За четверть века либеральных реформ Минфин в России стал правительством в правительстве.
В 90-е годы он распределял главный дефицит той эпохи — деньги — и следил, чтобы он оставался возможно более сильным, обеспечивая его власть. В 2000-е дорогая нефть создала угрозу «сладкой жизни» Минфина. Выходом стало искусственное поддержание денежного голода: сверхдоходы бюджета сначала замораживались в нем, а когда общество возмутилось их обесценением из-за инфляции, стали вывозиться из страны.
Всесильный Минфин, по сути, блокировал развитие все «нулевые» годы. Причина — не только лень бюрократических «малюток-не-надрывайся», освободившихся от ответственности и исповедующих принцип «если хочешь поработать, ляг поспи, и все пройдет». Важна либеральная идеология, отрицающая неспекулятивное вмешательство государства в экономику как ересь и не дающая и помыслить о развитии страны.
Вероятно, влияет и коррупция. Чего стоит постоянное убыточное размещение взятых займов в иностранных ценных бумагах: проценты, которые они приносят, качественно ниже тех, которые платит по ним Россия! Даже честный сотрудник Минфина заинтересован в его всевластии — а это означает блокирование развития. Ведь Минфин — ключевое ведомство, лишь пока государство живет ради экономии денег. Если государство вновь начнет развивать Россию, ключевым станет организатор развития, а Минфин вернется в естественное положение финансового директора.
Создавая искусственный денежный голод концентрацией средств налогоплательщиков в бюджете и их выводом из страны, Минфин способствует удорожанию кредита, подавляя основную часть бизнеса, а лучшую выталкивая на внешние кредитные рынки. Наш бизнес занимает у иностранцев, по сути, свои же деньги, заплаченные в виде налогов и выведенные Минфином из страны для поддержки Запада (по максиме Дворковича, Россия должна платить за финансовую стабильность США).
Обоснование этого безумия удивительно.
«Новые Плюшкины» (в отличие от гоголевского они морят голодом только страну, а не себя) требуют «копить на черный день», не желая знать, что инвестиции в развитие исключат его опасность, а отказ от развития, напротив, гарантирует и приближает его.
С начала реформ нас пугают инфляцией, игнорируя ее главную причину — произвол монополий. Денежная масса играет второстепенную роль, но и ее определяет Банк России, а не Минфин: его борьба с инфляцией — лишь признак мании величия. Но шариковы из Минфина душат инфляцию так же маниакально, как их предшественник бродячих кошек.
Третья ария, художественно исполняемая с начала 90-х, — недопущение развития из-за угрозы коррупции, причем «все украдут!» в хоре либералов сливается в кажущееся честным «все украдем!». Мысль об ограничении коррупции либералам, разрешившим коррупционерам отделываться штрафами, похоже, враждебна: это подорвет влияние глобальных монополий, ограбит правящий класс, а то еще и сменит государственный строй.
Впрочем, реальные приоритеты Минфина отличаются от официальной пропаганды в выборе не только между развитием и коррупцией, но и отраслевых приоритетов.
Их легко определить по скорости выделения денег на разные цели (важная часть финансируется досрочно, второстепенная — с опозданием).
Приятная неожиданность: государство не входит в число своих бюджетных приоритетов, так как финансируется средними темпами. В первом полугодии служба исполнения наказаний получила 50,1% годовых средств (все расходы в целом — 46,4%), пожарные — 47,8%, пограничники — 46,0%. Хуже всех финансируются налоговики и таможенники (37,8%), что похоже на эхо старого принципа «на пистолет и крутись как знаешь».
Президент получил немногим больше — 39,5%, исполнительная власть всех уровней — 39,4%, законодательная — 40,9%, суд — 43,5%.
Срывается финансирование реального сектора (коммунальное хозяйство получило 3% годового уровня, топливно-энергетический комплекс — 15,7%, жилищное хозяйство — 18,5%, дорожное — менее трети, водное — 35,7%, транспорт — 35,8%), дошкольного (21,9%) и общего образования (29,6%). Амбулаторная медицинская помощь профинансирована на треть, удаление отходов — на 34,7%, санитарно-оздоровительные мероприятия — на 36,7%.
После Олимпиады изгоем Минфина стал недавний приоритет — спорт высших достижений: за полгода он получил менее шестой части годового финансирования.
Среди приоритетов — молодежная политика и оздоровление детей (90,8% годового финансирования, хотя официозный «Селигер» в июне еще не начался), ядерное оружие (70,5%), лесное хозяйство (66,5%), кино (63,5%), массовый спорт (63,2%), охрана растений и животных (61,7%), армия (60,9%), фундаментальная наука (56,9%), телевидение и радио (56,3%), донорская кровь (54,9%), космос (50,2%), охрана семьи и детства (50,0%).
Но один из приоритетов — дотации регионам на «выравнивание бюджетной обеспеченности» (профинансированы на 62,2%) — отражает большую беду. Дефицитность, даже с учетом федеральной помощи, бюджетов почти всех регионов — результат не их специфики, а политики Минфина. Похоже, он искусственно загонял регионы в долговую кабалу для укрепления контроля за ними и для обеспечения заемщиками крупных банков. Результат — острейшая политическая проблема, разрывающая страну: лютая ненависть к государству даже его верных региональных слуг.
Бюджетная война с регионами, похоже, была средством саботажа «майских указов» президента: изданные после его победы, они обеспечивали развитие, неприемлемое для либералов идейно и политически. Поэтому Минфин провозглашал отсутствие денег в бюджете (на выполнение президентских указов не нашлось триллиона рублей в то время, когда в бюджете заморозили полтора триллиона) и сбрасывал бремя их исполнения на регионы без денег (часть регионов повышала зарплаты врачам и учителям за счет займов, а часть — за счет увольнений). Администраторы получили свободу произвола и часто клали прирост фонда оплаты труда в карман, даже сокращая выплаты врачам и учителям.
Бюджет же продолжает захлебываться в деньгах. Несмотря на стабильность цен на нефть и торможение роста ВВП, в январе—июне его сверхдоходы превысили 400 млрд руб. (6%). Профицит достиг 1,9% ВВП, хотя на год намечен дефицит в 0,5%.
Неиспользуемые остатки средств увеличились на 1,2 трлн руб. — до 7,8 трлн: это расходы 6,5 месяца, когда можно не собирать налоги и пошлины. И на этом фоне руководство Минфина провоцирует политический кризис: мол, из-за нехватки денег надо повышать налоги!
Обычно болезненные меры обсуждаются в недрах аппарата и оглашаются в последний момент, если не удается избежать их. Сейчас же рост ставок НДС и подоходного налога в 2018 году обсуждается уже в 2014-м — да так, что создает ощущение немедленного роста и вызывает истерику бизнеса!
На фоне бесконечного и разрушающего психику граждан (подобно обсуждению западных санкций) обсуждения повышения налога на имущество и ряда подобных мер возникает ощущение политической провокации. Характерно дезавуированное затем потрясающее заявление министра финансов, что пенсионерам не вернут позаимствованных у них денег, так как «все ушло на Крым».
Помимо ложности (пенсионные деньги могут тратиться только на пенсии) заявление было политическим, а тонкий и умный Силуанов всю жизнь сторонится политики как черт ладана. Без приказа руководства либерального клана он просто не мог сделать такое заявление, глупое по сути и административно самоубийственное. Похоже, либеральный клан, выступая, как всегда и везде, штурмовой пехотой глобальных монополий, объявил Путину войну.