Нынешний думский мораторий на компенсацию дореформенных вкладов — далеко не первый. Решения правительства «перенести на…», «оценить», «разработать методику», сопровождаемые теми или иными «объективными» разъяснениями, принимаются на протяжении уже более четверти века, с 1991 года. «Правительство не хочет тратиться на выплаты, понимая, что протестовать уже некому — большая часть владельцев советских вкладов ушла в мир иной», — прокомментировал очередной мораторий финансовый омбудсмен Павел Медведев.
А некоторые из владельцев ушли в мир иной как раз вследствие «заморозки» их средств.
…Сосед моих знакомых, несмотря на пенсионный возраст, к началу 90-х был «настоящий полковник». На правах доброго знакомого, живущего «через стенку», частенько забегал на огонек — моложавый, подтянутый, остроумный. Строил матримониальные планы: давно овдовевший, встретил наконец милую женщину, ответившую благосклонностью на его ухаживания. А ухаживать он, судя по всему, умел — цветы, театры, подарки. Ведь был он — и по его собственному мнению, и по меркам того времени — очень обеспеченным мужчиной: приличная военная пенсия, плюс 6 тысяч рублей на сберкнижке. Что это были за деньги тогда? Зарплата, считавшаяся «хорошей», составляла 150 рублей, то есть его сбережения были равны примерно сорока приличным окладам. Так что любой желающий может легко пересчитать на свои сегодняшние заработки...
А потом наш «полковник», как и миллионы других вкладчиков, вмиг потерял всю свою заначку на старость. Солидная военная пенсия тоже обратилась в прах — обесценилась. Друзья позже рассказывали: сосед-отставник как-то быстро утратил лоск и жизнелюбие, моментально постарел внешне. Его картина мира рухнула. И очень скоро его не стало.
Подобных историй, хоть и не со столь радикальным финалом, — сотни тысяч, если не миллионы. Кто-то копил на дефицитный в те времена автомобиль, кто-то на кооперативную квартиру, кто-то — на беспроблемную старость. И все в одночасье получили ноль.
Под знаком реформы
«Заморозка» вкладов (ограничение на снятие наличных) в советских сберкассах была объявлена 23 января 1991 года в рамках так называемой павловской (по имени председателя Совета министров Виктора Павлова) денежной реформы. Этот мораторий, правда, предусматривал возможность ежемесячно снимать по 500 рублей. В сберкассы днем и ночью стояли очереди…
Причина конфискационных мер известна: нужно было изъять «опасные» деньги. Ведь с началом перестройки и развитием новых форм экономической жизни — открытием первых кооперативов, внедрением хозрасчета на предприятиях — доходы некоторой части населения стали существенно расти. А потратить деньги было не на что: полки магазинов были пусты, для покупки того же автомобиля нужно было записываться в многолетнюю очередь. Вот и копили «до лучших времен». Разрыв между ростом доходов населения и товарооборотом принимал катастрофические размеры: по оценкам некоторых экономистов, денежный «навес» превышал товарные запасы в 4–5 раз. «Это была экономическая водородная бомба, которая рано или поздно бабахнула бы», — оценивает ту ситуацию Павел Медведев.
С «замороженными» средствами, естественно, обещали «разобраться» — то есть компенсировать. И разбираются уже более четверти века.
Очередную, нынешнюю отсрочку председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков объясняет так: «Очевидно, что у государства сейчас нет физической возможности исполнить эти обязательства: объем старых долгов оценивается в сумму около 43 трлн рублей, притом что вся расходная часть бюджета составляет в текущем году 16 трлн, из которых выплачиваются в том числе и текущие пенсии нынешним пенсионерам».
А был ли вкладчик?
Чтобы осуществить адекватную компенсацию, нужно как минимум иметь четкое представление о размере долга. Как выясняется, этого нет до сих пор. Вопрос об объеме обязательств распадается на две составляющие: сколько было сбережений по состоянию на 20 июня 1991 года (точка отсечения вкладов, подлежащих компенсации) и по каким принципам, с учетом гиперинфляции начала 90-х, рассчитывать их обесценение.
