Американские санкции нанесли России колоссальный урон. По оценкам Минфина наша экономика недосчиталась $40 млрд. Чем мы могли ответить? Несложное решение — за счет отказа от доллара. Логика наших чиновников такова: чем меньше в России будет зеленых банкнот, тем меньше средств мы будем вливать в экономику США и постепенно поставим ее на колени.
Об этом говорят многие отечественные государственные деятели. Правда, когда это звучало из уст замглавы МИДа Сергей Рябков, было понятно, что это элемент некой сложной дипломатической игры.
Когда с этой сентенцией выступает глава Минэкономразвития Максим Орешкин, причем в беседе с президентом Владимиром Путиным, то становится как-то не по себе. Как же так, ведь глава ведомства, прогнозирующего финансовую стабильность страны, с начала года ратовал за снижение курса рубля для стимулирования экономического роста. Ему вторили соратники по экономическому блоку — руководитель Минпромторга Денис Мантуров и министр сельского хозяйства Александр Ткачев. А что такое — снижение рубля? Ни что иное, как усиление доллара.
Возникает вопрос, сможет ли Россия реально отказаться от доллара? Честный ответ: нет! Примерно половина средств, наполняющих доходную часть российского бюджета, поступает в американских дензнаках. Это экспорт нефти и газа, руды и металлов, продукции лесохозяйственной и обрабатывающих отраслей. Соглашения по этим товарам заключаются на мировых торговых площадках, и сплошь в американской валюте. Само понятие «нефтедоллар» возникло небезосновательно, так как именно в американских ассигнациях рассчитываются котировки «черного золота».
Более того, не менее 30% мирового ВВП приходится на США, тогда как наше место скромнее некуда — менее 2%. Мало того, примерно 80% биржевых сделок во всем мире заключается в долларах. Многие операции даже с европейскими партнерами наши компании осуществляют не в евро, а в долларах, поэтому вряд ли стоит рассчитывать, что Брюссель может вставать на сторону нашей страны в этом вопросе, в отличие ситуации с «Северным потоком - 2», когда интересы европейцев напрямую затронуты.
Еще один факт — вложения России в американские облигации составляют примерно $100 млрд. Это резервы нашего государства на «черный день», отказываться от которых, мягко говоря, недальновидно. Поэтому резко сокращать накопления в долларах и в их производных ни государство, ни частные компании не смогут. Зачем тогда заводить речь о дедолларизации?
Можно, конечно, все списать на геополитические обстоятельства, в условиях которых Москва и Вашингтон пытаются разыграть новый дипломатический шахматный этюд. Зачем же тогда в него вмешивается Орешкин, дело которого заключается в обеспечении экономического роста и построении экономических планов?
Напрашивается вывод — он готовит почву для новых законопроектов в отношении ограничения обращения долларов в России. Существуют серьезные опасения, что такие меры в большей степени затронут не крупные экспортные экспортные корпорации, в том числе и государственные, а рядового потребителя, которому доллары нужны, чтобы сделать гарантированную заначку, побывать на курорте или купить импортный товар — россияне хранят в валюте до $100 млрд своих накоплений.
Учитывая нынешний радикальный взгляд парламентариев на тему американских санкций, можно ожидать чего угодно: ограничения на хранение наличной валюты, ее покупку и продажу физическим лицам без предъявления завизированной юристами бумаги, в каких целях она использовалась и будет использоваться, выдачу валютных кредитов и так далее.
Так не далеко и до полного запрета хождения долларов в России, как это было во времена Советского Союза, когда за операции с иностранной валютой грозил суровый приговор вплоть до расстрела.
В этой связи, не лучше ли экономическому блоку правительства сконцентрировать не на разрушительной борьбе с долларом, а на созидательной работе по укреплению родного национальных денежных знаков, курс которых начиная с мая просел на 5% и теперь болтается в районе 60 рублей за доллар. Только, видимо, борьба с ведьмами пленяет кабинет министров гораздо сильнее, чем поиск выхода из кризиса, поэтому он ищет еще менее выполнимые задачи, в провале которых можно всегда оправдаться форс-мажорами мировой экономической конъюнктуры.