Две его предыдущие работы участвовали в программах Канн. В 2007-м: «Изгнание» принесло «Пальмовую ветвь» Константину Лавроненко за лучшую мужскую роль (впервые ее получил российский актер). В 2011-м «Елена» удостоена спецприза жюри каннской программы «Особый взгляд». Уже готов 13-минутный «Фильм о фильме», который мы посмотрели с Андреем Звягинцевым (он видел его впервые) в Библиотеке киноискусства им. Эйзенштейна на презентации книги «Дыхание камня. Мир фильмов Андрея Звягинцева».
Над фильмом работала та же группа, что и над «Еленой»: сценарист Олег Негин, оператор Михаил Кричман, продюсер Александр Роднянский. Использована музыка Филипа Гласса. Когда «Левиафана» показывали продюсерам, приклеили титры «Елены». Настолько все идентично.
— Порядка 80 человек высадилось на Крайнем Севере, — рассказывает Андрей Звягинцев. — Мы снимали на Кольском полуострове, в Кировске и поселке Териберка. 17 сентября там — час пик. В последние сто лет в этот день всегда начинает идти снег — и нужно было успеть. Актеров работало много. Впервые я столкнулся с тем, что кто-то из них отказывался произносить текст или сесть там, где я просил. Когда у тебя так много актеров, и даже если на первом плане четверо из них, нужно всех других держать во внимании, удерживать большой мир. Картина при этом камерная, все вращается вокруг 3–4 фигур. «Изгнание» снималось 103 дня, а «Левиафан» — 64. Фильм идет 2 часа 22 минуты с титрами. Теперь мы ждем реакции фестивалей класса «А», которые таким картинам необходимы как воздух. Без них фильм теряется. Ждем результатов каннского отбора. В «Левиафане» мы позволили себе ненормативную лексику, решились на это. Ее много. В течение четырех месяцев пытались изъять те зерна, из которых она произрастает, но поняли, что это язык народа. Надо честно посмотреть на то, как он говорит. Мы отворачиваемся от языка народа. Пора повернуться к нему лицом. Язык запретить нельзя.
— Почему вы отправились на Кольский полуостров? Какое пространство искали?
— Мы искали заштатный маленький российский городок. За три месяца объехали пол-России в радиусе 600 километров от Москвы. Побывали во Владимире, Пскове, Астрахани, добрались до Белоруссии. Садились в автомобиль и ехали. Пока искали натуру, менялся замысел, появился новый финал. Мы совершенно выбились из сил.
— Все мы в плену стереотипов. Кажется, что у Звягинцева должны быть какие-то другие лица, а не такие известные актеры. А у вас снимались Владимир Вдовиченков, Алексей Серебряков, Роман Мадянов.
— Мы год искали актеров. У нас 19–20 фигур, требующих тщательного подхода. Искали в провинции. Но все как-то не складывалось. Если ты не нашел актеров, то нечего и снимать. Алексей Серебряков очень страдал на этих съемках. Он не выезжал из Териберки 2,5 месяца. Говорил: «Дайте мне на гору заехать! Я не привык к такому. Вы долго заряжаете. Я томлюсь». Он отказался от всяких связей с внешним миром, брал костюм своего героя накануне съемок и обживал.
Как-то пришел Владимир Вдовиченков. У нас есть пятиминутная сцена, где герой встречается с мэром города. Так вот Вдовиченков выучил 5–6 страниц текста. Это многословный фильм. Владимир невероятно требователен к себе и к материалу. Он хотел какого-то прибытка, нового опыта, искренне хотел работать. Я увидел в нем персонажа Дмитрия. А потом случилось страшное. У него было искушение. Его разрывало на части, когда он получил приглашение сняться в британской картине с Джудом Лоу в главной роли. А мы долго не давали ответ, складывали пасьянс, нам важен был ансамбль. А у меня уже был такой момент, когда Андрей Смирнов на «Елене» устроил мне экзекуцию, отказавшись сниматься. Я был впечатлен тем, как Вдовиченков пришел на пробу и в присутствии большого числа людей объявил, что не будет работать. А у нас съемки на носу. Меня поразило его мужество. Другой бы отправил весточку с агентом. В общем, это был удар для меня. Мы поговорили, и он себя победил.