Леонид Федоров из легендарного и культового «АукцЫона» и без того слывет свободным художником в мире свободных художников рока, но периодически усиливает свое авангардное арт-состояние парными ломаными танцами с Игорем Крутоголовым, основателем группы «Крузенштерн и Пароход». Началось их совместное творчество в 2013 году, с альбома «Быть везде» на стихи Дмитрия Озерского, диск был подписан «Федоров и Крузенштерн». С тех пор они регулярно раз в два-три года выпускают совместное многопесенное детище под более точным авторством «Федоров и Крутоголов». Музыканты действуют в жанре «экспериментальная музыка», в котором, судя по названию, можно если не все, то очень и очень многое. В итоге понимают эту музыку далеко не все, а очень немногие. Такое нужно учиться слушать, но зато и кайф от этого можно словить весьма неординарный.
На этот раз музыкальное полотно их художественного высказывания из 14 песен будто взорвано изнутри, разбито на куски и сшито толстыми белыми нитками, чтобы места стыковок были как можно заметнее. Будто бушлат, вывернутый наизнанку и торчащий во все стороны грубыми обрубками швов.
Стройности и ясности повествования ни стихотворного, ни музыкального здесь искать не стоит. Песни несутся как будто с поцарапанной пластинки, ставшей волнистой от времени и исказившей свое содержание наличием пыли, трещин и других спутников старости. Песни — будто усталый бегун, путающийся о свои собственные ноги, спотыкающийся, падающий, но поднимающийся и продолжающий бег, несмотря ни на что.
Весь смысл и форму своего очередного послания Федоров и Крутоголов показывают в первых же двух треках. Они не исполняют ничего совместно, выступление происходит по очереди. Нечетные треки, начиная с первого, написал и исполняет Федоров, четные, соответственно, авторства Крутоголова. Музыканты положили на музыку тексты поэта Александра Дельфинова. Никак не связанные между собой, эти стихи в результате почти шаманского действа старых рокеров срослись в жутковатого голема и зажили своей мрачной арт-роковой жизнью.
Федоровские творения выделяются более классической формой — тела его песен скроены по рок-н-ролльным музыкальным лекалам и местами даже милосердно украшены ласковыми гитарными проигрышами. Песни исполняются в традиционном федоровском стиле — наматывание тоскливых стихов бесконечной протяженности на ухо искушенного слушателя, что, несомненно, помогает поклонникам собственно «АукцЫона» слушать пластинку.
Игорь Крутоголов же больше про абсурдистскую музыку на абсурдистские же тексты, которые он то подвывает, то зачитывает почти речитативом. В исполнении артиста поэзия звучит так, будто существует в самых низах культуры и скребет по дну пустой кастрюли современного стихосложения. Например, в треке «Восстановиться» про некий «федеральный центр разбитых сердец» не просто так упоминается известный мастер музыкального перформанса Псой Короленко. Начиная с этого трека и далее все звучит как перформанс. Кажущийся саркастическим текст на самом деле отдает трагизмом — «Есть возможность восстановиться от перелома судьбы…»
На заглавную песню «Леопард» Леонид Федоров сделал такой же экспериментальный, как и альбом, клип. Нарядившись в леопардовую шубу, он прогулялся по городу, а потом они с супругой и двумя другими дамами, тоже одетыми в леопардовые наряды, снялись, сидя за столом. Синхрон для клипа Федоров спел, сидя на балконе все в той же шубе. Потом это все авангардно смонтировали в забавное видео, которое могло быть даже передовым лет тридцать назад. Видимо, свободным художникам чужды размышления о качестве съемок, техническом прогрессе и новых видах монтажа. Раньше это называлось: «А я так вижу»…
Третьим треком «Больше не больно а» (есть еще «Больше не больно б») Федоров усиливает мрачное настроение тревожными скрипками. Темными тонами в тексте живописует о тяжелых состояниях, совсем как в религиозном аду, где много мрака, много пустоты, при этом много огня, но «больше не больно». Музыка, напротив, такая, как будто очень больно: нервная, надрывная и наполненная безысходностью.
Четвертый трек «Красный воробей», которого просят улететь, продолжает нагнетание мрачных мыслей («Столько мыслей, все об одном — красный воробей за окном»), накручивая ожидание чего-то неминуемого, страшного и драматического. Роковое предчувствие беды передается в музыке и продолжается в следующих треках, пока не срывается на громкое: «Тра-та-та-та!» — это выстреливает музыкальный автомат в восьмом треке «Симптом».
В связи с чем трек «Еле-еле» выглядит вполне логичным со своими околосмертными картинами: «Еле-еле живой я лежал на спине, словно в жесткой постели». Исполнение Федорова погружает в атмосферу холодной ночи в лесу с сырым туманом и неожиданным звуковым наполнением: «Там слепой птицелов за глухою совой шел кривою тропой». Мистическое и жуткое состояние между жизнью и смертью усиливается с помощью звука потерянной радиоволны. Слушатель будто крутит ручку приемника, постоянно скачет с волны на волну, натыкается на неожиданные вещи и возвращается назад. Эта трескучая радиоволна объединяет общие пластинки Федорова и Крутоголова начиная с альбома «Блейк» 2019 г. и продолжаясь на диске «Ашеры» 2023 года.
Песни «Вдоль реки», «В ночном лесу», «Мост» сливаются в общий поток жуткой тоски, где «ведет меня тропа к владениям гробницы, и земляная мать уже следит за мной». Все пропитано чувством одиночества и потерянности где-то в холоде и мраке — слепота во тьме, сырой мох, влажная холодная земля, «во мгле кричит сова и колобродят лисы», а мост оказывается «мостом в никуда».
Эффект вязкости, застревания вне времени и пространства, невозможности продвинуться вперед поддерживают и постоянно повторяющиеся темы песен, тот же «Красный воробей» в начале и «Алый человек» в финале, а песня «Больше не больно» с литерами «а» и «б» повторяется дважды, будто пластинка идет по бесконечному кругу, из которого не выбраться.
В целом очевидно, что диск рассчитан на хорошо подготовленных отважных слушателей, которые не боятся сложной по построению музыки и не ленятся расшифровывать образный ряд, даже если в итоге поймут совсем не то, что автор имел в виду, если автор сам знает, что он, собственно, имел в виду. Совсем как в ранние 80-е ХХ века, когда в каждой песне андеграундного рока принято было выискивать что-то эдакое, иносказательное, что никак нельзя было сказать вслух и напрямую. История, стало быть, совершила пресловутый цикл, что только добавляет интереса к кажущейся спутанности музыки, слов и смыслов «Леопарда».