— Что вы думаете по поводу изменения статуса музея-заповедника «Большое Болдино»? Теперь пушкинская усадьба не в областном подчинении, а в муниципальном...
— Надо разобраться. Не всегда изменение уровня подчиненности влияет на финансирование. Московские учреждения культуры финансируются намного лучше, чем региональные. До прошлого года средняя зарплата в Ленинке, в библиотеке №1, была 20 тысяч. А средняя зарплата библиотекаря районной библиотеки Москвы была 32 тысячи. Сейчас эта ситуация выравнивается. Нужно смотреть, на каком уровне подчинения учреждению культуры будет лучше, где адекватное финансирование и больше заботы. Чем руководствовались нижегородские власти при принятии этого решения, мы узнаем.
— Несколько месяцев назад в Министерство культуры поступил отчет комиссии специалистов, которая обследовала волгоградский памятник «Родина-мать зовет». Комиссия пришла к выводу, что монумент на грани разрушения. Почему министерство не реагирует на отчет?
— Я недавно обсуждал этот вопрос с руководителем департамента контроля, надзора и лицензирования в сфере культурного наследия Владимиром Цветновым. Он сказал, что на памятнике установлено специальное оборудование, которое отслеживает все изменения крена монумента. С его слов, оснований для волнений нет. Однако дополнительная комиссия Министерства культуры туда будет направлена. Сколько экспертов — столько и мнений. Это только одно заключение. Мы сравним позиции разных специалистов, посмотрим позицию музея, который отвечает за памятник, и тогда сделаем выводы.
— Недавно Счетная палата выразила сомнения по поводу финансирования Эрмитажа и реконструкций в Изборске и Пскове...
— По Изборску и Пскову все вопросы сняты — я недавно разговаривал с губернатором. В Изборске был неправильно заключен контракт. Все обязательства по нему строители выполнили. Но задание для них было сформулировано неверно. И здесь всплывает системная проблема, которой необходимо заниматься. Дело в порочной процедуре реставрации культурных объектов, которая сейчас существует. У нас, например, храмы реставрируются странным образом по частям: отдельно делается проект на реставрацию иконостаса, отдельно — по замене окон и дверей, отдельно — купол, а потом пол... В итоге поэтапная реставрация затягивается лет на десять — и цену понять невозможно. Теперь же у нас новый подход: сначала заканчиваем все старые объекты, а новые пока не начинаем. Их будут реконструировать по другой системе — проектирование целого объекта под ключ. Мы должны видеть проект под ключ с конкретными сроками, оценкой стоимости всех работ и т.п. Только такой подход может быть, иначе Большой театр начнется...
— А что с Эрмитажем?
— По поводу Эрмитажа есть претензии, связанные с заключением контрактов в 2009–2010 годах. Это было до моего прихода на пост министра. У Счетной палаты есть вопросы по поводу методики заключения контрактов и соблюдения необходимых конкурсных процедур. Как кажется специалистам Счетной палаты, при нарушении этих процедур есть опасность нецелевого расходования средств. Мы представили все материалы, чтобы они могли изучить этот вопрос.
— А из тех людей, кто работал в Министерстве культуры здесь в то время, когда заключались какие-то сомнительные контракты, кто-то наказан?
— Соответствующие органы проверяют все бюджетные организации. И Министерство культуры в том числе. В рамках проверок находят нарушения и в зависимости от их тяжести выносят административное взыскание или возбуждают уголовное дело. Наша задача — создать условия для работы проверяющих органов. Я не прокурор, это вопрос не ко мне. Но если я вижу сомнительный контракт, сделанный с нарушением процедуры, то мы, не ожидая проверок, предлагаем людям, в которых не уверены, написать заявление по собственному желанию. Таких случаев было немало. И сейчас в министерстве нет людей, которые имели отношения к сомнительным решениям. Так, все, кто имел отношение к уголовному делу вокруг Ярославля, были уволены. Те лица, к которым могут быть предъявлены претензии по поводу Эрмитажа, уже не работают.