Российский музей воровства

— комиссия по инвентаризации музейных ценностей работала три года;
— инспекцию проводили более семисот экспертов;
— проверено 1828 музеев;
— не обнаружено 182 тысячи предметов.

Такие ошеломляющие цифры “МК” раскрыл руководитель первой рабочей группы по инвентаризации музейных ценностей, замминистра культуры РФ Андрей Бусыгин. Он и рассказал, что же сегодня на самом деле происходит с национальным достоянием.  

— Скажу сразу: скандальная история с Эрмитажем послужила последней каплей в историях исчезновения музейных ценностей. Директору Михаилу Пиотровскому были сделаны серьезные замечания. Он, в свою очередь, сменил главного хранителя, который активно взялся за работу. Но после исчезновения ценных предметов в Эрмитаже инвентаризация всех музеев была просто необходимой.  

— Андрей Евгеньевич, как же строилась работа проверочной комиссии?  

— Знаете, как правильно и дословно называлась наша комиссия? Комиссия по координации вопросов организации и проведения комплексной проверки сохранности культурных ценностей, находящихся в фондах музеев РФ. Так вот эта самая комиссия инспектировала музеи три года. В ее состав входили представители Министерства культуры, МВД, прокуратуры, службы финансового надзора, Росохранкультуры. И это только основные ведомства. Кроме того, с нами работали представители крупных музеев: от Эрмитажа — Михаил Пиотровский, от ГМИИ им. А.С.Пушкина — Ирина Антонова, от музеев Кремля — Елена Гагарина.  

Внутри этой большой комиссии создали три рабочие группы. Первую возглавил я, и именно она непосредственно занималась инвентаризацией, то есть комплексной проверкой сохранности культурных ценностей. Вторая занималась вопросами совершенствования законодательства, а также вопросами исполнения бюджетных обязательств в области сохранения Музейного фонда РФ. И третья занималась обеспечением безопасности.  

— А как вы организовывали проверки музеев? Ведь по всей РФ их порядка двух тысяч?  

— Во-первых, мы составили жесткий план проверок. Во-вторых, нам необходимо было сформировать 1700 экспертных комиссий, именно они и выезжали на место для непосредственного проведения инвентаризации.  

— Так много?  

— А как же? Нам ведь необходимо было проверить 1828 музеев. Могу сказать, что инвентаризацию проводили около семиста специалистов.  

— Вы уверены в их беспри­страстности?  

— Понимаете, у нас ведь не было такого, чтобы музей проверял себя сам. Да, эксперты были из музейного сообщества. Но не только, в состав комиссии входили и представители различных ведомств. Кроме того, если у нас вдруг возникали вопросы по отчетам, проверка проводилась повторно. Кроме того, руководителям музеев мы устраивали самый настоящий экзамен и опрашивали их по каждой, казалось бы, мелочи. По-другому нельзя.


Оказывается, главная проблема в жизни музеев — это ошибки в учетных документах. Ведь в большинстве случаев того или иного предмета не могли найти не столько потому, что он был похищен, украден, разрушен. А совершенно по другой причине — музейщики неграмотно и зачастую нечистоплотно работали с учетной документацией.  

— Знаете, я часто подобную проблему сравниваю с войной, — рассказывает Андрей Бусыгин. — Вот согласитесь: солдат, пропавший без вести, не значит убит. То же самое и с бесценной музейной реликвией. Если мы не могли ее найти в одной коллекции, находили в другой. Много ошибок пришлось исправлять именно в учете предметов ценностей.  

— А что это? Халатность музейных работников?  

— Дело в том, что в 90-е годы, когда музеи плохо финансировались, руководители собраний бросили все свои силы на организацию выставок. Только таким способом они могли хоть что-то заработать. И руководителям музеев было просто не до учетной документации.  

Но были и случаи противоположного характера. Находим, например, несколько ценнейших икон, а они не проходят ни по одной документации музея. То есть в списках коллекций их нет. Разбираемся: откуда они здесь, в чем же дело? Оказывается, еще в 50—60-е годы прошлого века, когда советская власть боролась с церковью и уничтожала иконы, музейные сотрудники прятали за портретами Маркса древнерусскую живопись. И, разумеется, в документы хранения иконы не вносили... Так музейщики спасали настоящее искусство.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ:  

Лишь в 25 из 77 федеральных музеев нет недостачи: в “Музеях Московского Кремля”, в Государственных музеях-заповедниках “Царское Село”, “Петергоф”, “Куликово поле”; Музее Мирового океана, Центральном музее Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., “Родина Ленина”.  

