Патрисия Каас прибыла в Москву на “Евросонг” как подлинная королева бала. Нет, она не надувала важно щек и не мерила людей надменным взором. И даже не королевой приехала, а была принята как настоящая королева самими участниками и прессой на “Евровидении”. Отдельной строкой в новостях всех агентств и сайтов вышло сообщение о самом факте приезда г-жи Каас в Москву. Ни один из участников конкурса не удостоился такого особенного внимания. На ее первую репетицию в “Олимпийском” собрались, кажется, все кто мог из персонала и аккредитованных журналистов.
После первого же дубля номера Et s’il fallait le faire (“И если нужно это сделать”) они устроили певице восторженную овацию, хотя вопреки нынешним трендам “Евровидения” у нее на сцене ничего не двигалось и не взрывалось, не трансформировалось и не кувыркалось. Даже из глаз не стреляли электрические молнии, а изо рта не изрыгались огненные струи. Нет, она просто стояла у микрофона и своим бесподобным баском запевала пронзительную мелодию. Настолько проникновенно, что те, кто слушал, медленно цепенели, впадая в гипнотическое состояние кроликов перед удавом.
Только на последнем аккорде Патрисия сделала легкое па, словно прощалась с кем-то невидимым, тем, кому и посвящена песня — ее маме, умершей 20 лет назад 16 мая, в день, когда г-жа Каас выступит на финале “Евровидения” в Москве. В этом скромном движении было столько глубины и сдержанного шарма, что крики “браво” вырвались из уст свидетелей репетиции абсолютно непроизвольно, как детская неожиданность.
Журналисты, забившие до отказа огромный пресс-центр “Олимпийского”, встретили “свою королеву”, как и подобает, стоя и овацией. Вопросы формулировались так, что превращались больше в комплименты, а каждый ответ сопровождался очередной овацией. Но ей не льстили, ей просто воздавали даже не за заслуги и талант, а за удивительное обаяние, ум и невероятную трогательность, которая превратила даже журналистов из отстраненных наблюдателей в пристрастных болельщиков, искренне желающих заслуженной победы потрясающей певице и женщине.
Патрисия Каас стала на конкурсе одним из двух главных объектов журналистской охоты — наряду с юным и затейливым норвежским белорусом Александром Рыбаком. Теперь все раскидывают пасьянс, чья чаша на весах перевесит — зрительского ли голосования (которое, как предсказывают, будет больше благоволить “свеженькому” норвежцу) или профессиональных жюри, которые, как считается, просто не смогут пройти мимо монументального великолепия французской дивы? К мадам Каас, несмотря на две пресс-конференции, выстраиваются очереди на интервью. “МК” был первым, с кем певица встретилась на “Евровидении” в Москве с глазу на глаз.
* * *
— Вам льстит роль королевы “Евровидения”, г-жа Каас?
— Какой королевы? Я этого не чувствую. Я чувствую себя участницей конкурса. Я и раньше участвовала в конкурсах песни. Вот и сейчас — просто приехала представить свою страну на международном конкурсе.
— Песня называется “И если нужно это сделать”. Нужно — что? Что-то еще доказать на этом конкурсе?
— Мне не раз уже задавали этот вопрос. Я всю жизнь путешествую по миру и стараюсь делать так, чтобы мою музыку любили. Я люблю вызовы и не чураюсь сложной работы. Музыка для меня самое главное в жизни, а на “Евровидении” я представляю французскую музыку, которой занимаюсь всю жизнь, — чисто французский стиль “шансон”. Для меня очень важно, что наконец он будет представлен на “Евровидении”.
— Вы имеете в виду, что Франция в последние годы показывала все что угодно, кроме ее истинного жанра, — рок, поп, блюз, бит?
— Я не знаю, является ли это ключом к успеху, но в любом случае такие слова, как “романтика”, “волнение”, “любовь”, воплощаются в такой музыке гораздо больше, чем в роке или в чем-то еще. Если это станет ключом к успеху на “Евровидении” в этом году, то хорошо. Это ведь настоящий имидж французской песни в мире. И хрупкость, и сила в этой песне чувствуются, в ней есть и дань современности благодаря аранжировке. Если бы я даже услышала эту песню по радио в чьем-то другом исполнении, то тоже бы сказала, что она очень хороша. Мне интересно выступить здесь, и я чувствую в себе достаточно сил для этого.
