В Женеве Гарри Бардина ждал сюрприз. Дети из школы искусств разыграли драму из жизни несчастного утенка. После такого дивертисмента, по словам Гарри Яковлевича, фильм можно и не показывать...
Недавно с ним приключилась пренеприятная история: наложили штрафные санкции за то, что вовремя не сдал свой новый фильм, в том числе и по причине болезни. История была предана широкой огласке после того, как в социальных сетях появилось письмо его сына — кинорежиссера Павла Бардина. Суть конфликта — не в нежелании платить по счетам, а в этике взаимоотношений. Претензии Бардина адресованы министру культуры Владимиру Мединскому.
— Чем завершилась ваша история со штрафами?
— Еще не завершилась. Штраф будет, вопрос в его размере. Картину я закончил. Надеюсь, в октябре передам все исходные материалы в Госфильмофонд. Что и зафиксирует момент окончания картины.
— Объясните, пожалуйста, читателям, что такое исходные материалы.
— Это то, из чего сделана картина: негатив, готовая копия, исходники звука и так далее. Все сдается по частям.
— Все время обсуждается ситуация вокруг вашей картины, а что это за фильм, мало кто знает.
— Двадцатиминутная картина «Три мелодии» действительно построена на трех мелодиях, объединенных только названием. А в принципе это совершенно самостоятельные философские притчи, которые я попытался изложить при помощи музыки: «Рондо Каприччиозо» Сен-Санса, «Элегии» Массне и «Лет май пипл го» Армстронга. Все они сняты в разных технологиях. Рождалось все долго, поскольку здесь присутствует эксперимент с материалами и фактурами. Когда я счел, что определенный результат достигнут, мы приступили к съемкам. Понадобилось чуть больше времени, чем планировалось. Не гайки же точим. В нашем деле трудно жестко планировать. Плюс ко всему наложилась еще и моя болезнь. К сожалению, я вынужден был остановить производство. Обо всем написал министру культуры в июле, когда подошел срок сдачи исходных материалов. Письмо осталось без ответа. Пошел к директору департамента кинематографии Вячеславу Тельнову, которого хорошо знаю. Он меня успокоил, сказал, что волноваться не стоит. А я в это время уже начал сбор денег, чтобы завершить картину, поскольку я еще и продюсер. Меня убедили прибегнуть к краудфандингу. Это, что называется, с миру по нитке. Нужно было собрать 2 миллиона 200 тысяч рублей. И пошел сбор, что меня очень обрадовало. Полтора миллиона собрали. Я сказал Тельнову, что собираю деньги на завершение производства, но никак не на штраф. На что он ответил: «Да кто вас оштрафует? Спокойно делайте свое дело».
— По старой советской привычке.
— Да. И я, успокоенный Тельновым, ушел. Единственное, что он мне посоветовал, так это написать более подробное письмо министру, приложить к нему больничные листы, что я и сделал. Пробиться к Мединскому было невозможно. Его помощница сказала, что он уходит в отпуск, ему не до меня, вот вернется и все решит. Я поинтересовался: «А он меня знает?» На что получил ответ: «Вас каждый ребенок в России знает». Ребенок, может, и знает, а вот знает ли министр? Через неделю Мединский прибыл из отпуска. Больше всего в этой ситуации меня возмутила этика взаимоотношений начальника и режиссера. Мединский в два раза моложе меня. Когда он был еще никем, я уже был режиссером. Теперь он министр культуры. Он мог бы мне написать или — даже страшно подумать — позвонить, сказать, что так и так. Он не сделал ни того, ни другого. Какая-то девочка из Министерства культуры позвонила моему коммерческому директору и сообщила, что Мединский начертал на моем письме: на законных основаниях взыскать штраф. Все! Не мне, хотя писал-то я. Рассказал обо всем сыну. Он попросил разрешения написать об этом в Фейсбуке. Конечно, я согласился, ведь мы же — клан. И все взорвалось. Не знают начальники наш народ. Его нельзя загонять в тупик. После публикации в социальной сети за сутки было собрано полмиллиона рублей.
