История постановок «Руслана и Людмилы» в Большом театре за последние 20 лет, с одной стороны, скудна, с другой настолько драматична, что ее стоит припомнить. В 2003 году появляется «полусценическая» версия режиссера Виктора Крамера. Сказать, что удивили – ничего не сказать. Оторопь, которую вызвал спектакль, проскользнула по критическим рецензиям, оставив осадок от некачественно сыгранной танцевальной сюиты при закрытом занавесе, и муках исполнителя партии Фарлафа, которому на голову надели нечто вроде набора цинковых ведер. Шоу сыграли 3 раза и благополучно закрыли.
Попытку замахнуться на Михаила нашего Глинку осуществили в 2011 году. И уж тут замахнулись так замахнулись, позвав для этого хедлайнера оперного замахивания Дмитрия Чернякова. Режиссер оттянулся над партитурой по максимуму. Сейчас не время и не место вновь оценивать, как опера Глинки превратилась в сценарий свадебного ивента, где волшебные девы Наины оказались девушками с низкой социальной ответственностью, а чудесный сон Людмилы наркотическим передозом. Спектакль прожил дольше предыдущего, выдержав 15 показов. Его закрыли в 2013 году. Кстати, это была 13-я по счету постановка. Видимо, есть приметы, которым стоит верить.
И вот 2024 год. На сцену Большого приходит спектакль Мариинского театра, поставленный в 1994 году американским режиссером Лотфи Мансури. Впрочем, главным в этом спектакле было незримое, но вполне материализованное присутствие давно покинувших мир великих классиков. Художники Александр Головин и Константин Коровин, придумавшие декорации и костюмы в далеком 1904 году для спектакля легендарного Осипа Палечека, хранителя и ревнителя авторских экспликаций Чайковского и Римского-Корсакова; балетмейстер Михаил Фокин, разработавший танцы для той же постановки 1904 года, а затем и для ее возобновления в 1917. Музыкальным руководителем постановки в Мариинском театре в 1994 году выступил Валерий Гергиев, спектаклем в Москве дирижировал маэстро Антон Гришанин.
Красоту, созданную художниками начала ХХ века, иначе как фантастической не назовешь. И слов для описания не хватит – надо видеть своими глазами эти невероятные краски, орнаменты, узоры, разнообразие костюмов, от которых захватывает дух. Гигантская белая борода Черномора (Андрей Сенотов), его перелет над сценой – все это мило, наивно и очень театрально. Порой хочется остановить ненадолго действие, чтобы разглядеть каждую деталь. Хореография Фокина – также волнующий полет в эпоху модерн: балетные номера спектакля – настоящая танцевальная феерия.
В московской версии был занят сильный состав солистов. Анна Денисова в роли Людмилы – прекрасная колоратура, яркий «светящийся» тембр, который совершенно необходим в этой партии. А еще – обаяние и изящество, украсившие образ, в котором автор предусмотрел не только лиризм, но и пушкинскую иронию. Два великолепных баса были в этот вечер на сцене – Владислав Попов (Руслан) – мужественный и благородный, и Николай Казанский (Фарлаф), блистательно исполнивший знаменитое рондо, не смазав ни единой интонации и ни единого слова. Елена Манистина (Наина), Станислав Трофимов (Святозар), Анна Шаповалова (Горислава) также продемонстрировали высокое качество вокала и артистизм. Екатерина Крапивина (Ратмир) покорила красотой тембра, великолепными низкими нотами. А Игорь Янулайтис (Финн) напротив вызвал аплодисменты публики своими звонкими «верхами». И, конечно, великолепный Евгений Акимов в партии Баяна, как всегда, был неотразим.
Оркестр под управлением Антона Гришанина с первых нот увертюры взял стремительный «гергиевский» темп. И выдержал энергетический градус до самого финала. Соло в оркестре звучали выразительно и вдохновенно, музыканты явно сами радовались этой прекрасной музыке, которая вот уже 180 лет не перестает ласкать слух самых широких масс. Известен афоризм Глинки, что «музыку сочиняет народ». С этим можно бы и поспорить. А вот то, что народ любит музыку Глинки, талантливо исполненную и не подпорченную режиссерским произволом – это точно.