Фактическое наличие находящихся в фондах федеральных музеев предметов составляет 26,9 миллиона. Не было предъявлено — 234,4 тысячи. Из них: 2,2 тысячи находятся в розыске МВД России; 5 тысяч разрушены вследствие ненадлежащих условий хранения; 175,8 тысячи списано в неустановленном порядке.
51,3 тысячи предметов отсутствуют по неустановленным причинам, что требует дальнейшего розыска.  

Если на 1 декабря 2009-го по всем музеям РФ (в том числе региональным и муниципальным) эксперты не обнаружили 673,1 тысячи предметов, то к 17 февраля ситуация улучшилась — не обнаружили всего 182,7 тысячи экспонатов. Из них: 22,6 тысячи находятся в розыске МВД РФ, 160,1 тысячи отсутствуют по неустановленным причинам.  

Получается, в ходе проверок всего лишь за два с половиной месяца нашли аж 490 тысяч экспонатов!


— И все же наибольшие потери наших ценностей произошли в 30-х годах прошлого столетия, во время знаменитых музейных распродаж, — продолжает Андрей Бусыгин. — Уникальные предметы уходили с молотка в другие страны. Знаете, в мае прошлого года я был в командировке в Вашингтоне. Зашел в Национальную галерею. У директора нашлось немного свободного времени, и он повел меня по залам. Во время нашего культпохода он показывает на картины и комментирует: “Вот эта картина из вашего Эрмитажа, и вот эта, и та тоже”. И ничего с этим не поделаешь — в те далекие годы Соединенные Штаты приобрели полотна как добросовестные покупатели. А молодое советское государство вырученные от торгов деньги потратило на индустриализацию страны...  

Здесь я хотел бы заметить, что уже на первом заседании нашей комиссии Дмитрий Анатольевич Медведев поставил задачу — провести юридический анализ продаж тех лет. Так вот мы их провели и пришли к выводу: все приказы политического руководства страны об изъятиях музейных предметов и их продаже исполнялось незамедлительно.  

— Неужели никто не пытался возражать?  

— Только Луначарский. Мы нашли даже одно его письмо, в котором он писал о том, что разбазаривать национальное достояние нельзя.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ:  

49 тысяч предметов изъяты в 1920—1930-х годах, 75,9 тысячи предметов — утрачено в годы войны.


Где же выявили больше всего недостатков? Спецы утверждают: в подведомственных музеях. Оказывается, они работают не по общим музейным правилам, а по внутренним. Сами же ведомства, в свою очередь, обращали явно недостаточное внимание на свои же музеи.  

— Вы можете назвать штрафников?  

— Центральный музей физической культуры и спорта (Минспорттуризм России), Музей морского флота (Минтранс России), Художественно-педагогический музей игрушки (Российская академия образования), Музей медицины (Российская академия медицинских наук). В перечисленных мною заведениях наибольшие недостатки: и с учетной документацией, и с хранением.  

Здесь же мы столкнулись с проблемой передачи некоторых полотен, причем совершенно безотчетной, из подведомственного музея непосредственно в само министерство. Еще во времена Союза, например, из тогда еще Ленинградского военно-морского музея передавали картины для украшения интерьеров Академии медицинских наук или в Главный штаб Военно-морского флота в Москве. И вот результат: сегодня они безвозвратно утрачены. Или еще случай: картины еще до распада Советского Союза передали в Киевское военно-морское училище. Вернуть полотна нет возможности: сегодня Украина — это другое государство.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ:  

Распределение федеральных музеев по ведомственному подчинению — 59 музеев относятся к ведению Минкульта России, 5 — Минобороны России, 3 — Российской академии наук, 2 — Минтранса России, 1 — Минобрнауки России, 1 — ФСБ России; 1 — Российской академии образования, 1 — Росгидромета, 1 — Россвязи.


