Результат этого опроса тянет на мини-сенсацию. Во всяком случае, он резко контрастирует с тоном публичных высказываний руководителей экономического блока правительства. И министр экономического развития Максим Орешкин, и министр финансов Антон Силуанов, и вице-премьер Аркадий Дворкович неоднократно за последние месяцы высказывались в том духе, что рубль является более сильным, чем следовало бы, а значит, ему надлежит упасть. До какого уровня? Министр сельского хозяйства Александр Ткачев утверждает, что аграриям нужен курс в 60 рублей за доллар. А зам. министра промышленности и торговли Василий Осьмаков настаивает, что оптимальным для предприятий реального сектора был бы диапазон 60–65 рублей за доллар.
Чем мотивируют такой подход министры — не секрет. Минфину нужно балансировать бюджет, который критически зависит от экспортных доходов, поступающих в казну в рублях. Минэкономразвития требуется экономический рост, которого проще достигать при слабой нацвалюте. А отраслевым руководителям при дешевом рубле выгодно поставлять продукцию на экспорт.
Однако сами промышленники, как показал опрос Гайдаровского института, эту странную игру высокопоставленных российских чиновников против своей же национальной валюты вовсе не поддерживают. Скажем, топ-менеджерам фармацевтической промышленности нужен курс в 42 рубля за доллар — почти на четверть дешевле, чем сейчас. Представителей пищевой и легкой промышленности устроит доллар по 48-49 рублей (на 15% меньше нынешнего).
На первый взгляд такие результаты кажутся удивительными. Ведь продукция данных отраслей — лекарства, еда и одежда — вынуждена конкурировать на внутреннем рынке с импортом, исходя из чего топ-менеджеры должны были бы выступать за слабый рубль. Однако не все так просто. Именно эти три отрасли критически зависят от поставок импортного оборудования и сырья, приобретать которое, естественно, выгоднее за более дорогой рубль. С другой стороны, ослабление национальной валюты означает рост отпускных цен, снижение инвестиций и, следовательно, качества выпускаемой продукции. Крепкий же рубль увеличивает доходы населения в реальном выражении и приводит к оживлению покупательской активности, делают вывод авторы исследования.
Справедливости ради отметим, что есть отрасли — в частности металлургическая и химическая, — представители которых проголосовали за более низкий курс: 59–61 рубль за доллар. Специалисты объясняют это тем, что названные отрасли делают ставку на экспорт, а масштабные инвестиционные программы в них успели провести еще в докризисные времена.
Но в целом, как показал опрос, промышленности нужен более крепкий рубль, чем сейчас. Эксперты Института Гайдара объясняют это тремя причинами: при падении курса резко возрастают издержки производства, снижаются перспективы внутреннего спроса и, наконец, крепкий рубль более выгоден для начала инвестиционного цикла.
Пожалуй, именно рост потребительской активности российского населения — ключевой момент в дискуссии о том, сильный или слабый рубль нужен отечественной экономике. Статданные за апрель 2017 года показали, что впервые за много месяцев розничная торговля в стране прекратила падение и закрепилась на нулевом уровне. Это, конечно, еще не перелом в потребительских настроениях населения, но по крайней мере свидетельство некоторого восстановления внутреннего спроса. А без активизации продаж не будет никакого оживления в промышленности.
По мнению Никиты Масленникова, руководителя проекта «Экономика и финансы» Института современного развития, большую роль в этом росте розничных продаж сыграл именно крепкий рубль. Столь же важную роль он играет и для привлечения инвестиций в реальный сектор. А инвестиции в основной капитал в I квартале 2017 года выросли в годовом измерении на 2,3% — опять же благодаря силе нацвалюты. По мнению собеседника «МК», топ-менеджеры прекрасно понимают, что основной фактор оживления промышленности — импорт современного оборудования, приобретение которого за валюту более выгодно при дорогом рубле.
«Крепкий рубль — это ракетоноситель для промышленного взлета», — резюмировал Масленников.