Новую постановку Владимира Панкова играют в Центре им. Мейерхольда, где зал трансформировали в арену, с четырех сторон зажатую зрительскими трибунами. Тоненькая виолончелистка в хиджабе — только черные глаза сверкают — “выпиливает” из своего инструмента мелодию. Отец Лоренцо начинает повествование на родном языке автора. Красивый английский подхватывают люди в восточных халатах, тюбетейках и спортивных костюмах типа самопальный “Адидас”. Но уже на узбекском. А может, на таджикском, казахском или башкирском?
Панков верен себе: его разноязыкая перепалка то и дело въезжает в музыкальную тему или же из нее выезжает. Но музыка в soundrame — отдельная история, без которой панковские спектакли немыслимы. Его идея разложить Шекспира на разные языки по нынешним временам кажется более чем логичной и правильной. Ни соплеменники, ни дети разных народов не могут между собой договориться — ни в России, ни на бывшем постсоветском пространстве. Современные социальные и политические реалии читаются в постановке, хотя в основе — история любви.
Монтекки и его окружение — славяне, в то время как Капулетти имеют вид гастарбайтеров с разным уровнем достатка. Ничто не придает поднадоевшему за несколько веков противостоянию двух кланов такую силу и актуальность, как соединение на одной сцене лиц кавказской, азиатской национальностей и славян. Узнаваемые замашки хозяев столичных рынков в трикотажных костюмах, клетчатые сумки челноков — как выразительный реквизит спектакля.
Первый акт — и опера, и кабаре одновременно. Прокофьев, Беллини, этническая музыка, исполняемая на восточных инструментах. Хорошо поставленные голоса, эффектные номера в стиле телевизионных шоу. Кстати, о телевизоре — он тоже работает в Шекспире. Два раза за спектакль врубается экран, а оттуда худрук Театра наций Евгений Миронов в роли князя Веронского комментирует события. В его аккуратненьком костюмчике, зачесе и отстраненных интонациях так и видятся лица Кремля, хотя актер не прибегает к пародии.
Аналогия аналогиями, а любовь любовью. Два голубка — Ромео и Джульетта — ребята с улицы. Он (замечательный Павел Акимкин) дурным голосом орет прокофьевскую мелодию из одноименного балета, перекрывая грубый звук виолончели: “Пам-парам-парам-пам…” И так несколько раз при первом появлении раскосой Джульетты. Ее играет студентка ГИТИСа Cэсэг Хапсаcова. Жесткая, колючая, зажатая девчонка — явно не подарок. Но такая страстная, что градус зашкаливает и дыхания не хватает на второй акт. Во втором, к сожалению, все немножко “сдуваются” и теряют упругую энергию диалогов.
Из актерского состава весьма выделяется Анастасия Сычева, которой отдана роль Бенволио. Интерес не только в том, что женщина на мужской роли, а в тонкости работы. Ее внутренний нерв и подвижность в достаточной степени цементируют первый акт — очень эффектный, во многом неожиданный и сильный. Кавказско-азиатский блок тоже весьма любопытен: Марат Абдрахимов, Евгений Сангаджиев и Нияз Гаджиев. Последний — явный конкурент медийному Галустяну: такой же маленький и очень смешной.
Судя по результату, Владимир Панков вступил в пору масштабных постановок, и после “Ромео и Джульетты” столица увидит его “Свадьбу” по Чехову, что он выпустил с белорусскими актерами театра Янки Купалы.