В двадцать четвертом сезоне сериала «Тайны следствия» канала «Россия 1» Сергей Юшкевич играет нового начальника Следственного комитета Заневского района. По сюжету полковник Горчаков сваливается на коллектив как снег на голову, и такому назначению никто не рад. Для Сергея Юшкевича получать новые звания в кино и сериалах — дело привычное, но в «Тайнах следствия» ему сначала предлагали совсем не погоны.
В беседе с «МК» популярный актер рассказал о семейной «мафии» легендарного сериала, привлекательности злодеев и грязи на колесах российского кино.
— Роль человека в погонах — знакомая для вас территория, но к команде «Тайн следствия» вы присоединились впервые. Долго думали над предложением?
— Я хорошо знаком и отношусь с большим уважением к режиссеру Максиму Демченко. Несколько раз играл в его фильмах не очень хороших людей, и, когда мне предложили злодея на одну серию, я сказал, что немного устал от таких персонажей. Но потом у продюсеров созрела идея отправить Ковина на пенсию и поменять начальника. А начальника можно сделать по-разному, но отъявленного негодяя из него вряд ли будут лепить. В общем, на это я согласился. К тому же просто обожаю Питер, и если съемки там, то меня долго уговаривать не нужно.
— На съемках «Тайн следствия», наверное, уже сложилась своя семейная «мафия» в хорошем смысле. Легко было войти в эту компанию?
— В целом было несложно. Не так давно я играл в сериале Максима Демченко «Круги на воде», и вся съемочная команда перешла на «Тайны следствия». Так что с большей частью этой семьи я был хорошо знаком. Но с двумя главными принцессами — Аней Ковальчук и Олей Павловец — я работал впервые, поэтому, конечно, пришлось выстраивать отношения. Не обошлось без подколов в духе «ой, Москва приехала, наверное, сами уже не справляемся». На что я говорил: «Наверное, не справляетесь. Если подмогу прислали, так что радуйтесь». Вот так — с шутками-прибаутками — мы и работали.
— Ваш взгляд на кухню сериала, который выходит уже больше двадцати лет, наверное, можно назвать свежим. Как вы думаете, что позволяет этому проекту так долго держать внимание публики?
— Сам формат трудно назвать свежим. В эфире сейчас много проектов, где в начале серии происходит убийство, а через пятьдесят две минуты злодей уже в наручниках. Лично меня куражит, если бы через пятьдесят две минуты трупов стало больше, а злодеев в наручниках по-прежнему не было. Это ближе к жизни. И нам на телевидении очень не хватает каких-то финтов ушами. Когда, например, искали всем отделением, покрыли полстраны и вдруг слепая бабушка привлекла внимание к тому самому, за кем гонялось так много зрячих людей в погонах. В хороших иностранных сериалах умеют делать что-то неожиданное, у нас не всегда. Тем не менее в «Тайнах следствия» невероятно обаятельные героини, роли профессионалов сыска они освоили в мельчайших подробностях, и смотреть на них, конечно, интересно. Если уж прожили с этими персонажами четверть века и они по-прежнему живы-здоровы, то, наверное, нет смысла с ними расставаться. Это классика, которую мы как персонажи пытаемся сделать в чем-то обаятельной, в чем-то смешной, иногда резковатой, чтобы наши отношения были интересными.
— В детективных фильмах и сериалах вы играли людей, которые стоят по разные стороны закона. Правда, что в злодеев перевоплощаться интереснее?
— Безусловно. В человеке много и белого, и черного, и когда играешь злодеев, то прощаешься с какими-то своими чертами. Злодеям же все можно. Захотел — улыбнулся, захотел — выколол человеку глаз. По настроению. Подобных, скажем так, свободолюбивых людей играть легче, потому что твои профессиональные возможности и фантазия сразу раскрываются. Хорошего же человека сложно сделать интересным, потому что такие живут по канонам. Но еще интереснее играть хорошего человека, который живет не по канонам и нарушает их ради того, чтобы доказать правду доброго мира перед злым. Он может быть алкоголиком и вести беспорядочную половую жизнь, но при этом брать злодеев голыми руками. Правда, таких персонажей у нас почему-то не придумывают. Хотя это все абсолютно наше, чеховское — плохой хороший человек.
