Продовольствие нельзя уничтожать. Нельзя! Но мы в России это делаем. Да-да, я имею в виду принятые соответствующие решения и практику по уничтожению так называемых санкционных продуктов.
Помните, как все начиналось в 2015 году? Продукты давили бульдозерами, сжигали, поливали их какими-то химикатами. В общем, уничтожали, как и было предписано соответствующим постановлением правительства, «любым доступным способом». А еще чиновники на полном серьезе давали разъяснения о том, что уничтожение санкционных продуктов ответственными лицами «методом поедания» не допускается. Запоминающиеся телекартинки, что и говорить. Вы не ловили себя на мысли, что все это вне реальности, абсурд, зазеркалье какое-то?
Потом, очевидно, власти все-таки поняли, что как-то не особо наше население все это уничтожение продовольствия приветствовало. Это был тот самый очень редкий в настоящее время случай, когда большинство не одобрило действия властей. Пришлось информационную активность по борьбе с продовольствием практически свести к нулю. Но это не значит, что прекратились вообще все эти процессы. Как уничтожали, так и уничтожаем.
По информации Россельхознадзора, на 13 марта 2016 года, во исполнение Указа Президента Российской Федерации «Об отдельных специальных экономических мерах, применяемых в целях обеспечения безопасности Российской Федерации», уничтожено 2464 тонны растительной пищевой продукции и 123 тонны пищевой продукции животного происхождения.
Только в марте 2016 года было уничтожено (или было решено уничтожить): 224 кг томатов из Турции (Оренбургская область); 80 тонн плодоовощной продукции из Польши, Турции и неизвестного происхождения (Тверская и Псковская области); 345 кг киви из Италии (Челябинская область); 770 кг мясной продукции из Польши (Калининградская область); 896 кг лимонов из Испании; 1280 кг клубники и 100 кг голубики из Чешской Республики; 1620 кг яблок, 2200 кг груш, 13 480 кг томатов, 912 кг свежих грибов, а также еще 720 кг шампиньонов из Польши (Ростовская и Волгоградская области, Республика Калмыкия); 20 060 кг форели мороженой из Великобритании (Псковская область) и т.д.
Совсем уж вопиющих фактов в этом перечне нет. Но их более чем хватало в 2015 году. Помню, на меня сильное впечатление произвело информсообщение из Татарстана о том, что там «трех гусей уничтожили бульдозером». А как вам рапорт из Липецкой области об уничтожении 18 кг яблок украинского происхождения? Это в нашей-то «яблочной» Липецкой области! А в Алтайском крае и Республике Алтай, согласно информации Россельхознадзора, было «уничтожено установленным способом 28 партий продовольствия общим весом 1148,973 кг». Представляете, до грамма все подсчитано!
Вообще мне хочется выразить слова сочувствия работникам Россельхознадзора, которые вынуждены делать самую что ни на есть неблагодарную работу во исполнение не самых правильных решений политического характера. Нет, сами представьте: вы смогли бы, к примеру, сжигать продовольствие? Я бы не смог точно.
С точки зрения морали, этики уничтожение продовольствия никак не выглядит оправданной мерой. Как выразился живший на рубеже XVIII–XIX веков французский писатель А.Брийя-Саварен: «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты». Я бы сказал иначе: «Скажи мне, как ты относишься к еде, и я скажу, кто ты».
Ладно, хватит эмоций (хотя трудно без эмоций-то все это воспринимать). Правильное это решение или неправильное?
Напомню, что в ответ на санкции против России, которые ввели многие страны в связи с событиями на Украине, мы ввели свои контрсанкции, запретив ввоз продовольствия и сельхозсырья из этих стран (недавно добавилась еще и Турция). Ну, а так как тем или иным способом запрещенная к ввозу в Россию продукция все равно попадала в нашу страну, было решено ее уничтожать.
Аргументы: 1) это контрабанда, подлежащая уничтожению; 2) в других странах (в США, к примеру) такое тоже было.