— Как вы думаете, почему люди откликаются на такие призывы?
— Нескромно полагаю, что знают меня. Скажу еще более нескромную вещь — любят то, что я делаю. Оказалось, что есть люди, готовые подставить плечо. У меня были бонусы для акционеров, как называют тех, кто внес деньги: диски с моими фильмами, написанная мной книга с автографом, экскурсия на руководимую мной студию «Стайер».
— Какие суммы вносились?
— Тот, кто хотел увековечить себя в титрах, перечислял 100 тысяч рублей. И такие люди нашлись. Кто-то хотели купить куклу Гадкого утенка, приобрести мои книгу и диски.
— А вам что-нибудь известно про них?
— Были люди и из-за границы, из Германии. Акционерка, положившая 100 тысяч рублей, носит итальянскую фамилию. Так что я могу уже считаться иностранным агентом. Меня финансируют из-за рубежа. Я не знаю, кто все эти люди. Они молча, по-христиански, вложили свои средства.
— Даже страшно представить, какая теперь ответственность на вас ложится.
— Об этом лучше не думать. Конечно, я волнуюсь и должен показать акционерам фильм, когда он будет готов. Больше всего этого боюсь. Вдруг люди, лично заинтересованные в успехе, скажут: «И на эту хрень мы деньги давали?»
— Есть мнение, что Бардин думает, что он лучше всех. Почему это все должны платить штрафы, а он — нет?
— Я такого не слышал. Всем правдолюбцам могу сказать, что я не протестую против штрафных санкций, — я против сложившейся формы взаимоотношений. Штраф я заплачу. Лучше ли я других? Наверное, в чем-то да. Я себе цену знаю, но не претендую на особость и не считаю, что законы России на меня не распространяются. Ситуация сложилась неприятная, но преодолимая. Но встает вопрос следующего фильма: пойду ли я в Министерство культуры, буду ли там искать деньги на новый проект — для меня вопрос. Думаю, что нет.
— Зритель меняется. Чаще всего ему нужны простые и незамысловатые произведения, от авторских высказываний он далек.
— Но это не мой зритель. Мой не жует попкорн и умеет думать. Таких много. У меня есть тому подтверждение. В последнее время я много ездил по городам и весям. Бывал в провинции, как принято говорить. Хотя не люблю этого слова, потому что провинция — в мозгах, а не на территориях. В Ростове-на-Дону, Ханты-Мансийске, Сургуте выяснилось, что люди знают меня и мои фильмы. Удивительно для мультипликации, поскольку мы всегда остаемся за кадром.
— А кто вам посоветовал разместить информацию о сборе средств на «Гадкого утенка»? Сын научил?
— У меня есть приятель Андрей Русанов. Как-то мы встретились, он спросил, как мои дела. Я занудно рассказал, что ищу деньги на завершение фильма. И он посоветовал мне краудфандинг. Поначалу меня это оттолкнуло. Я считал, что мы должны со зрителем бескорыстно друг к другу относиться. Но меня убедили, что это можно и нужно сделать. Вот я и обратился к людям. А потом в социальных сетях с инициативой поддержать меня выступили Эльдар Рязанов, Виктор Шендерович, Алексей Кортнев.
— В кино сложилась такая система, что все ориентировано на получение денег. Живем одним днем. А потом нечего будет предъявить потомкам.
— Размер успеха измеряется сегодня размером кошелька, что свидетельствует об искореженном сознании. Но тут я ничего поделать не могу. Принцип преуспевания, карьерный рост, сидение на газовой трубе, нефтяной скважине или в администрации президента, наличие яхт и виллы — вот что стало свидетельством жизненного успеха.
— И как себя чувствует отечественная анимация в таких условиях?