Сложности в оценке возникают даже на, казалось бы, ровном месте — чисто арифметической констатации объема дореформенных вкладов. Начать с того, что, как объясняет Павел Медведев, и самих вкладов-то не существовало — в их нормальном физическом воплощении. «Не было никаких реальных денег граждан в сберкассе. Этот прообраз нынешнего Сбербанка тогда не являлся банком, а был подразделением Минфина. Поэтому вклады граждан существовали лишь в виде записей в сберкнижках, а фактически деньги моментально перечислялись в бюджет, откуда тратились на текущие государственные нужды», — рассказывает финансовый омбудсмен.
Это обстоятельство проливает свет хотя бы на одну загадку: как была определена дата отсечения вкладов, подлежащих компенсации, — 20 июня 1991 года. В тот день был зарегистрирован устав Сбербанка как акционерного банка. Понятно, что вновь образованная коммерческая структура не пожелала брать на себя обязательства государственного бюджета.
Но все-таки какой-то объем вкладов был зафиксирован хотя бы в виде формальных записей. Какой? По словам Павла Медведева, еще с 70-х годов прошлого века данные по сбережениям стали засекреченными. «Но, как это часто в нашей стране происходит, правая рука не всегда знает, что делает левая: сумму вкладов засекретили, а размер годичного прироста — нет. И зануды вроде меня эти цифры годичного прироста аккуратно выписывали и из года в год плюсовали», — рассказывает он. Понятно, что это были экспертные оценки. Поэтому к появившимся позднее якобы официальным цифрам нужно относиться осторожно: в последние годы устойчиво озвучивается сумма 315 млрд рублей.
Допустим. Во что она превратилась за прошедшие четверть века?
Потребительская инфляция за этот период исчисляется сотнями тысяч процентов, оценивает главный экономист Института фондового рынка и управления Михаил Беляев. Самый наглядный пример — изменение стоимости проезда в метро. До 1991 года было пять копеек, сейчас — 55 рублей. С учетом деноминации 1998 года, когда с купюр вычеркнули три нуля, поездка на метро подорожала на 1 000 000% (один миллион процентов). «Но этот случай — чемпион по скачку инфляции. Если по этой же методике (сравнение стоимости с учетом деноминации) оценить подорожание других потребительских товаров — батона хлеба, пары башмаков и прочих, — получим цифру в районе 500 000%», — указывает эксперт.
Однако, убежден Михаил Беляев, полученное значение нельзя «в лоб» применять при расчете обесценения старых вкладов: «За прошедшие четверть века в стране произошел каскад радикальных реформ. А ценовые скачки периода чрезвычайных ситуаций нельзя впрямую транслировать на последующие расчеты: это будет жульническая, некомпетентная методология».
Но, видимо, какая-то подобная не вполне адекватная методика (а возможно, несколько разных несогласованных методик) и применяется властями для оценки нынешнего объема прежних обязательств. За последние годы озвучивалось несколько цифр с колоссальным разбросом от 11 до 22 трлн рублей. Теперь вот из уст главы профильного комитета Госдумы прозвучала новая — около 43 триллионов.
Ритуальная компенсация
Очевидно, что долг, втрое превышающий доходную часть бюджета, правительство не в состоянии компенсировать ни одномоментно, ни на обозримом горизонте. На столь несоизмеримые с возможностями долги принято оформлять рассрочку — внятную и четкую по срокам и суммам. Причем сделать это надо было еще позавчера. Увы… В 1995 году был принят закон «О восстановлении и защите сбережений граждан РФ», который предусматривал переоформление этого долга по советским вкладам в некие «целевые долговые ценные бумаги». Никаких таких ценных бумаг до сих пор нет и в помине.
Тем не менее все эти годы какие-то компенсации отдельным категориям граждан производились. «Счастливчиков» выбирали по возрастному принципу. Первая значимая выплата состоялась в 1996 году в адрес вкладчиков по 1916 год рождения включительно — то есть всех 80-летних и старше. Осуществлена она была на основании указа тогдашнего президента Ельцина. Как вспоминает Павел Медведев, в то время депутат Государственной думы, решающую роль в инициировании этого указа сыграл премьер-министр Виктор Черномырдин. Тогда старикам выплатили компенсацию в тысячекратном размере, но — не более одного миллиона рублей. «Это оказалась одна из самых значительных компенсаций», — оценивает бывший депутат, сумевший убедить премьера в ее необходимости в ходе личной аудиенции. И признается: «Меня благодарили, а мне было стыдно».
