— В прошлом году импорт рыбы составил чуть больше одного миллиона тонн, почти половина попала под эмбарго. Какие виды оказались в «группе риска»?
— Если быть точными, то 457 тыс. тонн было экспортировано в прошлом году из стран, в отношении которых введены санкции. Непростая ситуация складывается с креветками. Наша годовая потребность за последние 4–5 лет оценивается в 30–50 тыс. тонн. Мы экспортировали 30–35 тыс. тонн, а сами вылавливаем только 10 тыс., причем, главным образом, на Дальнем Востоке, где креветка более крупная и дорогая. Наша креветка в основном уходила на рынок Японии. В Баренцевом море, откуда также везли нам креветку норвежцы, это сложный, высокорискованный вид промысла. Отечественные рыбаки не очень охотно им занимаются, несмотря на то, что объект не квотируемый и можно ловить, сколько хочешь. В прошлом году после длительного перерыва начался отечественный промысел в этом районе. Надеюсь, рыбаки переориентируются — и через год-другой мы закроем потребность в креветке полностью своими силами. Пока возникший дефицит будет покрываться за счет экспорта гренландской креветки, которая не попала под ограничения.
В этом году неожиданно всплыл вопрос по сырью для изготовления крабовых палочек сурими (филе из рубленого мяса белой рыбы, чаще всего минтая или сельди. — «МК»). Этот товар в России не производится. Четыре года назад на Курилах была установлена единственная линия по производству сурими, но она так и не заработала из-за отсутствия какого-либо спроса. В этом году ее наверняка запустят. Других мощностей у нас пока нет.
И, конечно, эмбарго заметно отразилось на поставках атлантического охлажденного лосося — семги, доля которого в общем экспорте в последние годы неуклонно росла и достигла 200 тыс. тонн. Но, на мой взгляд, ничего страшного нет в том, что данной продукции стало меньше или цена на нее выросла. Эта искусственно выращенная рыба — продукт не массового потребления, она относится к премиум-сегменту и востребована в мегаполисах центральной части России, в основном Москве и Санкт-Петербурге.
Аналогичную семгу в России производят два предприятия в Мурманске. По итогам 2014 года объем выращенной рыбы составит около 14 тыс. тонн. И нарастить объемы производства атлантического лосося не получится за короткий промежуток времени. Аквакультура — это не быстрый процесс, с горизонтом планирования в несколько лет. Семгу необходимо растить три года, чтобы снять первый урожай. Но это направление перспективно — и политическая ситуация может дать толчок к развитию этого сегмента отрасли. Также большие перспективы есть по выращиванию речной рыбы, например сибирских сигов. Это очень вкусный продукт, который в Москве и Санкт-Петербурге считается раритетом. Вообще товарное выращивание рыбы в том же Мурманске круглогодично — и это значительное преимущество данного вида бизнеса. Рыбаки живут от путины до путины. Месяц-два интенсивно поработал — и жди следующего года.
— То есть красную рыбу мы долго не увидим?
— Как раз нет. Не стоит забывать о нашем тихоокеанском лососе, которого добывают на Дальнем Востоке. В этом году у нас хороший улов кеты, горбуши, нерки, кижуча, чавычи. За дальневосточную путину, которая подходит к завершению, выловили уже более 310 тыс. тонн тихоокеанских лососей. Продолжается добыча кеты в Сахалинской области. В Хабаровском крае, где суммарный вылов уже достиг рекордных величин, продолжается ход осенней кеты. Важно обратить внимание, что это дикая рыба существенно отличается по своим качествам от выращенной рыбы.
Я недавно был во Владивостоке, где холодильники на 90–100% заполнены мороженой рыбой. Ее не берут. К сожалению, из-за раздутого ажиотажа на семгу стоимость горбуши взлетела до 120 рублей за килограмм и за кету до 130–150 рублей. По такой цене на нее просто нет спроса. Более того, поднятая шумиха повлекла спекулятивный спрос и на другие виды рыб. Но уже на этой неделе оптовые цены во Владивостоке впервые с момента введения санкций снизились по некоторым позициям. Ждем, что оптовики начнут покупать и поставлять в районы, где сосредоточен покупатель, отечественную рыбу.
— Представители «Рыбного союза» утверждают, что селедка со скумбрией тоже могут оказаться в дефиците. Это так?
— Мы экспортировали атлантической сельди мороженой или в виде филе на 100 тыс. тонн. Столько же нашей тихоокеанской сельди поставляли в Китай, где спрос на нее снижается.
Дело в том, что в центральной части России привыкли потреблять атлантическую селедку из-за близости районов промысла. Согласитесь, что с Дальнего Востока рыбу доставить тяжелее. Кроме того, качественные характеристики тихоокеанской сельди отличаются от атлантической. Для технологов гораздо удобнее последняя, так как от нее меньше отходов. Есть различия и по цвету: у тихоокеанской сельди темное мясо, а российский потребитель в европейской части страны привык к белому мясу атлантической рыбы. Впрочем, в Советском Союзе ели дальневосточную селедку — и всех это устраивало.
