Ильичное дело актера Каюрова

 Замечательный артист русской реалистической школы 18 раз сыграл в кино товарища Ульянова-Ленина.

— Вообще-то не 18, а 19, — поправляет меня Юрий Иванович и улыбается. Морщинки лучиками разбегаются от глаз. А глаза — добрые-добрые. Намного добрее, чем у его исторического прототипа. — Точно названия не помню, но снимали мы его в Монголии.  

— Ленин, еще и в Монголии?  

— Да, там он встречался с Сухэ-Батором.  

— Как случилась ваша первая встреча с Ильичом?  

— Это только случай, что я попал на эту роль. Я уже как артист работал в Саратове, в Театре имени Карла Маркса.

ИЗ ДОСЬЕ "МК"

Юрий Иванович Каюров. 

Играл в пьесах Островского, Чехова и др.

— Еще и Маркс затесался в вашу биографию.  

— Да, в то время театр, прошу заметить, носил имя Маркса — сейчас называется по-другому. И я играл там разные роли, ни о каком Ленине не мечтал. А в те времена по стране ездили ассистенты киностудий и искали артистов на те или иные роли. Так приехала в Саратов ассистентка режиссера Рыбакова — тот готовился снимать фильм про юность Ленина, и она подыскивала для него кандидата. И вот она шла по коридору нашего театра, смотрела на портреты артистов, и что-то ей в моем портрете показалось. Она взяла фото и уехала в Москву. А через какое-то время я получил приглашение на пробы. Приехал на студию. Очень-очень долго мне делали грим Ленина — я весь был заклеен: борода, усы. Грим делали целых четыре часа. И потом, когда меня утвердили, я каждый раз сидел на гриме по четыре часа. Именно тогда я научился терпению: вот сиди четыре часа и будь любезен походить на Ленина.  

— А кто грим делал?  

— О-о, нам повезло — работал великий Антон Анжан. Вот он из меня, совсем не подходящего к этой роли, вождя вылепил. Его называли дедушкой русского грима.  

— А как вы добивались другой характерной детали Ильича — грассирования? Тоже долго тренировались?  

— Ну что вы, на “Мосфильме” любой электрик или осветитель мог “прогрессировать” лучше меня. А я и не старался грассировать.  

— Как так? Ильич был картав, тем более что кино в то время делалось в духе социалистического реализма и требовало буквальности во всем.  

— Нет. Не буквально. Режиссер Рыбаков был умница и без таких известных штампов, как грассирование, палец в жилетке, вскидывание вперед руки, старался обойтись. Он сказал, что мы не будем копировать великого Щукина в роли Владимира Ильича, надо что-то сделать свое, не похожее на игру прежних артистов. Чтобы Ленин был молодой, обаятельный, живой. А мне было важно, чтобы меня полюбили на экране. А не полюбить его было совершенно невозможно. Перед съемками я смотрел кинохронику и видел, что это был живой, славный человек мощного обаяния. Он мне тогда понравился, и я подумал: “Вот такого надо играть”.  

Потом были другие фильмы. Например, очень серьезная картина “Шестое июля” Юлия Карасика. Неожиданный фильм для своего времени, где Ленин представал, как говорится, без грима. Мне Карасик так и сказал: “Юра, никаких ужимок”. Какие ужимки и бодрость, когда советская власть в результате восстания левых эсеров висела на волоске! Даже грим у меня был другой.  

— Хорошо известно, что в советское время на роль Ленина не утверждали артистов с пятном в биографии. А ведь ваш отец был репрессирован. А это следствие именно ленинской политики.  

— На мне никаких пятен не было. Отца действительно репрессировали в 37-м году, а в 39-м выпустили — ему просто повезло тогда. Но в 41-м он пошел на фронт и погиб. Так что за мной никаких таких следов не тянулось — и мне могли доверить роль Ленина.  

— А моральный облик: не пил, не состоял, не привлекался. Кстати, вы были членом партии?  

— Я не был членом партии.  

— ???  

— Да уж, так получилось. Кажется, в 1974 году худрук Малого театра Борис Равенских понес списки в Министерство культуры на подпись к Фурцевой — несколько артистов выдвигались на звание заслуженных и народных. Я был в списке на народного. Равенских положил список на стол: “Вот Каюров, между прочим, Ленина играет. Собирается в партию вступить”. — “Как!!! Он еще не в партии?” — и вычеркнула меня из списка. И так я оказался пострадавшим лицом. А в партию я, знаете ли, как-то не очень рвался: знал и видел, как некоторые партийные артисты были “запятнаны” некрасивым поведением. Может, поэтому и не рвался.  

— Вот, например, великий артист Малого театра, исполнитель роли легендарного Чапаева Борис Андреевич Бабочкин не выносил анекдоты о Чапаеве. А вы о Ленине — как?  

— Как ни странно, но анекдотов о Владимире Ильиче я не слышал. То ли при мне стеснялись рассказывать, то ли еще что — не знаю. А Бабочкин точно не терпел и мог так махнуть, что пух и перья летели.  

— Очень важный вопрос: верите ли вы в знаки судьбы? Вот вы военную службу проходили не где-нибудь, а на крейсере “Аврора”. Том самом, который по приказу Ленина шарахнул по Зимнему дворцу.  

— Ленин не отдавал приказа стрелять по Зимнему. А “Аврора” скорее связана со мной. Я действительно служил на этом легендарном корабле, и в музее его есть моя фотография.  

