СМОТРЕТЬ И ВИДЕТЬ
— Вы когда-нибудь смотрели чужую свадьбу, на которой вас не было? Из знакомых — одна невеста. И еще человек сорок вам незнакомых. Она где-то там иногда мелькает, но только ради этого смотреть скучно. Я подумал, что если я буду снимать одни только праздники, никому это будет не нужно спустя годы. Так все и началось, — поясняет Георгий Белоцветов, на чьих пленках сохранилась городская история.
Мы сидим в Серпуховском музейно-выставочном центре, листаем толстый фотоальбом. В нем — последняя фотовыставка документалиста. Все тот же Серпухов в разные годы, студенчество, походы и туристические слеты. Каждая фотография вклеена и подписана — что, где, когда...
С фотографии все в его жизни и началось. Видео появилось уже позже. В семидесятые завладеть камерой для рабочего завода — это, конечно, не в космос слетать, но тоже то еще достижение.
— Меня как-то вызывает директор завода «Металлист», где я работал, — рассказывает документалист. — Ему уже рассказали, что я снимать умею на кинокамеру. К тому моменту уже себе домой купил, фирмы «Кварц». В Серпухове на тот момент построили дворец культуры «Россия». Мне выделили там помещение, и мы открыли киностудию.
Через эту самую киностудию прошло немало серпуховской молодежи. Они снимали небольшие, минут по десять, зарисовки о городе: улицах, зданиях, людях. Восьмимиллиметровая пленка все это хранила. Но посмотреть было попросту негде. А ведь в прошлом устраивались даже публичные показы этих мини-фильмов! Сейчас записи оцифровывают. Благо, нашелся единомышленник, любитель городской истории Павел Стенчев. Теперь на пару восстанавливают архивы — жалко терять такое добро.
— Раньше снимать было очень сложно. То, что вы сейчас делаете, — это просто чудо, — делится мыслями Георгий Белоцветов. — Сейчас можно заниматься чистым творчеством. Нам же нужно было проявлять, склеивать вручную... Старались снимать монтажно, так, чтобы потом вырезать приходилось как можно меньше. В голове постоянно держали сценарий. Хотя идеально, конечно, не выходило...
КАК ЖЕ ЭТО БЫЛО?
— В семидесятых в «России» проходила какая-то межотраслевая конференция, приехало министерство, народу было полно, — вспоминает документалист. — Директор заказал мне фильм, сценарий написал размером со стол. Там было, кажется, 78 пунктов, не только серпуховские особенности, но и окрестности. Телескопы в Пущино, Приокско-Террасный заповедник... Он еще пометил, чтоб обязательно с зубрами. Выделил мне машину, помощника... Он за мной оборудование носил. У операторов и фотографов часто приходит то, что мы называем «запоздалая любовь к штативу». У меня его не было тогда. Вот я ходил, кадры искал, а он подносил мне аппаратуру. Чтоб потом от напряжения руки не тряслись. Фильм назывался «Жизнь и дела». Мы снимали его месяц, в итоге он получился получасовой.
Многие фильмы о городе на сегодняшний день потеряны. Их заказывали для себя предприятия — к юбилеям, для демонстрации, ну и к прочим подобным событиям. А поскольку экземпляр делался только один, он передавался директорам, и этот момент передачи был последним мгновением, когда Георгий Николаевич видел пленку. Куда она пропадала, когда предприятия переформировывались или закрывались — можно только догадываться.
— Может, закинули куда за подоконник, там она и лежит, эта пленка, — размышляет Георгий Белоцветов. — Я писал современному руководству этих предприятий, спрашивал. И неоднократно обращался. Так и не нашли....
Для работы тогда, в семидесятых, собрали самодельные софиты. Специальные купить было можно, но трудно. Сделали из того, что нашлось... Лампы нагревались страшно. Четыре источника света помещение согревали чуть ли не лучше, чем батареи.
Ребята из киностудии часто появлялись на городских мероприятиях. Камер для них купили достаточно. Так что работа кипела постоянно. В любой момент можно было подхватить оборудование и снять, что интересного происходит в городе.
Работать над фильмами приходилось без отрыва от производства. Кто ж отпустит заводского технолога заниматься искусством, пока в цехах идет процесс?
— Мы показывали наши съемки горожанам. Это был целый процесс, — вспоминает Георгий Белоцветов. — Звук тогда записывался на отдельную пленку. Нужно было запускать так, чтобы все совпало — и картинки, и текст с тем же смыслом. А бывало, когда и не сходилось. Рассказываешь про профилакторий и как в нем люди лечатся — а на экране животноводческое хозяйство и сто бычков, которые радостно сено едят. Или же парк и слова про то, как там молодежь может чудесно погулять, а на кадрах как назло пенсионер с газеткой... Зал хохочет... Каждый раз могло что-то случиться. И, бывало, случалось. Один раз во время показа случился сбой, и пленка не пошла на приемную бобину. И все полчаса я стоял возле аппарата, и все эти метры выпадали и путались вокруг меня. Кино закончилось, а я стою, замотанный в пленку сверху донизу... Еле выпутался.
САМЫЕ ЛУЧШИЕ ГОДЫ
— Я люблю Серпухов. Всегда любил, — говорит автор. — Мои армейские годы прошли в Германии. Когда мне туда прислали городскую газету «Коммунист», я ее перечитал от и до всю, вплоть до телефона редакции. Там еще была статья про открытие диетической столовой. По возвращении я в ней ел, кстати.
Все свои пленки Георгий Белоцветов хранит. В отличие от многих коллег, которые выкинули их когда-то. А теперь жалеют — но уже без толку.
Из фотографий когда-то хотел создать отдельный архив. Каждый год в отдельном альбоме, с подписями. Подумал, посчитал. И не стал. А то, говорит, дома бы появилась еще одна стена — уже из альбомов.
А самые интересные годы — это то время, когда Серпухов рос во все стороны сразу. Ну, то есть давно. Уже лет 30–40 назад.
— Город построен практически весь заводами, — вспоминает Георгий Белоцветов. — Сейчас как — дом строится, потом квартиры долго продают. А раньше были специально выбраны дни, людям давали официальный ордер на квартиру, транспортный отдел завода пригонял свои машины, и люди грузили все свои узелки, все свои этажерки и переезжали. Сейчас такого уже, конечно, не увидишь. А у меня в фильмах есть.
Иногда фильмы Георгия Белоцветова и его учеников выкладывают в социальные сети. Городские улицы не сразу узнают даже те, кто на них живет. Память человеческая — все-таки недолговечна. Пленка оказалась в этом плане куда надежней. Вот только старую, восьмимиллиметровую, еще надо оцифровать. Но это уже отдельная история.