Век с Бульвара Капуцинов (ВИДЕО первого русского кино)

Николай II: “Пустое и вредное развлечение”

Первый русский фильм “Понизовая вольница” был, в сущности, спектаклем, разыгранным на лоне природы и снятым на кинопленку. Гениальность — в простоте: первый фильм был близок всем — “и бомонду, и бедной семье крестьянина”, как писали тогда газеты.

Однако вскоре Дранков ушел из игрового кино в хроникальное (например, оставил нам кадры, запечатлевшие Льва Толстого). Знамя игрового кино подхватил истинный пионер отечественного кинопроизводства Александр Ханжонков.

Первое десятилетие нашего кино было десятилетием экранизаций русской литературной классики. Появились и свои кинозвезды — Вера Холодная, Иван Мозжухин. Народилась мультипликация. О русском кино той поры Жорж Садуль в своей “Всеобщей истории кино” писал: “По количеству, а может, и по качеству картин русское кинопроизводство занимало одно из первых мест в мире”. Но к таким выводам он пришел через полвека. А в 1913 году государь Николай Александрович заключил: “Я считаю, что кинематография — пустое, никому не нужное и даже вредное развлечение”.

Ленин только улыбался

Ленин в 1919 году кинематограф национализировал. Ему же приписывается ключевая фраза: “Из всех искусств для нас важнейшим является кино”. Озвучил ее нарком Луначарский: “…Затем, улыбаясь, Владимир Ильич прибавил: “Вы у нас слывете покровителем искусств, так вы должны твердо запомнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино”. Увы, кто родил эту простую и гениальную мысль — Анатолий Васильевич или Владимир Ильич, — науке до сих пор неизвестно. Важно, что на протяжении 70 лет фраза эта давала богатые и не всегда предсказуемые плоды. Кино формировало сознание масс, вертело зрителями как хотело. То есть как того хотели власти предержащие. Но и зрители получали свое: кто хотел шедевров — имел шедевры, а те, кому хотелось зрелищ, получал их в количестве вполне достаточном.

Виктор Листов, историк кино:

Высокий взлет советского кино, пришедшийся на середину двадцатых годов, начинался неимоверно трудно. К 1925 году четыре пятых проката составляли зарубежные ленты. То есть к четвертому году НЭПа партия и государство все еще не могли овладеть кинематографом. Потому что налаживались самые основы бытия. Хлеб нужен был раньше зрелищ.

Сталин: “Жить стало веселее”

На приеме в Кремле Сталин не без игривости спросил звезду экрана Любовь Орлову: “Почему такая худенькая?” Та, не подумав, бросила: “Режиссер требованиями замучил”. Режиссер Григорий Александров, муж Орловой и автор обласканных вождем комедий “Веселые ребята” и “Волга-Волга”, стоял рядом. Сталин сказал: “Ну мы этого не допустим. Слышите, Александров?!”. Режиссер-мучитель не только услышал, а, млея от ужаса, лихорадочно соображал: сухари сушить или готовить в парадном костюме новую дырку для ордена. Это, собственно, и есть “Сталин и кино”.

“Важнейшее из искусств” вождь любил, и ночные просмотры в Кремле, где буквально решалось, жить авторам фильма или не жить, — скорее реальность, нежели миф. “Важнейшее из искусств” при Сталине процветало — вплоть до старости вождя, отозвавшейся для кино годами немощного “малокартинья”. Но за три десятилетия сталинского правления отечественный кинематограф познал невиданные взлеты. Два, а то и три десятка полновесных киношедевров. Плюс к тому — сотни фильмов, удовлетворяющие всех: зрителей — возможностью развлечься, власть — тем, что посредством кино она владела умами подданных. Скажете, что это ужас и тоталитаризм? Ничуть. Это утопия, можно сказать, Город Солнца.