А насчет судьбы… Она действительно все определяет в нашей жизни. Скажем, служа на “Авроре” в середине прошлого века, я обнаружил, что неподалеку от корабля, во Дворце культуры Кировского завода, есть театральный кружок. А у меня всего было 8 классов образования, и я стал ходить в этот кружок. Там, между прочим, преподавали лучшие профессора Петербурга. И там совершенно случайно меня остановила молоденькая девушка, которая сидела за столом в самом конце коридора. Она сказала, что записывает в театральную студию. “Хотите стать артистом?” — спросила она. Ну я и брякнул: “Хочу”, — хотя до этого ни сном ни духом.  

— Получается, Юрий Иванович, что Ульянов-Ленин для провинциального актера Каюрова стал пропуском в столицу, да еще в главный академический русский театр — Малый?  

— Да, конечно. Мало того, я и в Москву попал сразу на роль Ленина. Был в отпуске в Москве, зашел в Малый, чтобы посмотреть спектакль своего приятеля. Сунулся в окошко администратора за пропуском и говорю: “На фамилию Каюров, пожалуйста”. И вдруг: “Каюров?! Да мы же вас ищем! Где вы пропадаете?” Оказывается, Рубен Симонов ставил в Малом свою пьесу “Джон Рид”, и так я попал на роль Ленина.  

— Значит, не вы Ильича, а он вас преследовал по жизни?  

— Наверное. В общем, я остался в Москве, мне дали квартиру на “Юго-Западной”, и мы переехали из Саратова в Москву. Это еще тогда была самая окраина, деревня Тропарево рядом, а из окна был виден храм архангела Михаила. Так что не только Ленин, но и Господь Бог способствовал моему переезду в Москву.  

— А фильм Юткевича “Ленин в Париже”? Вы тоже с его помощью выехали во Францию?  

— Когда я узнал, что он будет снимать фильм “Ленин в Париже”, я подумал: “Я хочу сниматься. Я хочу в Париж”. И хотя никогда в жизни я не просил ролей, тут у меня в первый раз возникло желание попросить. Но кого? Был у меня приятель, который знал Юткевича, и я ему сказал: мол, хорошо бы Юткевичу намекнуть про меня. И правда, уже вскоре меня вызвали на “Мосфильм”. А там Юткевич мне и сказал: “А я никого, кроме вас, и не мыслил”. Так я впервые в жизни поехал в Париж. Целый месяц там жили: один день снимали, два гуляли — в общем, красота. Жили почти в центре, недалеко от Сорбонны. И когда приехал Павел Кадочников (уж не помню, кого он играл), я ему сказал: “Павел Петрович, пойдемте, я покажу вам Париж”.  

— Оказавшись в буржуазном государстве, вы не подумали: “Эх, Владимир Ильич, зачем вы учинили революцию в отдельно взятой стране?”  

— Такие мысли ко мне в голову не забредали. Те тексты, которые мне пришлось произносить в кино от его лица, озвучивать его мысли, идеи… Я делал это честно.  

— Извините, но хотелось бы знать, как “кормил” вас Ленин? Хорошо обеспечивал ваше материальное благополучие?  

— Не такое уж это и благополучие. Гонорар у меня в кино был неплохой — 25 рублей за съемочный день, а за роль Ленина мне назначили ставку 40 рублей. Так что за фильм я заработал четыре тысячи, и на эти деньги мы переехали в Москву. Но по сравнению с тем, что получают артисты в кино сейчас (а я слышу о 1000 долларов за съемочный день), — это ерунда.  

— Юрий Иванович, когда наступила перестройка, СССР кончился, открылись секретные документы, показывающие Ульянова-Ленина с совсем не лучшей стороны, у вас произошла его переоценка?  

— Там писали, а там сказали… Но, знаете, во мне все это не поколебало моих первых ощущений от личности Ленина. Наверное, так оно и было, страшные минусы… Но что же я буду думать: “Ах, зачем я его играл?” Я в себя старался это не впускать, отодвигался и, наверное, правильно делал. Мало ли людей в мире скинули с пьедестала… И что?..  

Мне трудно на эту тему говорить. Вот, я помню, однажды Кирилла Лаврова (он тоже прекрасно играл Ленина) в какой-то телепередаче спросили что-то подобное. И я видел, как ему стало неловко, и я понимаю его — что же я буду зачеркивать в себе себя же. Не делал и не хочу этого делать.  

Все-таки подумать: человек создал первое в мире социалистическое государство, и у Вознесенского Андрея в поэме “Лонжюмо” есть слова: “остаются штаны от одних, от других — государства”. И когда от человека осталось государство, которое переменилось со временем, но все-таки государство — это серьезно. Просто я думаю, оно пошло не по тому пути, какой ему мерещился.  

— Последний вопрос, Юрий Иванович. Ваш сын, в прошлом хорошо начинавший актер, ушел в церковь. А ведь Ленин был яростный атеист.  

— Я нормально к этому отношусь, спокойно, хотя сначала, если честно, было как-то неуютно. Это произошло после того, когда Леня на репетиции отказался произносить богохульный текст. Сейчас он служит в храме на Большой Пироговке. Он в порядке. У него душа спокойна. И у меня тоже.

ИЗ ДОСЬЕ "МК"

Роль Ленина в кино доставалась многим артистам, но никто из них не играл его так много раз, как Юрий Каюров. Иннокентий Смоктуновский примерил легендарный прищур Ильича один раз, Борис Щукин, Кирилл Лавров и Родион Нахапетов сыграли Ленина дважды, Михаил Ульянов — трижды, Максим Штраух исполнил роль вождя революции в четырех фильмах, а Николай Губенко в телесериале “В.И.Ленин. Страницы жизни” сыграл роль Ильича последним в Советском Союзе.