Что с ОПЕК? Может ли она остановить падение цен на нефть, или не хочет? Означает ли это, что цена одного барреля больше не будет стоить 100 долларов, как этого хотели саудовский король и принцы? Как нефтяной рынок дошел до дня текущего? Кто довел его до этого?
Ответ на все эти вопросы гласит: в основном, это «рука Америки». В прошлом году США добыли нефти больше, чем за 25 предыдущих лет и обогнали Саудовскую Аравию в ее производстве. И что самое удивительное — главным инициатором этого процесса явилось американское правительство. Не нынешнее, а еще никсоновское.
Опасаясь существенной нехватки нефти под сенью эмбарго арабских государств, никсоновские администрации и Конгресс заложили фундамент той индустриальной политики, которая дала Америке за сорок лет своего существования необходимые технологии, чтобы залить мир сланцевыми нефтью и газом. Затем произошла смычка администрации и бизнеса. В то время никто не думал о России. Главным императивом было сокращение эмиссии углерода как средства против потепления климата планеты. (2014 год оказался самым теплым на земле. Это факт.)
Известное арабское нефтяное эмбарго 1973 года, по мнению многих экспертов, ослабило ОПЕК. Поскольку продемонстрировало необходимость неОПЕКаемой нефти, например с Прадхо-Бей на Аляске, которая пришла на рынок по нефтепроводу. Строительство этого нефтепровода было одобрено Конгрессом США через неделю после начала арабского эмбарго. Эмбарго сыграло далеко не последнюю роль в развитии ядерной энергетики и угля. Оно подстегнуло и принятие Конгрессом США стандартов экономии горючего.
Однако Вашингтон занимался не только политикой, но и развитием новых энергетических технологий. Конечно, в этом были и провалы, такие как неудачные инвестиции в компании вроде «Солиндра» и другие. Но, несмотря на критику уже администрации Обамы, за долгосрочные энергетические вызовы, роль администрации в поддержке создания технологий, обуздывающих углерод, несомненна. «Ключевым уроком сланцевой революции должны стать общественные инвестиции в инновационные технологии. Они благоприятствуют и экономике, и окружающей среде», — говорит Майкл Шелленбергер, президент «Института прорывов» в Окленде, штат Калифорния. Этот Институт провел огромную работу, собрав воедино все правительственные субсидии за последние 30 лет, которые направлялись на исследования технологий, приведших к той самой революции, что прозвана сланцевой.
Кстати, интерес к сланцевым приискам был вызван поисками газа, а не нефти. Однако эмбарго ОПЕК дало большой толчок именно поиска нефти. В 1974 году Конгресс США принял закон о реорганизации энергетики, создав для этого Администрацию по исследованию и развитию энергетики, которая вскоре стала министерством энергетики. Министерство начало эффективно инвестировать в добычу газа из сланца. Это его лаборатории создали полигоны для фрекинговых тестов.
Джордж Митчелл, один из пионеров сланцевого фрекинга, тоже получал правительственные субсидии. Иногда деньги вкладывались ошибочно. Так фрекинг поначалу уступал главное место попыткам производства так называемого «синтетического горючего». Эти попытки мало то дали. Иногда администрация даже становилась на пути бизнеса. Так, введенное им регулирование цен стало барьером для инвестиций в период рейгановской администрации.
Разумеется, правительственные инвестиции ничего не дали бы без сотрудничества с частными предпринимателями, которые умели рисковать и понимали сигналы, дававшиеся рынком. Фрекинг был для газа, пока цены на него не стали падать несколько лет назад. Тогда вместо газа бизнес стал производить нефть, благо дело, для этого новые технологии не требовались.
И все-таки Вашингтон сыграл критическую роль в том, что предшествовало нынешнему падению цен на нефть. Согласно данным Джима Гамильтона, экономиста-энергетика Калифорнийского университета в Сан-Диего, с 2005 до 2013 года реальные мировые доходы возросли на 28%. Для поддержания стабильности цен на нефть, ее производство должно было увеличится на более чем 19%. Но производство нефти Crude выросло лишь на 3,1%. Конечно, запасы нефти имели, но они хранились для непредвиденных событий на Среднем Востоке, например, нападении на нефтяные инфраструктуры Нигерии, или санкции против Ирана. Но главный член ОПЕК Саудовская Аравия не изволила увеличить производство нефти. Ожидая внезапного «падения в обморок» после финансового кризиса 2008 года ОПЕК держала цены на довольно-таки высоком уровне.
Но сланцевая нефть Америки положила этому конец. В 2013 году США уже производили 3,5 млн баррелей сланцевой нефти. Под ее натиском высокие цены на нефть не могли устоять. «Нельзя было ожидать и того, что Саудовская Аравия бросится на защиту $100 за баррель, — говорить профессор Гамильтон. — Это была бы проигранная стратегия».
Кстати, цена в $45 за баррель нефти не предвещает ничего хорошего для будущего американской сланцевой нефти, добывать которую относительно сложно. Сейчас, когда инвестиции в новые сланцы постепенно уменьшаются, цена на нефть будут, несомненно, повышаться. Но эти цены будут скорее вокруг $50, чем опековских $100. «В течение определенного времени мы не будем видеть 100-долларовой отметки, — говорит Диефф Колгэн, политический эксперт Американского университета, специалист по глобальным нефтяным проблемам. — Фракинг стал потолком для этого».
Россия во всем это лишь «побочная жертва», но для Вашингтона весьма желанная. Соединенные Штаты заинтересованы больше в том, как это отразится на потеплении климата. Также как прибой естественного газа из сланцевых пород резко сократил эмиссию углерода из американских энергетических предприятий, так и падение цен на нефть должно напоминать отрезвляющую власть рынков над политикой.
«Сокращение нашей большой зависимости от нефти потребует от нас оплату всего того, что мы инвестировали за 40 лет в сланцевый бизнес и тоже на долговременной основе, чтобы ускорить переход к энергетическим частицам, к электрическим или к каким-либо иным автомобиля», — пишет Шелленбергер.
Падение цен на нефть открывает для американской администрации возможность сбора наличных на осуществление всего этого, на увеличение налогов на бензин без сокращения платежных возможностей американцев. Даже многие республиканцы понимают, что дешевая нефть создает предпосылки для повышения налогов на нефть, которые не будут вызывать озлобления голосующих.
Но это в Соединенных Штатах. А как в России? Экономика, сидящая на нефтяной игле, не может «просто так» слезть с нее. Что делала Россия последние десятилетия? Готовилась ли она к падению цен на нефть, чтобы остаться не только «при своих», но и в выигрыше? Этого не было. Таким образом, рычаги управления экономикой (в России) остаются по-прежнему за рубежами Руси великой, которой приходится подстраиваться или под ОПЕК или под Вашингтон.
Мэлор СТУРУА, Миннеаполис.