— Стратегии в отношении анимации нет — ни в политике ее создания, ни в политике показа. Тут нужна государственная воля. Когда нас пригласил Путин, в свою бытность на посту председателя правительства, мы долго обсуждали наши проблемы. Я говорил о необходимости подготовленной смены, имея в виду не тех мультипликаторов, которые, накупив программ, на коленке дома делают подобие анимации. Они не обучены настоящему ремеслу. В советские времена были двухгодичные курсы мультипликаторов, где обучали пантомиме, актерскому мастерству, музыке, поэзии. Через пять-шесть лет их выпускники становились профессионалами. В 90-е годы был провал. Многие уходили из профессии или на тот свет — те, кто мог свой опыт передать. Средний уровень мультипликата в советские времена был намного выше, чем сегодня. А это основная профессия в мультипликации. Мультипликатор — все равно что актер в кино. Распалась связь времен. Но еще есть мастера, и этим надо воспользоваться. Я говорил Путину, что необходим серьезный подход, нужна академия, как полигон для молодых. Но воз и ныне там. Слышал, что организовали новую большую киностудию. Пришли новые люди, которых я не знаю.
— Но вы предпочитаете путь одиночки?
— Так жизнь сложилась. Я ушел с «Союзмультфильма» и уже 22 года руковожу своей киностудией «Стайер». Она оправдала свое название. Это бегун на длинные дистанции, но не одинокий, потому что работает команда. Она периодически меняется, обновляется, но бег продолжается. Иногда это бег в мешках. Бывает трудно. Но мне никто и не обещал гравиевой дорожки.
— Но жизнь старых фильмов продолжается? Какой фильм пользуется наибольшим спросом? «Чуча»?
— Я не поклонник пиратства, но если бы не было пиратов, то, наверное, мои фильмы, а они на федеральных каналах не показываются, никто бы и не увидел. Картины, сделанные мною 25–30 лет назад, скачивают в Интернете. Особенно популярно «Адажио», хотя и все три «Чучи» постоянно скачивают. Значит, я еще в тираж не вышел, раз интересен молодым. Не я — мои фильмы. Это радует.
— Каждый фильм требует невероятных усилий и рождается с большими перерывами?
— Я делал «Гадкого утенка» шесть лет и понял, что это мой первый полнометражный фильм и последний. Слишком непосильная затрата энергии в моем возрасте. Я заканчиваю 20-минутную картину и не знаю, где ее увидят. Она, наверное, будет показана на фестивалях. Но хочется, чтобы ее посмотрело как можно больше людей, не только фестивальная публика. Это ведь снобы или энтузиасты — одно из двух. С телеканалов ко мне пока не обращались.
— Это общая ситуация.
— В советские времена были небольшие кинотеатры, где крутились мультфильмы, показывались сборники эстонской, украинской, армянской мультипликации. И ходили люди. Сейчас этого нет, поскольку все отдано в частные руки. И муниципальных кинотеатров как таковых нет. По прокату должна быть государственная воля, чтобы в определенных кинотеатрах поставили бы во главу угла не госпожу Прибыль, а разумное, доброе, вечное. Стремление во что бы то ни стало скачать деньги притупило вкус зрителя. Его подсадили на всякую всячину. А ведь мы сидим на золотом дне. Коллекция советских мультфильмов не была так уж подвержена идеологеме. Она проповедовала добро и мораль. Не была православной и патриотической. Она была сама собой. Слава богу, что те, кто вырос на советских мультфильмах, стали отцами и матерями и ищут в Сети и где-нибудь в «Озоне» наши старые мультфильмы, чтобы показать своим детям качественный продукт. Они заботятся не только о том, чтобы ребенок пил хорошую воду и ел качественный йогурт, но чтобы и мультфильмы были высокого класса. Слава богу, мультипликация — не скоропортящийся продукт и живет дольше своих создателей.
— Ваш сын стал кинорежиссером. А вы давали ему уроки нравственности в профессии?
— Он неравнодушный человек, проявляет себя как гражданин, социально заточен, что редко случается в нашем киносообществе. Павел — молодец. Я им горжусь. Он — профессионал, доказал, что режиссер. В общем, воспитание — вещь относительная. Живи как должно, и с тебя будут брать пример или нет.