— Эта задача так важна, что вы даже нарушили собственный обет молчания в день смерти вашей матери, который не нарушали многие годы?
— Ровно 20 лет! Я никогда не пела в этот день. И если это все-таки нужно было сделать, то нужно было бы сделать именно здесь, в Москве. Все, что связано у меня с Москвой, — это особенная вещь. Именно в этом зале я впервые выступала в Восточной Европе, отсюда началась моя история взаимной любви с Россией, и потом я сюда столько раз возвращалась! Жизнь всегда возвращает вас к мечтам, к снам. И вот меня опять попросили выступить здесь уже на “Евровидении”! Очень много вещей привели к тому, что я здесь именно в этом году. Меня попросили, а мне просто хватило смелости согласиться, чтобы представить Францию на этом конкурсе. В любом случае моя мама будет со мной в этот день — и я отдам все, чтобы и она тоже мной гордилась.
— Ваши менеджеры уже приглашают всех на “Евровидение” в Париж в следующем году… Это очень патетично — Франция призвала свою дочь на ответственную миссию!
— Не я первой сказала — хочу. Но сейчас уже это превратилось в смесь многих чувств. Уж не знаю, миссия ли это, но однозначно — достойный вызов. Надеюсь, это принесет чувство гордости моей стране.
— “Евровидение” как-то повлияет на вашу дальнейшую жизнь?
— Это в любом случае — серьезный опыт. Я уже несколько дней в этой истории и могу сказать, что атмосфера на “Евровидении” очень сильно отличается от того, что у меня было раньше в певческой карьере. Когда я приняла это решение, многие люди подходили ко мне даже на улицах, поддерживали, говорили: мы будем смотреть, мы будем вместе с вами. В бистро рядом с моим домом люди даже собираются вместе смотреть телевизор в день трансляции, хотя это не футбольный матч! Но, я думаю, они будут довольны. Это для меня важно, что Франция будет радоваться мне и гордиться мной, говорить, что у нее, мол, хватило апломба и куража поехать на это соревнование.
— Насколько честно с вашей стороны почти не оставить своим участием шансов другим конкурсантам, не таким мегазвездам, как вы? Вы ведь лишаете многих надежды?
— В любом случае в этом конкурсе принимают участие артисты, многие из которых тоже хорошо известны в своих странах… Мне не просто ответить на этот вопрос. Я знаю, что за меня болеют не только во Франции, но и в России и в других странах. Но в любом случае это конкурс, это жребий, и я выступаю здесь абсолютно на равных со всеми условиях. Судьба покажет, кому достанется первое место. Я совсем не считаю, что не оставила никому надежды.
— Раз вы себя так упорно называете “обычной конкурсанткой”, то кого считаете самыми опасными конкурентами?
— Тяжело сказать. Я не всех знаю. Я не просиживала часами в интернете, чтобы рассматривать участников. Главное — не следить за другими, а достойно представить свою песню и свою страну. Мы все разные, но бороться будем на равных.
— Вы не думали спеть по-английски, как делают многие на “Евросонге”, чтобы стать понятной большему кругу зрителей?
— Я пою на разных языках, на немецком например. Он у меня второй язык, потому что я родилась в месте, где близко Германия. И на английском я немножко пою. У меня есть целый англоязычный альбом. Но французский все-таки для меня тот язык, на котором я могу передать все эмоции и чувства, которыми живу. И, думаю, именно за это люди меня любят. Я не хочу и не считаю нужным прыгать от языка к языку в своем творчестве.
— То, что в этом году в голосование введено профессиональное жюри, видимо, сильно повышает ваши шансы на успех?
— Когда я решила и сказала — да, наверное, поеду, то еще не знала, что 50 процентов в голосовании будет принадлежать профессиональным жюри. Так что причина была не в этом.
— На пресс-конференции вам задали вопрос о вашем отношении к призыву организаторов московского гей-парада к участникам “Евровидения” поддержать их 16 мая, в день финала “Евросонга”, когда, возможно, правозащитное шествие против гомофобии не будет в очередной раз разрешено здешними властями. Вы ответили, что будете думать…
— Я просто ничего не знала об этом, что такое шествие должно состояться. Впереди еще целая неделя. Надо подумать над этим вопросом. В любом случае, я считаю, что людям, наверное, нужно дать просто повеселиться.
— Спасибо за интервью! Ваша удача будет бесценным подарком для всех, кто вас любит!