Майя Туровская, киновед:

Сюжеты вполне респектабельных исторических лент были прямым заказом Сталина. И даже не только персонажи, но и их иерархия: Александр Невский, Суворов, Кутузов, Ушаков, Нахимов. Иронизировать по поводу социального заказа не мог себе позволить никто из корифеев кино, напротив: получить этот заказ, тем более из рук вождя, было лестно.

Хрущев: “Добро пожаловать!”

Никита Сергеевич киношников не жаловал, на приемы почти не приглашал. Показательные порки устраивал, но больше писателям. Вообще при нем в кино творились вещи небывалые.

Если при Сталине американцы, посмотрев комедию Александрова, удивлялись: “Страна Достоевского смеется!” — то в конце 50-х каннская публика умывалась слезами и увивала пальмовыми ветвями советские картины “Сорок первый” и “Летят журавли”. Простодушный Хрущев возмущался: “Сложилось понятие о какой-то оттепели — это ловко жулик подбросил, Эренбург”. А в это время, прямо по законам параллельного монтажа, в кино пришли Тарковский и Параджанов. И над советским режимом беспрепятственно куражился дивный фильм с амбивалентным названием “Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен!”. Даже не фига в кармане, а кукиш под самый нос. Причем за государственные деньги. Десять лет правления Хрущева для кино — обыкновенное чудо или театр абсурда. С одной стороны, гонения на церковь, с другой — Тарковскому позволяют запуститься с фильмом о монахе Андрее Рублеве. Утопия, часть вторая.

Брежнев любил ковбоев

Леонид Ильич утопию свернул. Если при Хрущеве кино резвилось, не считаясь со вкусами вождя, то при Брежневе все решала его левая нога. Ассоциация будет такая: воскресные просмотры на даче генсека. К примеру, “Бриллиантовую руку” и “Белое солнце пустыни” спасла привычка Брежнева посмотреть в выходные новый кинофильм. Генсек любил ковбойские фильмы и кривился, когда его дети смотрели “Эммануэль” и “Челюсти”. В итоге мы имели в прокате не вестерны Серджо Леоне с их жестокостью и эротикой, а невнятное “Золото Маккены”.

Преклонный возраст Леонида Ильича тоже имел значение для судеб кино. К примеру, чередой пошли картины про любовь на пенсии. Даже любимый Брежневым Штирлиц утешал Шелленберга: “Семьдесят лет — прекрасный возраст для политика!” А тем временем кинорежиссеры что ни день решали дилемму: получить постановку, согласившись на фильм о Ленине либо на худой конец о секретаре обкома, или сидеть без работы, упорно пробивая, допустим, “Зеркало”.

В результате зрители имели порцию шедевров Тарковского и Германа, политых кровью и невидимыми слезами этих режиссеров. За ними шли неслабые авторы типа Панфилова и братьев Михалковых. А также вал картин, снятых на хорошем среднем уровне. Плати двадцать пять копеек и смотри — соответственно вкусам и предпочтениям.

Владимир Мотыль, кинорежиссер:

Фильм “Белое солнце пустыни” был запрещен в Госкино по указанию ЦК КПСС. Его спасла чистая случайность. Потеряли какой-то западный боевик, который из спецхранения должны были везти на дачу Брежнева. И тогда уборщицы, сторож и дежурный вынуждены были принимать решение. “Нам всем нагорит, если ничего не привезут Брежневу. Давайте отправим “Белое солнце пустыни”!” Наутро Брежнев позвонил министру кинематографии Романову и сказал: “Молодец, хорошие фильмы делаешь”. И Романов, разбуженный звонком генсека, примчался на работу и велел: “Белое солнце пустыни” немедленно на экраны!”