Начнем с апеллирования к опыту США 30-х годов прошлого века. Ну, знаете ли, это совершенно разные вещи. Действительно, в 1931 году, чтобы поддержать сельское хозяйство, наиболее сильно пострадавшее от экономического кризиса, и не допустить чрезмерного падения цен на сельхозпродукцию, правительством США было принято решение о ее скупке и уничтожении. На тот момент стоимость пшеницы опустилась так низко, что было выгоднее топить печи ею, чем топливными брикетами. Молоко стоило дешевле, чем транспортные расходы по его доставке на рынок. С последующими кризисами перепроизводства США боролись другими методами (50-е годы — госкомпенсации за производство требуемой продукции в необходимом объеме; 60-е годы — освобождение от налога на землю на сумму сокращения объема продаж; 70-е годы — экспорт сельхозпродукции; 80-е годы — госсубсидирование и льготное льготирование, страхование и т.д.). Опыт массового уничтожения продовольствия более не применялся.
Апеллирование к опыту США по уничтожению продовольствия в годы Великой депрессии применительно к современной российской антисанкционной практике является более чем неубедительным. Во-первых, потому, что тогда эти меры принимались для поддержания приемлемого уровня цен на сельхозпродукцию, а не для того, чтобы кого-то наказать. Во-вторых, в современных экономиках такого уже давно не практикуют, это осталось в прошлом.
Теперь что касается того, что «если запрещено и ввозят — значит, контрабанда, значит, надо уничтожать».
Во-первых, может, не надо было запрещать ввозить именно продовольствие? Сегодня в мире запрет на поставки продовольствия в виде санкций практически не используется. Как минимум в этом современные экономические санкции отличаются от того, что было в прошлом. Даже в самый долгий и жесткий период санкций против Кубы экспорт продовольствия в эту страну из США не запрещался, но требовалось специальное разрешение.
Но что еще более важно отметить — то, что страны, против которых вводились экономические санкции, никогда не вводили контрсанкции в виде продовольственного эмбарго. Причина проста: по существу, эти контрсанкции могли превратиться в самосанкции. Это, собственно говоря, произошло и у нас, а символом самосанкций стали, без сомнения, сырные продукты российского производства с использованием пальмового масла.
Таким образом, российское продуктовое эмбарго, введенное в августе 2014 года, является уникальным опытом, что само по себе уже заставляет задуматься в целесообразности использования подобных ограничительных мер.
Во-вторых, не обязательно ведь и уничтожать это продовольствие, которое формально стало контрабандным. В зарубежной практике уничтожение продовольствия практикуется только при нарушении норм личного ввоза. Причем делают это исключительно по санитарным соображениям. Что же касается уничтожения «в промышленных масштабах», то такой проблемы нет, так как нет самого запрета на ввоз продовольствия. Попросту говоря, продовольствие за рубежом не является контрабандным товаром.
Еще аргумент против уничтожения продовольствия. Если вы хотите наказать тех, кто нарушил запрет на ввоз продовольствия, то вы ведь их уже наказали, изъяв этот товар и применив соответствующие меры как минимум административного наказания.
При уничтожении «контрабанды» наказываются уже не нарушители — наказываемся уже мы сами.
Институт стратегического анализа компании ФБК подсчитал, что уничтоженные только в 2015 году более 750 тонн продовольствия могли бы удовлетворить суточную потребность в пище порядка полумиллиона людей или обеспечить питание всех детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (по данным Росстата, на конец 2014 года — 65 тыс. детей), в течение 10 дней. И это минимальная оценка, потому что нет уверенности в том, что информация обо всем уничтоженном продовольствии является полной.
И последний аргумент — самый научный и теоретизированный. С точки зрения экономической теории российская практика уничтожения санкционного продовольствия представляет собой процесс потребления с отрицательной эффективностью — ввиду отсутствия полезности от потребления, наличия административных издержек на уничтожение и упущенных выгод. Отрицательная эффективность с экономической точки зрения недопустима, потому что она означает вред для собственной экономики.
Этические нормы, результаты анализа собственных выгод и упущений, мировой опыт, экономическая теория — все говорит за то, что уничтожать продовольствие нельзя. Какие еще аргументы надо?