Известно, что представители музейного сообщества большую утрату ценных предметов часто оправдывают отсутствием достойных хранилищ. Теперь и инспектора с ними солидарны. Оказалось, на всей территории РФ многие музеи просто не располагают хорошими спецзданиями. Например, в Переславле-Залесском ценности вообще хранятся в бывшей трапезной. Там все вповалку: картины, книги, оружие, керамика, археологические находки. Потом ситуация в Пермской картинной галерее, основанной еще в 30-х годах прошлого века, тоже не лучше. Хранилище устроено на колокольне. При таких условиях на картинах и иконах уже имеются крупные повреждения.  

Подобная проблема касается и крупных музеев. Например, в Петербурге, в Российском этнографическом музее, уже два раза затапливало подвалы. А в этих подвалах хранятся, между прочим, уникальные музейные экспонаты.  

— Но теперь, наверное, таким музеям волноваться не нужно — деньги будут выделяться на строительство новых хранилищ?  

— Знаете, в такие кризисные годы, как теперь, главное внимание уделяется социальной поддержке населения. А музеи, архивы, библиотеки финансируются по остаточному принципу. На новые хранилища нужны средства, и средства немалые. Поэтому мы сейчас намерены представить правительству программу строительства экспозиционных и выставочных площадей.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ:  

Ориентировочная потребность в финансировании строительства фондохранилищ — 18,2 млрд. руб.  

И все же, несмотря на кризис, после проверки уже в семи регионах решена проблема размещения музейных предметов и музейных коллекций в спецпомещениях. Например, в Костромской области новые здания выделены для размещения Кадыйского районного краеведческого музея, Историко-культурного центра им. Б.М.Кустодиева. В Санкт-Петербурге новые помещения для фондов Историко-мемориального музея “Смольный”, Историко-литературного музейного комплекса в Разливе. Полностью отремонтировано фондохранилище музея “Нарвская застава”. В Хабаровском крае построены новые фондохранилища для Дальневосточного художественного музея и Хабаровского краевого музея им. Н.И.Гродекова.


Проверка выявила еще одну больную тему — охрану музеев. С 1 января 2010 года музеям запретили в качестве охранников нанимать сотрудников частных охранных предприятий. Позволено только пользоваться услугами сотрудников МВД. Но здесь возникли вопросы. Услуги МВД стоят намного дороже  

— А что, сами музеи должны искать деньги на оплату работы сотрудников МВД?  

— Конечно. Учтите, что с ЧОПами иметь дело попроще — они обходятся дешевле. Но, с другой стороны, чоповцы не имеют права в экстренной ситуации применять оружие. А сотрудники МВД имеют. Так что перед комиссией стояла непростая задача: просчитать, сколько денег нужно на охрану и охранные системы. Ведь в идеале в каждом музее должна быть потайная комната с множеством экранов. По которым проходит ежесекундная трансляция видеонаблюдений из всех залов музея, где установлены видеокамеры.  

Музеи, где проблемы с охранными системами отсутствуют, можно перечесть по пальцам одной руки: Музеи Московского Кремля, Третьяковка, Петергоф, Царское Село. Знаете, что меня удивило и одновременно приятно порадовало в Царскосельском музее? Директор подходит вместе со мной к хранилищу, нам открывает дверь сам хранитель, а потом и директор и я — замминистра культуры РФ — оставляем свою подпись под временем входа и временем выхода из хранилища. Видно сразу — порядок, и исключений ни для кого нет. Потом Эрмитаж можно назвать образцом для подражания: там установили отличную охранную аппаратуру, которая реагирует на сетчатку глаза. Там же введен строжайший пропускной контроль.  

Но бывали случаи в некоторых музеях ниже критики! Электронный замок на входной двери в зал реставрации сломан. Заходим, спрашиваем: “А где же ответственный сотрудник?” А нам так запросто отвечают: “Пошла чай пить”...

ТОЛЬКО ЦИФРЫ:  

Потребность в финансировании мероприятий по обеспечению безопасности Музейного фонда РФ — 16,2 млрд. рублей. Средства нужны: на организацию охранных мероприятий, на инженерно-техническую укрепленность, на технические системы противокриминальной безопасности, на пожарную безопасность.