В течение всех последующих лет аналогичные поручения — сначала в виде указов президента, затем постановлений правительства — издавались регулярно. Так, в 1997–1998 годах частичные компенсации производились вкладчикам до 1920 года рождения включительно, в 1999-м — до 1922 года рождения. И так далее: 70–80-летним вкладчикам, а также людям с ограниченными возможностями (инвалидам различных групп) все время что-то «подбрасывали». С начала 2000-х начались компенсации наследникам на ритуальные услуги.
Но размер всех последующих компенсаций, в отличие от первой существенной выплаты, был уже достаточно символическим — с коэффициентом отнюдь не в миллион и даже не в тысячу. В соответствии с постановлением правительства от 2009 года список получателей компенсаций расширили по следующему принципу: 70-летним и старше (определяется «по такой-то год рождения включительно») полагается трехкратная компенсация, тем, кто моложе, — двукратная (или, как вариант, ждать, пока дорастут до возраста «включительно»). Так, в текущем, 2017 году, по данным с сайта Сбербанка, в категории «включительно» значатся граждане до 1945 года рождения. Ритуальные услуги компенсируются в сумме, не превышающей 6 тысяч рублей.
Методологический обсчет
Какую долю обязательств удалось за все эти годы хотя бы символически обозначить как частично погашенную — большой секрет. Несмотря на то что правительство регулярно закладывает в бюджет некие суммы на компенсацию по старым вкладам (в хорошие годы назывались цифры в районе 50–55 млрд рублей), номинальный долг, как видим, только растет.
Возможен ли какой-то адекватный механизм, позволяющий «закрыть» эти обязательства хотя бы в обозримом, пока живы некоторые вкладчики, будущем? Ответ на этот вопрос скорее отрицательный. Экономисты полагают, что такой механизм был доступен в самом начале периода моратория. Если бы средства населения не вывели из оборота, тогдашние вкладчики могли бы полноценно участвовать в процессе приватизации (не за единые для всех ваучеры, а за собственные накопленные деньги), и тогда картина распределения собственности в стране была бы совсем иной. Но граждан к приватизации по факту не допустили. Затем был период, когда «замороженные» средства еще имело смысл перевести в формирующуюся новую пенсионную систему. Этого также не было сделано.
Что возможно сейчас? «Теперешняя экономика не производит излишки для решения ретропроблем», — с горечью отмечает Павел Медведев. И с черным юмором предлагает «намайнить крипторублей и со всеми рассчитаться».
«Для справедливого разрешения ситуации для начала надо усадить группу грамотных специалистов, чтобы они адекватно оценили размер долга», — считает Михаил Беляев. Примерно в том же направлении работает мысль законодателей. Как рассказал Анатолий Аксаков, одобрив законопроект об очередной «заморозке», Госдума одновременно выдала правительству предписание — уже в следующем году разработать и представить механизм погашения долга. «Безусловно, историческая справедливость должна быть восстановлена: долги перед гражданами надо погасить. Думаю, что это можно сделать, выделив в бюджете специальную квоту, чего до сих пор не было сделано. А поскольку владельцев прежних советских вкладов с каждым годом остается все меньше, в отношении этих сбережений должно быть установлено право наследования. Но все эти шаги станут возможны лишь после того, как правительство разработает методику выплат, определит инфляционный коэффициент, сроки и периоды погашений», — убежден он.
Но знаем мы, к сожалению, цену такого рода «предписаниям» в адрес правительства. Пока разработают эту «правильную» методику, пока утвердят, пока начнут реализовывать… Где гарантия, что займутся наконец тем, до чего руки не дошли в течение почти тридцати лет? Нет такой гарантии.
«Дело это безнадежное, те деньги давно исчезли, соответственно, и восстанавливать уже нечего», — подвел нерадостный итог финансовый омбудсмен Павел Медведев.
Вечерняя рассылка лучшего в «МК»: подпишитесь на наш Telegram-канал