Чтобы оценить значение Бульдозерной выставки, важно помнить контекст. В начале «оттепели» контроль над искусством несколько снизился. Художники, работавшие вне рамок официального соцреализма, потихоньку начали выставлять свои работы в публичных пространствах. В декабре 1962 года авангардисты выставили картины в Манеже, но жесткая реакция на них Никиты Хрущева надолго поставила крест на искусстве нонконформистов. Однако вернисажи все-таки проходили — в основном в квартирах художников, где собирались только свои, и то их разгоняли. В мае 1974-го милиция пришла на квартирник молодых художников Виталия Комара и Александра Меламида, арестовала всех и подвергла унизительному допросу.
«Помню, мы сидели у Оскара Рабина после того, как однажды милиция разогнала наш перформанс в квартирной выставке, и я сказал Оскару, что читал в каком-то журнале, по-моему, журнале «Польша», о том, что польские художники делают регулярно выставки в парках…» — вспоминает Виталий Комар те дни. Тогда они решили провести вернисаж под открытым небом и позвать туда главных художников арт-подполья. Не все решились на риск: Лев Кропивницкий, Эрнст Неизвестный, Илья Кабаков, Лев Нуссберг, например, под разными предлогами уклонились от предложения. На приглашении, напечатанном на машинке с открытой датой, значатся имена 12 участников, и то некоторые фамилии зачеркнуты и переписаны от руки на другие. Оскар Рабин, Евгений Рухин, Владимир Немухин, Людмила Мастеркова, Надежда Эльская, Юрий Жарких, Валентин Воробьев и, собственно, сами организаторы — Виталий Комар и Александр Меламид — не испугались. К ним присоединились и другие люди культуры, однако уже после резонанса было немало путаницы на сей счет: люди, которых там не было, приписывали себе участие в событии.
Ряд художников, планировавших участие, в последний момент передумали. Среди них — Василий Ситников, Борис (Борух) Штейнберг и Анатолий Брусиловский (об этом писал Оскар Рабин). В итоге собралось около 20 участников, но по сей день есть разночтения в воспоминаниях главных организаторов. Тех, кто собирался в Коньково, но не собрался, можно понять: участники выставки рисковали потерять все, быть осужденными за антисоветскую деятельность или попасть в психиатрическую больницу на неопределенный срок.
Доподлинно известно, что место предложил поэт и критик Виктор Агамов-Тупицын (позже он написал о тех событиях книгу), который жил как раз на улице Островитянова. Безликое, окраинное место, где кончалась столица, было выбрано специально, чтобы участников не обвинили в нарушении спокойствия. «Столь малопривлекательное место, как пустырь, мы избрали по простой причине: экспозиция картин на площади, улице или набережной может быть легко расценена в соответствии с советским законодательством как нарушение общественного порядка», — писал поэт и коллекционер Александр Глезер, активный участник андеграундной жизни и один из организаторов Бульдозерной выставки. Именно он позвал на уличный вернисаж иностранных журналистов и дипломатов.
О готовящейся выставке знали представители власти. На пустыре под моросящим дождем их встретили люди, одетые в рабочую форму, вокруг были машины с саженцами и тяжелая техника. Художники все же попытались расставить свои работы, но не все успели даже распаковать картины. Нонконформистам было сказано, что они мешают проведению субботника. Началась потасовка, часть выставленных работ техника просто-напросто переехала. Одному корреспонденту выбили зуб его же камерой. Оскар Рабин буквально грудью защищал картины, в итоге повис на ковше бульдозера, его протащили по земле несколько десятков метров. Организаторов забрали в милицию, предъявив им надуманные обвинения. Так, Рабину вменили кражу наручных часов, сказав, что он якобы подпадает под описание грабителя.
«Первый осенний просмотр картин на открытом воздухе», как была обозначена выставка в заявке художников в Моссовет, имел эффект разорвавшейся бомбы. Многим участникам в итоге пришлось эмигрировать.
Однако спустя несколько дней художникам разрешили устроить выставку в лесопарке Измайлово. Вернисаж состоялся 29 сентября и стал первой санкционированной властями выставкой авангардистов. Это не значит, что гайки тут же раскрутились. Нонконформисты еще долго находились в полулегальном положении, но постепенно воздуха для свободного искусства становилось все больше. А открыли клапаны 15 сентября 1974 года.
Спустя год было получено разрешение на создание секции живописи при Московском объединенном комитете профсоюза художников-графиков, который располагался на ул. Малая Грузинская, дом 28. Секция, однако, была создана лишь в 1976-м. Тем не менее с того момента Малая Грузинская стала местом, где уже относительно официально проходили выставки авангардистов.
Первая общая выставка секции вызвала невероятный интерес у москвичей, она продлилась месяц. В 1977 году появилась творческая группа «20 московских художников». Первую их выставку посетило почти 100 тысяч зрителей. Всего состоялось 10 выставок «Двадцатки», которые тоже стали этапными с точки зрения изменения климата в арт-среде и отношениях с властями.
Тем не менее искусство нонконформистов оставалось под надзором до конца советской эпохи, но власти на вернисажи уже смотрели сквозь пальцы.
В честь 50-летия Бульдозерной выставки на том же месте решили провести реконструкцию акции под названием «Бульдозерный посев». У участников будет возможность поиграть миниатюрными машинками, фигурами и маленькими версиями картин, чтобы восстановить ход тех исторических событий. Осенью в Q-ART Gallery откроется первая часть двухсерийного выставочного проекта «Беляево-Измайлово», который объединит работы представителей ранней волны нонконформизма 1960-х годов — участников Бульдозерной, а затем Измайловской и других выставок нонконформизма.