— Иван, как в вашей жизни появился фильм “Перемирие”?
— Меня вызвали, я пришел на студию. Познакомился со Светланой Николаевной. Прошел небольшие пробы, и меня утвердили. Все как обычно!
— Учеба в Щукинском училище как-то мешала или, наоборот, помогала вам на съемках?
— Скажем так: пришлось совмещать. Еще так получилось нехорошо, что съемки назначили аккурат на время проведения моей сессии. Я на месяц выпал из жизни института. Пришлось потом бегать, досдавать. Тяжело, конечно. Но выхода другого не было.
— Ваши мастера, когда посмотрели картину, что-нибудь вам сказали?
— Я не думаю, что они ее смотрели. Даже я ее еще не видел. Я ведь не ездил на “Кинотавр”. Я смотрел только отдельные эпизоды со мной, когда озвучивал своего героя.
— На “Кинотавре” вас не было из-за сессии?
— Да, я сдавал спектакль.
— Вот и равновесие восстановилось. Как успехи в учебе, если не секрет?
— Не сказал бы, что я круглый отличник, но в принципе неплохо. Не самый худший студент, скажем так.
— А как ваши друзья восприняли новость о том, что ваш фильм выиграл “Кинотавр”?
— Поздравили, конечно. Любая награда приятна. Но большого значения этому никто не придавал. Я в том числе. Особо ведь это ничего не меняет. Каким я артистом был, таким и остался. И в одночасье от этого приза не научился делать того, чего не умел.
— Но во время съемок картины вы же научились чему-то новому?
— Конечно. Каждая работа — это опыт. Я произношу текст, взаимодействую с партнерами, завожу мотор своего грузовика и все это время учусь чему-то новому. Были, конечно, и какие-то проблемы на съемках…
— Это вы о той сцене, в которой вам пришлось лезть по столбу к высоковольтным проводам?
— Можно и так сказать.
— Вы вообще боитесь высоты?
— Конкретно на вершине того столба было реально страшно. Я сидел там сам, хотя и под чутким руководством каскадеров. И эта, и окружающие вышки были недействующими, а провода, конечно, обесточенными. Меня держали одновременно две страховки, к которым я был прикован намертво. Рядом находились каскадеры, которые меня подбадривали, и режиссер. И все равно было очень страшно.
— О чем вы там думали, на высоте?
— О том, чтобы как можно лучше сыграть дубль, конечно. (Смеется.) Если серьезно, для меня мое напряжение было показателем того, что я… Не то чтобы старею, но взрослею-то точно. Все-таки с возрастом все чаще ты испытываешь страх. Например, когда мы “Возвращение” снимали, а там мне тоже приходилось не раз залезать на высокую вышку, мне страшно не было совсем. Скорее даже весело. И на вышке, и в лодке когда мы плавали по озеру под проливным дождем. Для моего того еще совсем детского сознания это было настоящим приключением. Все, о чем я думал тогда: “О, как же круто!” А на “Перемирии” коленки тряслись.
— Как вы сейчас относитесь к своей работе в “Возвращении”? Все-таки для нашего кино это более чем знаковый фильм.
— У меня сейчас совсем другая жизнь. Конечно, я помню эти съемки. Они навсегда останутся со мной. Но сейчас у меня такое ощущение, будто все, что со мной было тогда, — старый фильм, который я посмотрел давным-давно. Если кому-то нравится то, что я там сделал, это приятно. Хотя у меня к себе особое отношение. Я себе вообще не нравлюсь.
— Почему же?
— Четко ответить на этот вопрос сложно. Просто когда смотрю на себя на экране… Ведь только я досконально знаю, что именно я делал в той или иной сцене. И всегда кажется, что сделать можно было еще лучше.
— В картине Светланы Проскуриной вы ведь сыграли свою вторую главную роль в кино?
— Если не считать короткометражного фильма в киноальманахе “Короткое замыкание”, то да.
— То есть можно сказать, что в “Перемирии” состоялось ваше возвращение в большое кино?
— (Смеется.) Да, наверное. Звучит хорошо.
— Когда вас можно будет снова увидеть на экране?
— Можно об этом пока не спрашивать? Я учусь, сейчас для меня это главное. А роли, надеюсь, придут уже очень скоро.
О чем фильм
Егор Матвеев — водитель-дальнобойщик, разъезжающий по неназываемой русской глубинке в поисках города, обозначенного в путевом листе. Заодно он бы не прочь найти себе невесту. Да только как назло попадаются персонажи совсем другого порядка: воришки один другого мельче, комичный милиционер, которого совсем не смешно тянет на неоправданную жестокость, поп, распевающий шлягеры прошлых лет, и, конечно, бездельник-философ Генка Собакин в обличье заросшего Сергея Шнурова. Ну, то есть наоборот.