Леониду Шмелькову — 31 год. Он выпускник Московского университета печати, учился на художника-иллюстратора. А потом продолжил образование в анимационной школе-студии «Шар». Работает художником-иллюстратором в детских журналах, снял небольшие трехминутные картины, несколько серий мультипликационного цикла «Везуха!», за что удостоен наград Суздальского фестиваля анимационного кино.
Мы разыскали Леонида Шмелькова в Минске накануне его отъезда в Берлин.
— 16-минутный мультфильм — все равно что блокбастер. Вы ведь впервые делаете такую масштабную работу?
— Какие-то истории укладываются в три или пять минут, другие — в шестнадцать. Не всегда это зависит от режиссера. Сама история захотела быть такой длинной, короче ее нельзя рассказать.
— То есть герои зажили самостоятельной жизнью и вели вас за собой?
— Так всегда бывает. Конечно, я не собачка, которую ведут на поводке. Но ритм повествования выбран неспешный, и рассказать историю можно было именно так — за 16 с половиной минут.
— Она автобиографическая?
— В большинстве своем события вымышлены. А отношения между героями, их чувства — настоящие. Взаимоотношения между мальчиком и папой меняются по ходу фильма, и это автобиографично.
— Вы — тот самый мальчик?
— Я стараюсь не воспринимать героев так буквально, иначе легко впасть в некую сублимацию. Специально дал им другие имена. Мальчик не совсем я, какая-то часть меня. А папа почти настоящий.
— А лось — это недосягаемая мечта?
— Что-то такое. Когда я делал фильм, то полагался на произвол бессознательных ощущений. Когда прибегаешь к словам, то многое упрощается, а мне хотелось поделиться визуальными ощущениями. Но если уж формулировать, то лось — некий образ папы, к которому хочется быть поближе.
— Вы сразу во всех лицах выступаете — режиссер, сценарист, художник, аниматор и даже персонажей озвучиваете…
— Почти всегда так работаю. Мне бывает тяжело реализовывать свои задумки с помощью других людей. Единственный человек, с которым у меня получается максимально плодотворное сотрудничество, это композитор. Тут уж я ничего не могу сделать, поэтому целиком полагаюсь на его чувства. Сам я аниматор, и мне проще дать задание себе, чем кому-то еще.
— Ваша история для детей или она универсальна?
— Пока делал картину, не задумывался над этим. Своей маленькой дочке, которой нет и пяти, я ее показал. Она с интересом смотрела и все поняла. Анимация в принципе не только для детей. Думаю, что мой фильм для всех. Я занимаюсь детской иллюстрацией, иногда провожу занятия с детьми. Наверное, другие мои фильмы в большей степени рассчитаны на юную аудиторию.
Продюсер картины Арсен Готлиб («Колыбельные мира», «Круглый год») не раз ездил со своими картинами на главные мировые фестивали, в частности на Каннский. На вопрос о том, почему российские фильмы редко попадают на киносмотры такого ранга, он ответил так:
— Тут важно, насколько конкретный фильм подходит тому или иному фестивалю, ведь у каждого из них свое лицо. И второе существенное обстоятельство — как складывается программа. Она должна быть цельной, со своей темой. Судьба фильма зависит от того, попадет ли он по своему ощущению и содержанию в ту программу, которая вырисовывается у программного директора фестиваля. У нас так было с фильмом «977» Николая Хомерики. Утром должны были объявить программу Каннского кинофестиваля, и мы только в ночь перед этим получили письмо о нашем участии. Когда стало понятно, что конкурс будет состоять из экспериментального кино, а не социального или политического, тогда и решилась судьба нашей картины.
А что касается фильма «Мой личный лось», то мы его закончили только в начале декабря, отослали диск в Берлин и получили приглашение. Леонид давно работает на нашей студии «МетрономФильм». У него были яркие работы. Как режиссер-постановщик он принимал участие в проекте «Везуха!». Но его новый фильм — совсем другой. Это авторская, очень личная история, отрефлексированная художественно зрелым человеком. Она о взрослении, о том, чего мы хотим и как наши мечты все время ускользают. Герой живет в ожидании чуда. Это большая, серьезная работа, которая держит зрителя на одном дыхании. Режиссер зрит в корень, как говорил Козьма Прутков. И это редкий случай.