Конечно, сейчас не 1998 год. И даже не 2008-й. Государство собирает намного больше налогов и делает это несравненно лучше. Сейчас даже трудно себе представить, что все доходы, которые планировалось собрать в 1998 году, составляли 367,5 млрд. рублей ($61 млрд. по среднему курсу за первую половину 1998 года), а собрали и того меньше. «Планка» же на текущий год задана на уровне 11,8 трлн. рублей ($376 млрд. по курсу на 1 января 2012 года). Однако секвестр — это понятие, относящееся не к доходам, а к расходам, — и вот тут далеко не все в стране обстоит благополучно.
За последние годы бюджетные расходы стремительно росли — причем быстрее всего по вполне предсказуемым статьям. Самые значительные прибавки из федерального бюджета получили оборонное ведомство (прирост на 893 млрд. рублей, или на 93%, за 2008–2012 годы) и правоохранительные органы (+1,05 трлн. рублей, или в 2,35 раза), а также отечественная бюрократия. Кроме того, власти проявили значительную заботу о малообеспеченных гражданах, уверенно повышая уровень пенсий, пособий и социальных выплат. В результате только эти виды выплат обеспечили в 2011 году 18,2% всех доходов населения. Партнер компании ФБК Игорь Николаев отмечает, что данный уровень превышает самый высокий показатель времен иждивенческой советской экономики (16,4% в 1991 году). При этом 67,1% доходов приходятся на фонд оплаты труда — и в этой доле от 20 до 25 процентных пунктов обеспечены зарплатами госслужащих и бюджетников.
Таким образом, оказывается, что в федеральном бюджете около 35% всех расходов — это расходы на нужды путинских лоялистов (военных, «правоохранителей» и чиновников), а в доходах граждан не менее 40% — выплаты пособий или иных доходов, поступающих непосредственно от государства. Эти расходы вряд ли могут быть урезаны: офицеру трудно объяснить, почему его зарплата, за повышение которой он голосовал 4 марта, сейчас должна сократиться, а пенсионерке — почему ей придется получать меньшую пенсию (особенно сложно это станет после 1 июля, когда резко поднимутся цены на газ, бензин и услуги ЖКХ, «замороженные» с начала года). Таким образом, возможности классического секвестра сейчас политически ограничены. Даже если принести в жертву все правительство во главе с Дмитрием Медведевым, народ все равно «не поймет».
Однако деньги не появляются из ниоткуда. В 2008 году среднегодовая цена российской нефти составляла $94,6/баррель. В 2011-м — $109,3/баррель. На прошлой неделе она опустилась ниже $100/баррель. При этом доходы бюджета-2012 превышают доходы бюджета-2008 в 1,32 раза. Согласно пояснительной записке к Закону о бюджете 2012 года, нефтегазовый дефицит бюджета России (то есть дефицит, который образовался бы в случае непоступления налогов и пошлин от экспорта углеводородов) составит 11,1% ВВП. Для сравнения — дефицит бюджета постоянно печатающих доллары Соединенных Штатов запланирован в размере 8,5% ВВП. Если уж Россия — это «энергетическая сверхдержава», было бы логично повышать бюджетные расходы хотя бы пропорционально росту нефтяных цен, но не в несколько раз быстрее. Но это только в теории — на практике все иначе. Денег для поддержания стабильности нужно намного больше, чем это предполагалось еще год или два тому назад.
Но ситуация на внешних рынках ухудшается, и это требует от правительства решительных действий. Собственно говоря, именно их мы и видим в последние дни. Цена на нефть Urals на мировом рынке за май снизилась с $113,1 до $98,7/баррель, или на 12,7%, а доллар в России за тот же срок подорожал с 29,5 руб./$ до 33,9 руб./$, или на 14,9%. Эксперты Минфина подчеркивают, что снижение цены нефти на $1/баррель лишает российский бюджет 55 млрд. рублей. Однако повышение курса доллара на 1 руб./$ дает ему прибавку приблизительно в 170 млрд. рублей (расчет тут довольно простой — правительство указывает сумму «нефтегазовых доходов» в бюджете-2012 в 5,57 трлн. рублей; доходы эти поступают в долларовой форме, а рост курса доллара на 1 рубль означает увеличение поступающей массы рублей почти на 3%).
Таким образом, прямые потери бюджета при неизменном курсе составили бы около 800 млрд. рублей, но снижение курса рубля скомпенсировало большую часть этой суммы (720–750 млрд. рублей). Совпадение, на мой взгляд, слишком точное, чтобы быть случайным, — тем более с учетом того, что власти не устают повторять, что ситуация на валютном рынке находится под контролем, опасений у правительства и ЦБ не вызывает и к дестабилизации экономики не приведет. Особенно должно радовать нашу политическую элиту то, что данный тренд развивается на фоне проблем в зоне евро, и потому может быть почти идеально замаскирован под «следствие глобального финансового кризиса», который сейчас-де «вступает в свою новую стадию».
Происходящее в последние дни — подтверждение возросшего профессионализма (и в этих словах нет никакой иронии) российских властей. Они понимают, что бюджет и его выполнение прочно связаны с состоянием мировых рынков, угроза обвала на которых в сложившейся ситуации вполне реальна. Они также отдают себе отчет в том, что население во все большей степени сидит на государственной «игле»: сейчас не только доля пенсий и пособий в доходах (18,2%) достигла исторического максимума, но и доля доходов от предпринимательской деятельности (9,7%) — минимального значения за постсоветский период. Поэтому секвестр по-чубайсовски сейчас невозможен — тем более что в обществе давно уже нет никаких внесистемных сил, на которые можно было бы свалить ответственность за происшедшее.
Однако остается другая опция: постепенная девальвация рубля — причем не для раскручивания инфляции (она в условиях стагнирующего производства и сложностей со сбытом не проявится слишком быстро), а для увеличения рублевой массы бюджетных доходов. Если нефть не хочет дорожать в долларах, она по крайней мере не должна дешеветь в рублях — вот принцип, который исповедует власть. И если добиться первого она не в состоянии никакими своими внешнеполитическими кульбитами, то обеспечить последнее может практически без труда. Что, собственно, уже делает.