Главная героиня — непрощенная Алена — прожила на наших глазах тихое деревенское детство в счастливой семье. Ужасы внезапной войны всё меняют, уничтожают радость и надежды. Немцы захватили деревню. Девочка испытывает жуткое потрясение — оккупанты сразу явили зверский характер: по наводке казнили ее любимую учительницу Софью Марковну Моргенштерн и Сарру Семеновну. Это благодаря им она увлеклась немецким, училась произношению. И преуспела во многом. О себе эти женщины рассказывали мало, но признались ей, что они еврейки. С приходом немцев настал их смертный час. Фашисты повесили несчастных на глазах всего деревенского люда.
А потом женщин и даже стариков погнали гуртом, как скот, затем в переполненных грузовиках увозили рыть огромные котлованы «для обороны». Началась голодная, разутая, раздетая лагерная каторга. Человек в аду беззащитен. Инстинкт — выжить! — не появлялся. Обреченность и отчаяние. Маячила и валила многих смерть.
Самая сильная сторона новой книги Лиханова — авторское погружение в душевные бури девочки, вскоре оставшейся круглой сиротой. Она оказалась склонной к беспощадному самоанализу, готова была вынести себе самый суровый приговор, когда, вконец обессиленную и лишенную всяких желаний, ее стал подкармливать бутербродами солдат-охранник Вилли.
Что это? Проявление жалости? Или способ приручить, чтобы ею овладеть? Не ее ли в этом вина? Она слышала позорящие выкрики из толпы односельчан, и собственное самоедство явилось тут как тут… Как с этим справиться 14-летней?
Лиханов коснулся возможности естественного чувства в сердце доброго солдата аристократического рода. Вилли Штерн ценит красоту и добрые душевные проявления. Светловолосая, с голубыми глазами девочка легла на сердце охраннику. И он замыслил любым способом спасти гордую русскую девочку, швырнувшую ему в лицо его подачку.
Готовую к сопротивлению девочку увезли в лагерь обреченных черноглазых, заставили вкалывать на окаменевшей земле, где булыжники и каменюки звенели под ударами тяжелого кайла.
Алена слабела. Присматривающая за ней Ангелина припугнула ее: «Скоро израсходуешься». Алена чувствовала: с каждым ударом кайла она «тратит остатки самой себя». Страшно стало девочке. Права была Ангелина: «Впору похоронников вызывать. Приехали, девка!»
Кажется, никто из наших писателей не коснулся невероятной в военных условиях возможности искренней симпатии, а уж тем более любви между немецким солдатом и русской девушкой. Лиханов, тонкий психолог, не исключает, более того, словно благословляет естественное влечение, когда не вражда, а невольная увлеченность руководит поступками людей.
Сердобольный Вилли следил за беспомощными усилиями девочки похоронить умершую мать в чужом поле. В ее глазах, в оберегающих жестах он разглядел задатки будущего материнства. Сам он, тяжело раненный на Западном фронте, два года восстанавливал здоровье дома. Его родители были рады, что сын никого не убил на фронте, и потому не позволили ему стать офицером — безгрешному солдату-охраннику проще выжить.
Вилли — естественный человек. Он вне политики. Его общением с Аленой Лиханов любуется. Эмоциональный Вилли фон Штерн старается придать доступную форму своим пылким признаниям, чтобы Алена поняла его чувства: «Бедная ты моя! Красавица ты моя! Как хорошо, что я тебя нашел! В этом лагере! Возле смерти! Я спасу тебя! Ты хочешь этого? Я спасу нас!»
Автор «Непрощенной» стремится к стилевому совершенству. Мотивы человеческого сострадания словно плывут над военным адом и ранят душу. Так естественно желание несчастных лагерниц «хоть как-то не опозорить свое существо». Но все тщетно. И приходило к ним осознание: это уже не они, а «дикие существа, худые, с воспаленными глазами и скрюченными руками. Уже не люди… Спали каким-то обморочным сном».
Мысли Лиханова в новой книге обрели лапидарность житейской мудрости. Сказочное имя Аленушка в самом начале романа мешает современному читателю. Долговязый Вилли подарит светлой русской девушке новое имя — Алле Штерн. Он предугадывал в ней достойную жену, способную продолжить род Штернов. В свое возвращение с фронта он не очень верил. Его рациональная немецкая воля заставила все предусмотреть и подготовить, чтобы беременная Алена в сохранности привезла в дом родителей сокровенную часть его самого.
В эмоциях и мыслях Алены появляется нечто новое, ранее недоступное ей: поверила в возможность добрых человеческих чувств. Но стоило появиться надежде на счастье, как тут же она беспощадно гвоздила себя: «Аленушке явилась совершенно страшная, какая-то голая в своей страхоте мысль: вот она и продает душу дьяволу».
У романа, как и у самой судьбы, нет счастливых финалов. В доме Штернов ее приняли сдержанно, давая понять, что она здесь чужая. Рожденную девочку насыщала кормилица. Добросердный Вилли погиб на фронте. Война завершилась приходом американцев в город Дуйсбург. Дочка Лизанька, частица погибшего Вилли, ее собственная драгоценная часть, отнята Штернами тихо и решительно. Здесь русская пленница никому не нужна.
Законопослушные Штерны позаботились оформить документы для нее так, чтобы у русской лагерницы было меньше проблем с советской карающей машиной: она не жена погибшего немца, не мать рожденной ею дочери, а просто несовершеннолетняя пленница.
Страшно представить, если бы Алена, хорошо одетая, с недавно рожденным ребенком, появилась в пункте, где сотни бывших наших граждан ожидали отправки домой из побежденной Германии. Можно догадаться, как страдала бы ее душа, когда б у нее отняли крошку Лизаньку и отправили в спецприемник, где сирот ожидали прозябание, болезни, а может быть, и гибель. Да и ей самой была бы уготована колония на долгие годы.
Алена предпочла вернуться в свой деревенский домик — за свой грех расплатилась долгим и полным одиночеством. Мысль ее, сны и видения свободно отправлялись к малышке с неустанным пожеланием счастья. Но и эта радость отнята у одинокой стареющей женщины. И кончина ее, и могилка в лесу, зарастающая мхом, — все символично и полно русского деревенского запустения и угасания. Эту тревожную мысль писателя пусть услышат люди.