— Получив сценарий, вы, наверное, быстро можете понять все минусы и плюсы. Насколько велика в вашей немаленькой фильмографии доля проектов, которые вас устраивают на сто процентов?
— Мы же все люди, и у нас трехразовое питание. Поэтому в ситуации затишья, если, наконец, кто-то звонит, вздыхаешь и, понимая, что колбаска в холодильнике заканчивается, снимаешься. Иногда сама история на первоначальном этапе может быть очень хорошей, и соглашался я на нее с чистым сердцем. Но команда уже на площадке просто не справилась. Случались ситуации, когда на пятый день работы хотелось послать все нафиг и уйти, однако с подписанным контрактом это сделать довольно трудно. Иногда не получалось с точки зрения кастинга. То есть планировались одни, а снимали в итоге других, и вместо бомбы выходила хлопушка. У меня больше двухсот проектов, и тех, за которые можно любую руку на отсечение отдать, от двадцати до тридцати.
— Ваша карьера начиналась в начале девяностых, и вы снялись в нескольких фильмах той непростой эпохи. К кино девяностых разное отношение: кто-то находит очень важные и интересные картины, кто-то видит только чернуху. Как вы относитесь к этой эпохе в российском кино?
— Мне очень повезло, потому что одним из первых для меня был фильм «Колечко золотое, букет из алых роз» по рассказу Чехова «В овраге». Снимал его настоящий классик нашего кино Дмитрий Алексеевич Долинин. А играли в картине Виктор Павлов, Ольга Волкова, Зоя Буряк, Сергей Баталов, много прекрасных артистов. «Ленфильм», неспешная, глубокая культура производства, и сам фильм получился просто замечательным. Совершенно не понимаю, почему его сейчас не показывают. Или «Тоталитарный роман» Вячеслава Сорокина. Во время премьеры на «Киношоке», где фильм взял Гран-при, весь зал рыдал вместе с героиней Гали Бокашевской. Его тоже лет пятнадцать почему-то нет в эфире. Рядом, конечно, были развлекухи на плохой пленке со странными сюжетами, в общем, всякая лабуда. Но, по крайней мере, двумя картинами из той эпохи я точно могу гордиться. Это большой серьезный материал.
— Когда вы оканчивали театральный институт, то шансов на то, что эта профессия сможет прокормить, было не так много. Сейчас молодые актеры в совершенно другой ситуации. Проектов много - выбирай, снимайся, зарабатывай. Есть у вас что-то вроде зависти к возможностям молодых коллег?
— Зависти у меня нет ни по какому вопросу. Но разница между нашими поколениями действительно большая. Мы приходили на съемки не только за деньгами. Сейчас в индустрии очень много и актеров, и режиссеров, и продюсеров, которые будто прилипли к кино, как грязь к колесу, только потому, что здесь появились деньги. Съемка в каком-нибудь стосерийном мыле гарантирует молодому актеру квартиру. В Бутове, но все-таки квартиру. Люди быстро зарабатывают на хорошую жизнь. А когда организмы неустоявшиеся и мозги сырые, это становится главным. Им не важно, чем они занимаются, с кем и во имя чего. В итоге что получается, то и забрасывается в мертвый ящик, это я про телевизор. А некоторые зрители под пельмени и рюмочку съедят то, что им предлагают.
К моменту, когда сериал выходит, все уже заработали, коровку сдоили. И есть ли жизнь у сериала — никого не волнует. Раньше ждали, когда картина дойдет до зрителя. И «Доживем до понедельника» или «Неотправленное письмо» можно пересматривать десятилетиями — в них есть что смотреть. Выпускаемое сегодня бывает трудно досмотреть один раз. В этом очевидная разница, и хотелось бы, чтобы все осознали, впряглись и вернули былой кинематограф. Не с точки зрения идеологии, а по профессиональному подходу. Кинематографистов сейчас тысячи, но настоящих как было мало, так и осталось.