расходов по социальным статьям — образование, медицина, наука, в то время как в других странах, наоборот, государство старается как можно больше финансировать эти сферы. Словом, с бюджетом у нас творятся иррациональные вещи.
— Бюджет — огромный фолиант. Что, на ваш взгляд, в нем самое главное?
— Главная проблема — мало внимания человеческому фактору: условиям жизни, уровню обеспеченности жильем (миллионы бродячих людей), проблемы со здравоохранением и образованием, низкая оплата труда всех категорий трудящихся, включая учителей, преподавателей вузов, медиков. В общем, вопиющая социальная несправедливость. Трудно считать такое государство социальным. Я помню время, когда мы смотрели на китайцев с жалостью из-за их низкого уровня жизни, а теперь они смотрят на нас свысока, а зарплаты высококвалифицированных работников в Китае — например, профессоров и ученых — в 2–3 раза выше, чем у нас. Даже простые промышленные рабочие, чей труд считался дешевым, там получают сейчас больше, чем у нас. Поэтому лучшие кадры уезжают из России, хотя власти и утверждают, что поток эмигрантов прекратился. За рубежом наших физиков, математиков, инженеров, программистов, врачей действительно ценят, а здесь нельзя заработать своим умом, а воровать не все хотят. Поэтому я уверен, что неизбежна новая социальная революция, которая приведет к установлению социализма в очищенном виде, а нынешнее правительство своим непониманием происходящего создает для этого все условия. Как говорил Карл Маркс, революция — это повивальная бабка истории, которая сметает все барьеры в обществе и на какое-то время решает противоречия. Все клянут революцию, объявляют ей войну, а сами создают условия для нее.
— В бюджете заложено снижение нефтяных доходов в пользу других отраслей. Реально ли России слезть в ближайшее время с нефтяной иглы, если бизнес-климат в стране оставляет желать лучшего?
— Я категорически против самого термина «нефтяная игла»: это величайшее благо, что у нас есть нефтяные доходы. Кстати, если бы в горбачевское время цены на нефть были хотя бы на уровне $20–30, то СССР не распался. Главная причина распада в том, что была острая нехватка ресурсов и дефицит платежного баланса, когда баррель нефти стоил $8. А пришедший к власти Путин — это просто счастливый правитель: с конца мая 1999 года начался процесс роста цен на нефть на мировых рынках, и 15 лет в страну текли мощные потоки нефтедолларов. Власти не знали, куда их девать, и в итоге бездарно распорядились этими средствами. Из $3,5 трлн, полученных в «жирные» годы, на расходы государства, по подсчетам ученых и специалистов, ушло $1,5 млрд, а куда делись остальные $2 трлн — вопрос открытый.
— Но в последние годы налицо тенденция к снижению цен на нефть. Виной тому развитие альтернативной энергетики, наращивание добычи сланцевой нефти и другие факторы. За счет чего мы в будущем будем наполнять бюджет страны, если «величайшее благо», как вы выразились, сильно подешевеет?
— Провозглашение цели на развитие других отраслей производства было правильным, но пока дело движется очень медленно. Вот, например, у нас взяли курс на цифровую экономику — тоже правильно, но у властей, судя по всему, сложилось такое впечатление, что цифровая экономика сможет заменить бездорожье в России, отсутствие высокотехнологичных машин, станков, дефицит жилья. А ведь цифровая экономика — это не панацея от всех проблем, а лишь перевод на цифры (машинный язык) тех экономических реалий, которые существуют, замена ручного труда на автоматизированный, роботизация. Причем это не всегда сопрягается с сокращением рабочих мест — наоборот, становятся нужны высококвалифицированные специалисты, и именно поэтому так необходимы вложения в науку и образование (человеческий фактор). А у нас в этих областях, как и во многих других, просто сверху спускаются инструкции, люди занимаются не интеллектуальным трудом, а пишут отчеты и вынуждены выживать в тисках бюрократической машины. Даже при социализме было намного меньше бюрократии. Например, сейчас заговорили о робототехнике. А кто будет создавать эту отрасль? Представьте, сколько превосходных инженеров-разработчиков и ученых для этого нужно. А готовят их? Не уверен. Мне вспоминается история, рассказанная знаменитым агентом советской разведки, который внедрился в верхушку британской разведслужбы, Кимом Филби. Он говорил, что самым большим достижением в качестве советского разведчика считает установление в британских спецслужбах большого количества отчетности. В результате разведчики, вместо того чтобы заниматься своей прямой деятельностью и обеспечением безопасности страны и всего Запада, писали бесконечные, никому не нужные отчеты.
— Проблем экономике России добавляют и введенные Западом санкции, несмотря на то что власти ждут от них положительного эффекта в виде импортозамещения. В антироссийских санкциях и ответных мерах больше плюсов или минусов?