Заменить импортную рыбу на нашу олюторскую или североохотоморскую селедку реально. Вопрос маркетингового продвижения и некоторого технологического переоснащения. Конечно, у производителей будут дополнительные затраты, зато гарантированы поставки. Стоит иметь в виду и другой фактор — в течение последних лет из-за естественного сокращения популяции атлантической сельди снижаются квоты на ее вылов.
Еще говорят о скумбрии. Так, в 2013 году мы импортировали примерно 40 тыс. тонн, при этом из выловленных российскими компаниями 82 тыс. тонн скумбрии около 10% шло на экспорт. В сегодняшней ситуации рыбаки заявили о намерении оставить на внутреннем рынке всю выловленную в 2014 году скумбрию — около 116 тыс. тонн. Этого хватит, чтобы полностью закрыть потребности рынка в скумбрии.
По другой рыбе — минтаю, мойве, треске — вообще нет проблем. В целом мы в состоянии полностью обеспечить потребителей российской рыбой.
— Сколько времени рыба с Дальнего Востока идет в европейскую часть до конечного потребителя?
— Это наша большая проблема. Основные потребители и переработчики находятся в Центральной России, а рыбаки — на Дальнем Востоке.
Рыба с Дальнего Востока доставляется в центральные регионы России в мороженом виде железнодорожным транспортом. Самый быстрый вариант поставки из Владивостока в Москву вагонами-термосами, время в пути — 7–10 дней. В этом году отправлено уже 44 таких поезда. Недостаток у данного вида транспортировки в том, что продукцию в них нельзя везти более 10 дней и после разгрузки нужно снова замораживать рыбу, чтобы она не испортилась. Или сразу готовить.
Самый распространенный способ — доставка рыбы в рефрижераторных секциях. Такие поезда идут 30 дней и больше. Проблема заключается в том, что подвижной состав сильно изношен и будет выведен из эксплуатации к 2020 году.
Самый удобный с точки зрения логистических операций вариант транспортировки — рефрижераторные контейнеры. Контейнер можно без повреждения целостности груза перемещать с одного вида транспорта на другой: с судна — на ж/д платформу, с ж/д платформы — на автомобиль, с автомобиля — на склад.
В среднем стоимость доставки килограмма мороженой рыбы составляет 11,5 рубля, рефконтейнерами несколько дороже. И вот что интересно, в дальневосточном порту охотоморская селедка стоит 15–23 рубля за 1 кг и около 30 руб. за олюторскую, а в Москве ее цена уже 90–100 рублей. Даже учитывая железнодорожный тариф, накрутка очень большая. Основную маржу получают посредники. В 2010 году Федеральная антимонопольная служба устроила проверку ценообразования по рыбе. Итоговый доклад получился интересным: была выявлена цена начальная и конечная, а между ними — серая зона. Сотрудники антимонопольной службы не смогли распутать клубок посредников — рыба переходила от одного собственника к другому. Таким образом, используя подставные фирмы, недобросовестные предприниматели пытаются уйти от налогов.
И сегодняшняя ситуация — шанс уйти от такой запутанной цепочки. Ранее крупным ритейлерам было удобнее работать с европейскими импортерами — это гарантированные объемы продукции и короткие сроки поставки. Но сейчас сети сами заинтересованы в том, чтобы отечественная рыба заполнила выпадающие из-за санкций объемы, причем рассматриваются варианты прямых поставок, без посредников. Поэтому основная наша задача (государства и бизнеса) — наладить логистику. Так, территориальными управлениями Росрыболовства «рыбных» регионов с момента вступления ответных санкций ведется работа с рыбаками по организации поставок рыбы в центральные регионы России.
Кроме того, ожидаем, что будет внедрена система прослеживаемости рыбной продукции на всем его протяжении — от рыбака до прилавка, что сделает отрасль более прозрачной.
— Но многие рыбаки и производители жалуются на избыточный ветеринарный контроль по рыбе. Более того, не совсем нормально, когда государство за это еще берет деньги. Это тоже существенно удорожает рыбу.
— Согласен, многие жалуются. По импорту и экспорту у нас зеленый коридор, а при передвижении рыбы на внутреннем рынке проблемы есть. Проверяют на радиоактивность и еще на множество не совсем оправданных компонентов, на каждую партию рыбы независимо от ее объема нужно получить ветеринарный сертификат. Но без ветеринарного контроля тоже нельзя. Необходимо сосредоточиться на качестве продукции, которая поступает на прилавки, наладить систему прослеживаемости продукции, о которой я уже говорил выше: покупатель должен знать происхождение рыбы, где и как она выловлена и переработана. А для снижения административных барьеров нужно унифицировать систему и уйти от тотальных лабораторных исследований. В принципе шаги в этом направлении уже делаются. Например, по новым правилам электронной ветсертификации, если региональный ветеринар направляет партию на лабораторную проверку, то он должен письменно обосновать ее необходимость.