При Горбачеве пришло “Покаяние”

Минуя минутные правления Андропова и Черненко, своего следа в киноискусстве оставить не успевших, приходим к Горбачеву с его перестройкой. Пик достижений — “Покаяние” Тенгиза Абуладзе, за которое сам Михаил Сергеевич и ратовал, каковое и отстоял перед не в меру бдительным киноначальством. Ассоциация такая: Горбачев усыпляюще журчит с трибун нескончаемых съездов и пленумов, а в кино бушует новое направление, в просторечии именуемое “чернухой”. Режиссеры, уподобляясь хирургам, без устали вскрывали “социальные язвы”. Зрители изнывали под натиском мрачных фильмов и чаяли развлечений.

Вскоре прокат ответил на эти чаяния, вбросив на экраны десятки второсортных американских и гонконгских боевиков.

Попутно шло благое дело реабилитации: советские картины, многие годы лежавшие на полке, увидели свет. Рухнул “железный занавес”: Запад на ура принимал новое советское кино, рисовавшее нашу жизнь в самых неприглядных красках — чем непригляднее, тем больше шансов получить награду МКФ. Парадокс, но сам Горбачев предпочитал старое советское кино — то, которое снималось при Брежневе, Хрущеве и даже при Сталине.

Ельцин отпустил кино

Ельцин любил песню “Ой, рябина кудрявая”, мюзиклы, боевики и мелодрамы. Для кино это никакого значения не имело. В начале 90-х все, включая режиссеров, даже самых талантливых, решали вопрос: где купить подсолнечное масло и муку. Еще Борис Николаевич, по слухам, был привержен Бахусу. Так или иначе, но на фоне беспрецедентного упадка кинопроизводства процветал паленый спирт и режиссеры типа некоего Эйрамджана, умевшие за пять копеек снять в одном интерьере и на неумытых улицах Москвы незамысловатые комедии, в которых люди пили, решали сексуальные проблемы, попадали в нелепые ситуации. А в хеппи-энде снова пили — от счастья.

Александр Новиков, ректор ВГИК в 1987—2007 годах:

В начале 90-х годов ВГИК потерял помещение фильмотеки, той самой, которая в свое время дала начало Госфильмофонду. Корпус был приватизирован и продан. Первое, что сделали новые хозяева, отрезали отопление и освещение. И это зимой! Мы протянули туда электрокабель и включили воздуходувки, чтобы хоть частично сохранить фильмы!

Владимир Путин: “Мы с Никитой Сергеевичем…”

На грани веков пришел Владимир Путин. Тут нас и накрыло. Распространились слухи, что “неизвестный Путин” любит фильмы про разведчиков — “Щит и меч” и “Мертвый сезон”, благодаря которым выбрал профессию. Что занимается дзюдо, катается на горных лыжах и любит ходить в баню. Еще Владимир Владимирович дал понять, что он сторонник сильного государства и православный христианин. Мы моментально получили много крепких сериалов, снятых явно не за пять копеек, про офицеров, спецназовцев, следователей — словом, фильмы про сильных мужчин, стоящих на страже государственных интересов и владеющих боевыми искусствами. Горные лыжи кино пока игнорировало. Но ближе к Олимпийским играм в Сочи поднимется спрос на картины про зимние виды спорта.

С православием кино пока справляется слабо по причине незнания материала. “Остров” Павла Лунгина — лишь частная удача. В основном наши режиссеры имеют о церкви приблизительное представление и живых священников видели только по телевизору. Еще можно предположить, что в свете интереса премьер-министра к амурским тиграм, предположительно, потребуется возрождение традиций великого режиссера Александра Згуриди, всю жизнь снимавшего документальные и игровые фильмы о мире животных…

Однако наблюдается тенденция к переосмыслению нашей истории. Принцип — простая смена знаков с минусов на плюсы. Революционеры и прочая красная сволочь стали исключительно плохими, а белые офицеры — только хорошими. Цари утратили карикатурность и обрели подобие монаршего величия. Пока лишь только подобие, потому что нет актеров, включая Михалкова в “Сибирском цирюльнике”, способных испускать сияние, каковое царям подобает.