— Воздействие западных санкций крайне негативно, а от продовольственного эмбарго, призванного якобы развить наше сельское хозяйство, лучше никому не стало. В 1990-е годы был такой министр финансов Борис Федоров, далеко не глупый человек, который как-то в сердцах сказал, выступая перед Верховным Советом: «Да кому нужно ваше сельское хозяйство! Мы лучше будем закупать продукты в Европе и продавать им газ и нефть». Вот так и происходит до сих пор. Кроме того, санкции для России означают закрытие рынка высокотехнологичного оборудования — теперь мы подобное, но только более низкого качества, вынуждены закупать у Китая вместо Германии и США. Словом, санкции, если и имели положительный эффект, то весьма ограниченный — в частности, для ряда российских миллиардеров, в отсутствие конкуренции расширивших свой внутренний рынок сбыта, но не для народа.
— Власти регулярно декларируют цель — ускорение темпов экономического роста. Но на деле растет наша экономика очень медленно. Что же ей мешает?
— Экономика России растет на уровне статистической погрешности — в год на 1–2%, а должна расти темпами в 6–8%. Причем даже минимальный рост экономики, который мы имеем, происходит за счет энергетических отраслей с зарубежным обеспечением воспроизводственного процесса нефти, угля, газа. Что касается перерабатывающих и обрабатывающих отраслей, то здесь рост или слишком слаб, или его нет вовсе. Возможность подъема экономики может дать, например, снижение процента ключевой ставки, но ее не снижают до адекватного уровня, якобы из-за сдерживания инфляции. И вот нам уже рапортуют, что добились низкой инфляции. Но, во-первых, это не ведет к ощутимому снижению процента на кредит; во-вторых, официальные цифры не имеют к действительности никакого отношения — на самом деле цены все равно растут постоянно, ухудшая положение людей. С аграрной отраслью тоже не так все гладко: чуть намечаются позитивные изменения в сельском хозяйстве, как мы сразу направляем поток товаров на экспорт, причем по низким ценам, не ликвидировав внутренний дефицит. Зато власти могут хвастаться тем, что Россия начала зарабатывать на сельском хозяйстве больше, чем на продаже оружия. Чтобы обеспечить высокий и стабильный экономический рост в стране, нужны существенные структурные и кадровые реформы: демонополизация, изменение судебной системы, местного самоуправления, ограничение деятельности правоохранительных органов в экономике.
— Обычно в ряду необходимых структурных реформ называют уменьшение государственной доли в экономике. Каково ваше мнение на этот счет?
— Наоборот, в нашей стране госдоля в экономике мизерная, потому что на самом деле все сосредоточено в частных руках. Доля госсектора в народном хозяйстве не превышает 30%. Но госкорпорации работают не лучше частных. Это следствие того, что в России сложился семейно-клановый бюрократический капитализм — специфическое явление, характерное только для нашей страны и некоторых других отсталых стран периферийного толка. В то же время западная модель капитализма успешно решала социальные задачи — проблемы с недостатком жилья, соцобеспечения... Западные страны преодолели классовую борьбу за счет резкого увеличения уровня жизни населения, а у нас идет обратный процесс, ведущий к возвращению классовой борьбы.
— Вы сказали, что в России нужно построить социализм в очищенном виде вместо семейно-кланового капитализма. Как должен выглядеть этот «очищенный» социализм в экономическом плане?
— Во-первых, нужна совершенно иная кадровая политика на высших и средних должностях. К власти должны прийти люди, равнодушные к личному богатству и полностью преданные идее всеобщего благосостояния. Иными словами, страной должны управлять высоконравственные и морально чистоплотные люди. При социализме, особенно при его закате, в 80-х годах, который был в СССР, руководители злоупотребляли своим положением, несмотря на идею равенства. Во-вторых, «очищенный» социализм предполагает признание института частной собственности — экономика должна быть смешанной. В-третьих, экономическая политика должна выстраиваться «снизу», с использованием директивного и индикативного планирования. Кстати, Франция позаимствовала у СССР опыт использования директивного планирования, но только в отношении государственных предприятий, а в отношении частного бизнеса ввела индикативное планирование (на добровольной основе). С помощью государственного планирования власти получают множество рычагов воздействия на экономику, при этом частный бизнес остается в плюсе, ему поступают госзаказы, государство дает кредиты, для поддержки и развития предоставляет налоговые или таможенные льготы, помогает с подготовкой кадров. Даже в Америке — цитадели капитализма — внедряли инструменты из экономики социализма. Там существовало несколько форм развития народных предприятий и эффективно действовал механизм господдержки. Например, когда предприятие банкротилось, государство шло навстречу и предоставляло льготные кредиты, а созданный совет коллектива брал на себя ответственность и решал, куда их направить. Элементы социализма проникали и в экономики других западных стран и окончательно исчезли лишь с приходом к власти Рональда Рейгана в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании, после чего начался закат капитализма, который уничтожит сам себя. В развитых странах уже появились тенденция к ухудшению положения среднего класса, на что указывают даже аналитики Международного валютного фонда. Но эта тенденция, полагаю, там прекратится тем или иным способом. А Россия, вероятно, решит усложняющиеся проблемы в конфликтной форме, как всегда и бывало в нашей стране.