История государства российского переосмысляется в “Турецком гамбите”, “Статском советнике”, теперь и в “Адмирале”. Но все это делается с оглядкой на Голливуд — каскад аттракционов, сочные краски, мелодраматический сюжет, экшн, драйв и кайф.

И еще Путин сказал: “Мы приступили к разработке единой федеральной системы “Электронный билет”. Мы с Никитой Сергеевичем (Михалковым) об этом раньше говорили, он сам, по сути, и сформулировал эту идею, ссылаясь на определенные проблемы с прокатом. Благодаря этой системе рассчитываем иметь полную информацию о прокате фильмов на территории всей страны”.

Это, конечно, хорошо. Как радует и стремление государства построить комфортабельные кинотеатры по всей стране. Но кино по-прежнему останется недоступной роскошью для большинства ее жителей — хоть электронный, хоть бумажный билет стоит сами знаете сколько. При зарплатах в 5 и даже 15 тысяч рублей выбирать между хлебом и зрелищами не приходится.

Но лучше всего здесь это: “Мы с Никитой Сергеевичем...”. Сами по себе эти слова мало значат. Но в сочетании с посещением съемочной площадки “Утомленных солнцем-2” заставляет задуматься. Поневоле вспомнишь Александра Сокурова, режиссера, которого великий Тарковский “назначил” своим наследником. Сокуров сказал в интервью “МК”: “Если придут те, кто поддерживает тенденции Михалкова, то такие, как я, погибнут”.

Карен Шахназаров, руководитель киноконцерна “Мосфильм”:

Те суммы, которыми оперирует наш премьер-министр, это, с одной стороны, очень приличные деньги, которые, на мой взгляд, нужно потратить в первую очередь на производство новых фильмов, особенно детского кино, и на помощь молодым режиссерам, студентам ВГИКа. Производство одной игровой картины, если это не блокбастер, в России сейчас стоит в среднем около полутора миллионов условных единиц. Если тратить обещанные Путиным деньги только на кино, получается, по самым скромным подсчетам, 5—7 фильмов в год. С другой стороны, опыт показывает, что быстро и хорошо сразу не бывает. Есть еще очень много вопросов. Кто именно, кому именно и на каких именно условиях будет давать обещанные деньги? Так что в этом вопросе в некоторых нюансах предстоит долго и досконально разбираться…

Дмитрий Медведев: “Бекмамбетов сработал лучше”

Нынешний Президент РФ Дмитрий Анатольевич Медведев любит ходить в кино. В прошлые новогодние каникулы он посмотрел фильм “Ирония судьбы. Продолжение”, который ему понравился. Президент сказал: “Бекмамбетов, думаю, сработал лучше, чем могли бы другие современные режиссеры”. Так что с большой долей вероятности можно предположить, что равнение на Голливуд и создание высокобюджетных проектов (блокбастеров) останется “приоритетным направлением развития нашего кинематографа”.

Кирилл Разлогов, киновед:

То, что правительством России принято решение выделять кинематографу деньги, причем достаточно большие, это безусловно хорошо. Во всяком случае, мне ясно одно: поддержка крупнобюджетного кинематографа будет похожа на реальный социализм. И это в сущности неплохо. Давайте вспомним кино эпохи Ельцина, когда государственная поддержка кинематографа была сведена к минимуму. Зато это была эпоха полной творческой свободы кинематографистов от всего и от всех. И это время, фильмы, которые тогда снимались, наглядно показали, что полная свобода в кино подчас хуже полусвободы. Сейчас ситуация с государственной поддержкой кинематографа все больше напоминает 70-е годы ХХ века. А те времена, если вспомнить, были очень плодотворны для советского кино.

Все возвращается на круги своя. Хорошо это или плохо — покажет время. Каламбур, да? Кино покажет, и время покажет. Между тем российскому кино сегодня стукнуло 100 лет. Чокаясь? Или лучше не надо? Каждый для себя решит сам…